«Это наша борьба за выживание»: почему казаки с Сахалина защищают Донбасс

— Как на самом деле зовут Ю Мэй Хо? — спрашиваю Музыку.

Музыка — связист, на его каске нарисованы радиодетали. Он идёт чинить линию «тапика» — старого, даже древнего, но надёжного полевого телефона. Запасного средства связи на тот случай, если РЭБ противника заглушат все передатчики в эфире.

— Евгений… Николаевич? — не очень уверенно произносит он и продолжает уже твёрже. — Все зовут его Ю Мэй Хо, иногда просто Хо. Он наш походный атаман.

— А Ниндзя кто?

— Ниндзя — кошевой атаман, — без тени иронии отвечает Музыка, скручивая концы провода. — Кошевой атаман — это тот, кто отвечает за казну. Ниндзя очень хозяйственный, он на своём месте.

Музыка, Ю Мэй Хо и Ниндзя — все они служат в добровольческом подразделении сахалинских казаков, воюющем в Донбассе.

«Вкус малой родины»

Хо позывной получил по виду японского массажа. В мирной жизни он разминал спины, руки и ноги, давил на правильные точки, был массажистом, до того — пограничником, а ещё раньше воевал в первую чеченскую.

Музыка стал Музыкой из-за того, что в учебке возился с колонками и усилителем, ставил гимн по утрам. А Ниндзя просто похож на ниндзя — подвижный, как на шарнирах, гибкий, активный и деятельный.

У Ниндзя четверо детей, а пятого он только ждёт. Дома, на Сахалине, вот-вот должна родить жена. Отпускать многодетного отца не хотели. «Убеждали: мужик, не дури, раз-два — и ты дома… А? А я здесь. И здесь тоже мой дом», — говорит он.   

Едва Музыка возвращается с линии в землянку и проверяет, работает ли «тапик», как на стол ставят тушёнку и хлеб.

Помимо обычных армейских деликатесов, режут местное сало и достают «вкус малой родины», «корейское варенье» — банку острой перцовой пасты кочудян. О привычной еде вспоминают с удовольствием и ностальгией.

• RT

Очень многие в подразделении носят бороды — всё-таки казаки. Некоторое время назад на полном серьёзе обсуждался вопрос, допустимо ли в зоне спецоперации ношение бороды. Сахалинцам тут пошли навстречу.

В подразделении — строжайшая дисциплина и субординация. В боевых действиях это залог выживания. При этом казаки на гражданке часто друзья, хорошие товарищи или просто добрые соседи. Это не расслабляет и, главное, не мешает выполнять приказы. Атаман Хо считает, что требовать нужно с каждого и по всей строгости. 

«Пока тут — воевать надо. Домой придём — со всех спрос будет. С меня будет, как с походного атамана, и с генералов, и с рядовых» — на этих словах улыбчивый Ю Мэй Хо становится предельно серьёзным.

«О! Сидят как на пикнике!» — в землянку входит Туман, замполит подразделения.

Туман выглядит именно так, как западная «клюква» рисует русских: рослый, с чёрной бородой, в кубанке с жёлтым верхом — цвета Уссурийского казачьего войска — и с кутузовской перевязью через один глаз. Прямо хоть сейчас на роль «крейзи рашен».

Повторение Первой мировой

Разговор заходит о боевой подготовке — как добровольцев, так и мобилизованных.

«Те, кто жалуется, что их не так готовили, лукавят, — говорит Туман. — Если ты сам забивал на подготовку, если с инструктора не требовал, то кто виноват? Учитель всегда чувствует настрой ученика, с мотивированным бойцом всегда будут заниматься».

Замполит уверен, что, помимо того, что каждый должен отвечать за себя, есть ещё один закон: нельзя врать. «Нельзя лгать себе и другим. Никому — ни бойцам, ни начальству. Если ложь уйдёт наверх, то что будет?» — задаёт вопрос замполит.

Туман, Ю Мэй Хо, Ниндзя и все остальные казаки прибыли на передовую, когда фронт застыл и бои начали повторять Первую мировую в её позиционный период. Траншейные ходы, постоянная канонада — то стихающая, то нарастающая, то превращающаяся в свист и фонтан тяжёлого, мокрого чернозёма.

• RT

Как и тогда, техника изменила тактику: 100 лет назад это сделала авиация, теперь — беспилотники. Жужжание над головой не предвещает ничего хорошего. Либо прилёты, либо оповещает о том, что по лесополосе движется диверсионно-разведывательная группа противника, просматривая с помощью БПЛА путь перед собой.

У подразделения тоже есть свой коптер. Его регулярно поднимают в воздух, чтобы осмотреть окрестности. Расчёт беспилотника, два бойца, уходит подальше и запускает «птичку». Потом оператор, двигая джойстиками, ведёт машинку к вражеским окопам.

Выглядит это как детская игра. На экране пульта управления коптером всё смотрится забавно и несерьёзно. Вот маленькие фигурки крадутся вдоль ряда деревьев, рядом вырастают столбы земли, фигурки смешно разбегаются, прячась от смерти.

«Дед не довоевал — я довоюю»

Сражаются казаки хоть и далеко от родного Сахалина, но на своей земле: «Для нас эти территории никогда Украиной и не были, это Новороссия». У многих из сахалинцев семейные корни как раз из этих мест.

Впрочем, есть и те, чьи семьи родом с Западной Украины. Как у бойца с позывным Бодрый. Его дед бандеровских настроений совсем не разделял и после оккупации этих земель немцами ушёл в красные партизаны.

«На западенщине нацистов встречали хлебом-солью, а дед взял и в лес ушёл. Потом уже, в 1943 году, присоединился к нашей армии, до 1947-го ловил бандеровцев, которые теперь сами по чащам разбежались. И вот теперь у меня такая же судьба. Дед не довоевал — я довоюю», — философски размышляет Бодрый. После широко улыбается.

Про мотивацию сахалинцы говорят сдержанно. «Как со страхом бороться? Делать своё дело, полностью в него погружаться, — объясняет казачий замполит Туман. — Пришёл на работу — значит, думаешь только о работе. Так и тут. Поставили боевую задачу — думаешь только о том, как выполнить задачу. Здесь важно, чтобы каждый командир взвода, командир отделения мог зажечь своих подчинённых. Я всех не соберу перед боем, чтобы настроить. С людьми надо говорить постоянно, регулярно, на всех уровнях. Армия — это люди».

Чтобы настроиться на нужный лад перед боем, лучше помолиться, считает Туман.

«Если молишься действительно искренне, то помогает, — добавляет замполит необычного подразделения. — И унывать воину, конечно, не следует никогда — это грех. Как бы тебе ни было тяжело, врагу тяжелее. В эфире мы слышим ссоры на позициях противника. Даже перестрелки между собой у них бывают. ВСУ не дают отступить наёмники-поляки. Стоят за спинами, как заградотряд. Ну какой может быть боевой дух после этого?»

• RT

Казаки уверены, что воюют здесь не только за Донбасс, но и за всю Россию.

«Это наша борьба за выживание. Если произойдёт нечто, что можно будет трактовать как проигрыш России, то будет хуже, чем в 1991 году. 1990-е не должны повториться. Я их пережил, не хочу, чтобы моя семья и мои дети тоже прошли сквозь это», — заключает боец с позывным Геолог.