— Накануне отчётно-выборной ватерпольной конференции у вас впервые появилась достаточно серьёзная альтернативная кандидатура на высший руководящий пост в лице Олега Владимирова. Расценили ли вы это как некий тревожный для себя сигнал?
— Наоборот. Мы с Олегом Ивановичем давно знакомы, встретились один на один, когда я узнал, что он идёт на выборы. И сразу сказал, что первым его поздравлю в случае победы. Если же её не случится, предложу работу в президиуме. И вовсе не потому, что считаю Владимирова своим другом.
— У меня сложилось впечатление, что в информационном пространстве ваше противостояние стремились подать как скандал...
— Мне, наоборот, было приятно, что о водном поло заговорили. Средствам массовой информации этот вид спорта вообще стал не интересен, к сожалению.
— Это вас удивляет?
— Ну, вообще-то да. Как бы то ни было, женская ватерпольная команда первой из игровых отобралась на Олимпийские игры.
— В то время как мужское находится в удручающем состоянии. Бывшие ватерполисты пишут в социальных сетях, что обещанные центры в регионах не созданы, бассейны не построены. Не появились новые команды, нет методик, нет спонсоров. Из-за конфликта с «Матч ТВ» нет никаких трансляций. О результатах мужской сборной я уже и не говорю...
— Хорошие вопросы, хотя и жёсткие. Тема со спонсорами, я думаю, уже закрыта (9 декабря Федерация водного поло подписала спонсорские соглашения с рядом крупных компаний. — RT). Базовых регионов у нас, к сожалению, немного. Меня очень радует, что сдвинулась с места ситуация в Санкт-Петербурге. Там поменялось руководство федерации, чему я сам поспособствовал, пришли новые люди. Сейчас в питерском «Динамо» уже три команды, а главная даже выбила казанский «Синтез» из Кубка России.
Я уже не первый год на каждом углу как попугай говорю: без сильного внутреннего чемпионата никакого подъёма водного поло в стране не будет. Что мы имеем сейчас? Пять клубов разыгрывают между собой первенство: Волгоград, Астрахань, Казань, Москва и Питер. А мы с вами оба помним времена, когда в одной Москве играли восемь профессиональных команд.
— О том, чтобы их возродить, речь не идёт?
— Уже имеется договорённость с мэром Москвы Сергеем Собяниным о создании нового клуба. Правда, пока мы не пришли к окончательному решению: основать совсем новую команду, назвав её, скажем, «Москва», либо с нуля возродить некогда знаменитый ЦСК ВМФ. Ещё одна договорённость существует между руководством московской Федерации водного поло и московским Департаментом спорта о финансовой помощи в создании ещё одного клуба. Если получится всё это реализовать, в столице будут играть три команды. Это, считаю, большой плюс.
— Проект по созданию Континентальной ватерпольной лиги — звено той же цепи?
— Это дополнительная возможность создать конкуренцию, привлечь Казахстан, Белоруссию, где наблюдается та же проблема, что и у нас. Играть не с кем, команд нет. А в той же Италии 300 ватерпольных клубов. Мы как-то приехали играть товарищеский матч в городок, названия которого я сейчас и не вспомню. Не поверите, на футболе не всегда такое увидишь: конная милиция, трибуны битком. В Венгрии на встречу Испания — Россия пришли 17 тыс. зрителей. А у нас? В стране реально нет ни одного стационарного спорткомплекса, где можно было бы проводить чемпионаты мира. Даже в 2015-м в Казани ватерполисты играли в сборном бассейне, установленном на футбольном стадионе.
— Когда вашу деятельность в том же водном поло начинают критиковать профессионалы, это задевает?
— Федерация в этом виде спорта выстроена таким образом, что всем управляет президиум. Когда на отчётно-выборной конференции Владимиров предупредил, что намерен жёстко критиковать всю предыдущую четырёхлетнюю работу, я спросил, что же он раньше молчал, когда сидел в президиуме. Почему за четыре года слова не сказал? Критиковать мы все любим. Но, к сожалению, на этом всё и заканчивается. Как только нужно сделать что-то реальное, никого рядом не оказывается.
— Нынешний пандемийный год, который для водных видов спорта прошёл фактически без соревнований, можно считать выброшенным из жизни?
— Считаю, лично для меня это очень удачный год, несмотря на то что я сам достаточно тяжело переболел коронавирусом. Удачный в том плане, что на выборах в Европейскую лигу плавания (LEN) сначала за меня проголосовали 95 человек из 102, а потом нам удалось протащить ещё семь человек в различные технические комитеты. Такого не было никогда. Ко мне тогда пришёл Геннадий Алёшин (бывший президент Федерации плавания России, почётный член LEN и бюро Международной федерации плавания (FINA). — RT) и говорит: «Не понимаю, как ты это сделал». Многие руководители, не только спортивные, позвонили, поздравили. Это очень приятно, и я горжусь тем, что сегодня, когда россиян, мягко говоря, не очень хотят видеть в международных спортивных организациях, мы сумели добиться такого результата.
Кстати, пользуясь случаем, хотел бы выразить огромную благодарность председателю Высшего наблюдательного совета Российской федерации плавания Денису Мантурову. Он очень сильно помог нам в ходе тех выборов и своими связями, и собственным опытом. Могу совершенно точно сказать, что без его поддержки нам было бы очень трудно сохранить наши позиции на том уровне, на котором они находятся сейчас. Человек очень занят на собственной службе, но даже сейчас, в эпоху пандемии, ни разу не случалось, чтобы он не нашёл времени обсудить какие-то спортивные проблемы и принять в их решении самое деятельное участие.
— Насколько сложно было по нынешним временам найти для водного поло столь мощных спонсоров?
— Удивительно, но как раз с этим никаких сложностей не было. Люди пришли сами и выразили желание помогать. С компанией «Ингеоком» мы когда-то вместе строили Олимпийский стадион в Сочи, где проходило открытие и закрытие Игр. Основатель «Биотэк» Борис Шпигель попросил об одном: чтобы на бортиках бассейна, где играют ватерполисты, висел логотип этой компании. Президент концерна «РАТМ» Эдуард Таран — тоже мой давний партнёр, много лет помогает прыжкам в воду.
— Если столько денег дают под водное поло, сколько же должны потенциально давать под синхронное плавание?
— В синхронном плавании бюджеты закрытые. Но со спонсорами там никаких проблем нет, некоторым даже отказывают. Попечительский совет очень внимательно следит за тем, чтобы бизнес-репутация тех, кто даёт деньги, была безупречной.
— У вас нет недостатка в спонсорах, но при этом нет контрактов на показ соревнований. Почему? Из-за вашего конфликта с «Матч ТВ»?
— Конфликта уже не существует — он на днях разрулился.
— А по какой причине возник, если не секрет?
— В начале сентября мы проводили в Ялте этап Кубка мира по хайдайвингу. Соревнования идут один день, длятся два часа. Пришли люди, как потом выяснилось, от какого-то местного филиала «Матч ТВ», запросили с нас большие деньги за трансляцию. Я, честно говоря, был взбешён. Мы проводим в разгар пандемии в Крыму этап Кубка мира с участием всех иностранных звёзд первой величины, привезти которых в Россию было колоссальной проблемой, и ещё должны за это платить? На фоне того, что в этом году никаких соревнований вообще не проводилось, у нас на трибуны пришли 24 тыс. зрителей. Как такое событие можно не показывать? И что тогда вообще показывать? Поэтому мы поставили на паузу все отношения с «Матч ТВ». Свои соревнования мы спокойно сняли на дроны, заплатили за это 200 тыс. рублей, разместили видео во всех соцсетях. Очень помогла компания Александра Мамута «Рамблер», которая бесплатно выложила видео в интернете.
— Но отношения с «Матч ТВ» всё-таки будут продолжены?
— Да. Мы договорились, что будем формировать календарь. Компания выразила желание освещать все турниры по хайдайвингу, которые будут проходить в России. В остальном я сразу предупредил, что нужно быть готовым к конкуренции. Например, «Телеспорт» готов заключить с нами соглашение по поводу всех значимых соревнований, которые происходят в водных видах спорта.
— Хайдайвинг, похоже, становится наиболее привлекательным «продуктом» в общем списке...
— В этом виде у нас появилось достаточно много самых разных предложений благодаря тому, что мы сделали свою вышку. Вы, например, знаете, что FINA берёт €900 тыс. только за то, чтобы привезти вышку для хайдайвинга на соревнования, собрать её и разобрать? Мы же сделали вышку сами, сами её собрали, провели на ней соревнования в Крыму. И сегодня уже пять городов просят нас привезти к ним турнир по хайдайвингу. Это Ялта, Нижний Новгород, Москва, Калининград, Уфа. В столице вышку установят на Воробьёвых горах. Представляете, какой вид оттуда будет открываться? И зрителей тысяч 50 на смотровой площадке точно разместится.
— Раз уж мы плавно перешли к прыжкам в воду, объясните, почему олимпийский чемпион Илья Захаров получил полуторалетнюю дисквалификацию за пропуск допинг-тестов, то есть не самое злостное нарушение, притом что высшее руководство FINA было целиком и полностью на его стороне?
— Я и сам, честно говоря, не сомневался в том, что Захарова сильно не накажут. На разбирательство в Лозанну мы с Ильёй прилетели вместе, сразу же встретились с исполнительным директором FINA Корнелем Маркулеску, который согласился с тем, что жёсткие санкции вряд ли могут иметь место. Захаров никогда в жизни не употреблял допинг, пропустил два теста по своему разгильдяйству, а третий раз, как мне казалось, флажок вообще был выставлен достаточно сомнительным образом. Но когда утром мы пришли на допинг-панель вместе с двумя высшими руководителями международной федерации, их тут же отсекли, не позволили даже войти в зал разбирательств. Впустили лишь меня и Захарова. И три с половиной часа три человека — американец, англичанин и араб — перекрёстно нас допрашивали. Это был очень жёсткий допрос. Причём для меня стало абсолютным откровением, насколько хорошо люди были информированы и подготовлены к разговору с нами.
— В каком плане?
— Они знали абсолютно всё. Задавали Захарову вроде бы странные вопросы: «На каком сиденье машины лежал телефон, когда вы ехали туда-то и туда-то? Почему вы туда ехали, хотя должны были находиться в другом месте?» В итоге все наши аргументы были разбиты в пух и прах. Илье очень профессионально и чётко доказали, что во всех трёх случаях он действительно нарушил антидопинговые правила.
Когда я понял, что никаких шансов отстоять свою позицию у нас уже нет, стал с англичанином и американцем шутить, то есть перевёл разговор в нормальное человеческое русло. И они нам сказали уже в совершенно другом тоне, мол, прекрасно понимают, что Захаров никакой не нарушитель, а нормальный спортсмен, который действительно никогда не был ни в чём уличён. Но есть правила, которые приняли все, значит, человек, их нарушивший, должен быть наказан.
— По сути, решение правильное...
— Я до сих пор в глубине души считаю вердикт несправедливым, но, с другой стороны, понимаю, что прецедент с Ильёй дисциплинировал очень многих спортсменов. Сегодня уже никто себе не позволяет куда-то несанкционированно уехать, дверь допинг-офицерам не открыть и так далее.
— Вы возглавляете технический комитет FINA по прыжкам в воду и являетесь лиазоном, то есть представителем бюро FINA в техкоме синхронного плавания. В каком из этих видов спорта ваши полномочия более высоки?
— Не сказал бы, что есть разница. В прыжковом техкоме позицию лиазона занимает китаянка, но ни одно решение она не принимает без меня. Как и я без неё. То есть это совместная работа равных по статусу людей.
— Как вам удаётся мирно сосуществовать, притом что в вопросах судейства на международном уровне постоянно идёт стычка между китайцами и остальным миром?
— Весь мир действительно выступает против китайского судейства.
— Тем не менее оно по-прежнему существует...
— Я много раз задавал эти вопросы руководителям Международной федерации и один на один, и при всех. Технология очень проста: судей отбирают на Игры по четырёхлетнему циклу. На всех соревнованиях за работой арбитров от FINA наблюдает представитель техкома, которого назначает лиазон. Как правило, это тоже китаец. Если судья ставит кому-то из атлетов Поднебесной плохую оценку, ему потихоньку снижают рейтинг. И получается, что до Олимпиады добираются только те специалисты, которые судят китайских прыгунов максимально хорошо. Возможно, в следующем году нам удастся эту практику изменить, если на очередных выборах, которые пройдут в Токио перед Играми, позицию лиазона в прыжках в воду займёт представитель другой страны.
— А сами Игры-то состоятся?
— Мне уже прислали билет в Токио, поэтому не сомневаюсь, что Олимпиада будет проведена. Вопрос, будут ли на ней зрители.