«Я обязан выплатить алименты за прошедшие 19 лет»: предполагаемый отец Липницкой о борьбе за признание дочери

— Как вышло, что последние 20 лет вы не знали о существовании дочери, а сейчас появились и решили доказать, что это Юлия Липницкая?

— Это было много лет назад, когда я встречался с Даниэлой, матерью Юли. У нас были отношения, но я даже не подозревал, что она в положении, лишь увидел перемену в настроении. Помню, что мы обсуждали, как назвали бы детей.

— Как долго продлились ваши отношения и почему они дали трещину?

— Не хочу оказывать давления на Даниэлу. Расстались, скажем так, из-за пустяков. Не сошлись характерами, ей не нравились мои вредные привычки, хотя они есть у каждого. Мы много спорили, и однажды даже сам не понял, что поссорились.

— Юлия заявила в недавнем интервью, что не знает вас и не признаёт своим отцом.

— Это давление со стороны её мамы. Ребёнок в детстве не ходил нормально в школу, был оторван от общества, жил в тепличных условиях. До сих пор за Юлю всё решает мама. Я несколько лет слежу за дочерью, смотрю новости, знаю информацию, которую СМИ обходят.

— Вы продолжали общаться с Даниэлой?

— Мы говорили по телефону, переписывались, я поздравлял с Юлиными успехами, но в ответ было молчание. Потом написала, что больше не хочет знать меня. Это её право. Ещё когда мы встречались, я говорил Даниэле, что у меня есть связи в Москве, что буду там работать. Позднее она привезла Юлию в столицу, чтобы найти меня, отдала девочку в спорт, потому что у неё были данные. О том, что Юлия в проекте, я даже не догадывался. Если бы знал, то у меня была бы совсем другая жизнь.

— Чем вы занимались последние 19 лет?

— Если коротко, то я расследовал теракты — это была моя специальность. Постоянно проживаю в Израиле, в Москву меня вызвали по делам.

— Гордитесь ли вы дочерью, тем, как сложилась её карьера?

— Очень горжусь. Не хочу, чтобы моё прошлое, моя работа как-то помешали ей. Даниэла отдала Юлю в спорт, потому что знала, что девочка добьётся в нём успеха.

— Почему мама Юлии раньше пыталась вас найти, а теперь избегает?

— Человек проявляется в критике. Тот, кто её боится или избегает, не может бороться, и это свидетельствует о том, что он не прав. Ставя преграды между мной и Юлией, Даниэла демонстрирует свою неправоту. Я не хочу её судить, но любой нормальный человек скажет, что это неправильно.

— Вы бы отдали дочь в фигурное катание? В итоге она ведь завершила спортивную карьеру из-за проблем со здоровьем.

— Я её люблю, знаю, чувствую, несмотря на то что между нами большое расстояние. Сложно это объяснить. Я не считаю, что у неё были и есть проблемы со здоровьем. Если бы она была нездоровой, то я бы её ни за что в спорт бы не отдал. Но Юля в порядке. Есть проблемы на нервной почве, потому что мама заставляет её метаться между двух огней. Даниэла хочет оградить Юлю от общения с моей семьёй, хотя она у меня хорошая. Моя мама преподаватель, закончила два университета, живёт в Керчи, она очень хочет встретить внучку. У меня тоже высшее образование, богатый жизненный опыт.

— Как Юлина бабушка относится ко всей этой истории?

— Она приезжала в Москву, чтобы встретиться с Юлей на передаче. Но возникли преграды. Я бы хотел, чтобы у Юли было своё мнение, но кто-то препятствует этому. У неё ведь хорошие, достойные гены, не только от мамы.

— Как вы намерены доказывать отцовство?

— Самым очевидным и надёжным методом — сдать тест на ДНК. Я согласен, я знаю, что он будет положительным на 100%.

— Юлия сама знает, что вы её отец, или мать давит на неё?

— Мама на неё оказывает влияние. Она вырастила её, дала жизнь. Я очень благодарен ей за это. Ничего плохого к этой женщине я не испытываю.

— Как получилось, что у неё ваша фамилия, но она говорит, что не знает вас?

— Это уже её личные тайны.

— Каким будет ваш следующий шаг?

— Я собираюсь сдать тест ДНК. Никаких сомнений быть не может в том, что я её отец. Юлия — мой ребёнок.

— О чём бы вы хотели поговорить с дочерью и как можете ей компенсировать то время, когда вас не было рядом?

— Я хотел бы помочь ей поступить в университет. Она очень умная девочка. Хотя мы и находимся на расстоянии, я знаю своего ребёнка. Хочу, чтобы она поступила в МГИМО.

— Как вы собираетесь ей помочь с поступлением?

— У меня есть средства. Я готов пойти на жертвы, отказаться от чего-либо ради того, чтобы она училась. Юлия может продолжать заниматься фигурным катанием, ей всего 19 лет. Думаю, что у неё есть время и на занятия спортом, и на образование.

— Каким вы видите будущее своей дочери, если она будет с вами общаться?

— Я не считаю, что барьер, который поставила между нами её мама, — это правильно. 19 лет я не участвовал в её воспитании. Хотел бы начать раньше, но у меня не было возможности. Её воспитала мама. Я обязан выплатить алименты за всё время.

— О какой сумме идёт речь?

— Это всё можно посчитать. Я не полностью получал зарплату, мне выплачивали только командировочные.

— Вы появились в жизни Юлии три года назад, во время Олимпиады в Сочи. Почему слава этой фигуристки связана с вашим появлением в её жизни?

— Когда я её увидел перед Олимпиадой, был уверен, что она выиграет золото Игр в Сочи. В тот период я видел сны, в которых она была маленькой девочкой. Я проснулся, но меня не покидало ощущение, что это было наяву. Тогда я понял, что должен быть с ней.