— В декабре этого года исполнится два года, как вы возглавили Российское антидопинговое агентство. Что можете занести себе как руководителю в актив за это время?
— Главной заслугой считаю то, что нам удалось сформировать замечательную команду профессионалов. Кто-то из них работал в агентстве ранее, кто-то присоединился позже. Сейчас у нас штат грамотных экспертов и профессионалов, которым можно гордиться. Я считаю, что мы с успехом прошли аудит Всемирного антидопингового агентства, хотя готовиться к нему пришлось в предельно сжатые сроки.
Работа была проделана действительно колоссальная: необходимо было подготовить очень много документов, наладить процессы. Но мы с коллегами успели сделать это максимально быстро, и наградой стало заключение экспертов WADA, что работа агентством ведётся на должном уровне. Да, есть момент с выявленным замечанием по несоответствию федерального закона, и с ним мы сейчас разбираемся. Но нужно подчеркнуть, что на данный момент к нашей операционной деятельности нет никаких вопросов — и это основная заслуга моей команды и меня лично.
— Из-за замечания по законодательству РУСАДА по-прежнему не восстановлено.
— Рассчитываю, что в 2024 году мы закроем этот вопрос. Как я рассказывала ранее, мы направили в WADA уведомление, что, по нашему мнению, мы выполнили все пункты, указанные в решении CAS по российскому делу. Теперь ждём их реакцию с анализом ситуации и решением. В настоящий момент наша позиция ясная, чёткая, выверенная, и мы готовы отстаивать её в Спортивном арбитражном суде.
— Разве у всех стран мира законодательство точно следует за кодексом?
— Ситуации разные. Несколько антидопинговых организаций получили аналогичные претензии о несоответствии федерального законодательства. Например, ЮАР ещё раньше нас направили уведомление в WADA о том, что не согласны с этой претензией. Они были первыми в этом вопросе, поэтому мы с интересом наблюдаем, как будет развиваться их дело. Также есть страны, которые, получив замечания, приняли определённые меры и уже закрыли этот вопрос. А какие-то государства просто не подпали под систему мониторинга или аудита, как это было в нашем случае.
— Какие ещё проблемы, кроме вопроса восстановления, приходится решать сегодня?
— Когда я шла в РУСАДА, знала, что будет сложно, но в феврале 2022 года ситуация ещё более усложнилась. Затруднения возникли и с логистикой, и с закупкой оборудования, но мы справляемся. Самое главное, что все пункты, которые прописаны и в уставе нашей организации, и в антидопинговом кодексе, мы выполняем должным образом и никаких претензий к нам нет.
Когда мы столкнулись с тем, что в стране закрываются офисы DHL, были оперативно предприняты шаги, чтобы наладить работу по доставке биологического материала в антидопинговые лаборатории. Очень важно, что пробы крови сегодня доставляются с учётом установленных временных рамок и с соблюдением всех требований, которые представлены в стандартах и кодексе. Все пробы доезжают до лабораторий в целости и сохранности, что даёт нам возможность анализировать их в установленном порядке.
Стоит отметить, что усложнилась логистика не только в отношении доставки проб, но и с точки зрения передвижения инспекторов допинг-контроля. До места забора проб иногда приходится добираться с пересадками, несколькими самолётами и поездами, но ребята — профессионалы своего дела и выполняют его на высоком уровне. У нас замечательный пул ИДК, мы ценим каждого сотрудника.
— Не увеличилось ли число увольнений из-за сложностей?
— Кадровая текучка, конечно же, присутствует. Решать эту проблему нужно в том числе путём повышения уровня заработной платы — и не только тем сотрудникам, кто находится в штате, но и тем, кто работает по гражданско-правовым договорам. Мы к этому стремимся. Сохранять костяк профессионалов крайне важно, так как все они узкоспециализированные и замены искать непросто, а порой и невозможно.
Взять, скажем, начальника отдела планирования Камилу Шафееву. Второго такого уникального специалиста, обладающего опытом тестирования спортсменов в преддверии двух Игр, мы просто не найдём в России. Именно под её руководством проводились проверки сборных накануне двух последних Олимпиад, которые прошли одна за другой, именно она обеспечивает непрерывность процесса забора проб.
Но некоторые коллеги всё же уходят, так как не справляются с объёмом работы. А он огромен, ведь мы отбираем 11 тыс. проб в год. К тому же отделу обработки результатов добавилось работы с передачей нам дел по LIMS. Юристы работают в очень напряжённом графике, который не каждый выдержит.
— Во время форума «Россия — спортивная держава» довелось пообщаться с руководителем отдела науки Николаем Кондаковым, который произвёл впечатление настоящего энтузиаста своего дела. Наверное, именно это — залог успеха при работе в РУСАДА?
— Согласна полностью: трудиться в агентстве может только человек, который искренне верит в пользу того дела, которое он делает. Который убеждён, что наши спортсмены — за чистый и честный спорт. Если добавить ко всем сложностям ещё и негативное отношение к нашей деятельности со стороны тех или иных лиц, то эта вера становится важной вдвойне. К сожалению, с февраля прошлого года мы столкнулись ещё и с разного рода ограничениями — теперь наши сотрудники не имеют возможности проходить обучение за границей, принимать участие в каких-то конференциях и симпозиумах. Но тем не менее РУСАДА держится благодаря таким преданным работникам и настоящим профессионалам.
— Тяжело ли подготовить инспектора допинг-контроля?
— Процесс это непростой и включает в себя несколько этапов. Проще, когда на эту должность приходят шапероны (то есть те, кто ранее исполнял функцию сопровождающего): они уже обладают базовыми знаниями о процессе. Более длительная подготовка требуется тем, кто становится инспектором с нуля. Есть и ещё один важный момент. В штате РУСАДА есть офицер по этике, который очень внимательно изучает кандидатов в инспекторы, чтобы избежать конфликта интересов. У них ни в коем случае не должно быть каких-либо связей со спортивным миром. Только на первый взгляд кажется, что в заборе проб нет ничего сложного. Но существует очень много тонкостей и нюансов, прописанных в международном стандарте по тестированию и расследованиям, которые инспектор должен знать и не нарушать.
— На форуме в Перми говорили, что каждая пятая проба в стране отбирается у легкоатлета. Можете объяснить, как происходит распределение количества тестов в тех или иных видах спорта?
— План составляет начальник отдела тестирования, основываясь на специальной системе оценки рисков. Это очень кропотливая работа. Есть документы WADA, которые говорят, как правильно это делать. В каждом виде спорта отбирается разное количество допинг-проб, и оно определяется в первую очередь на основе степени рисковости. Лёгкая атлетика, особенно её определённые дисциплины, относятся к рисковым видам, так как там требуется выносливость. Кроме того, это очень массовый вид, в стране им занимается много людей. Из всех этих факторов и складывается такая картина, в которой каждая пятая проба берётся у легкоатлета.
Здесь необходимо подчеркнуть ещё и то, что ВФЛА, несмотря на то что пережила такой сильный кризис и длительное отстранение, заслуживает очень большой похвалы в части антидопинговой работы. Там выделены сразу два человека, которые занимаются деятельностью по противодействию употреблению допинга, а такое нечасто встретишь. Более того, федерация заключает договор на дополнительное тестирование спортсменов на контрактной основе. То есть, помимо тех проб, которые проходят в рамках бюджета, мы отбираем ещё определённое количество за счёт федерации. Важно, что эти тесты проходят абсолютно на тех же условиях, что и все остальные, — без предварительного уведомления, в рамках окон доступности по ADAMS.
И отмечу также позитивный момент: при возрастающем количестве проб мы наблюдаем уменьшение количества нарушений, а это говорит, что ВФЛА движется в правильном направлении и проводит очень конструктивную работу по противодействию нарушениям.
— Есть ли федерации, которые вызывают опасения?
— На самом деле да, есть. Мы проводим мониторинг по каждой и, если видим, что при небольшом количестве тестирований сильно возрастает количество положительных допинг-проб, начинаем бить тревогу. Сейчас подобные вопросы возникли к Федерации бодибилдинга России. Мы даже направили письмо в Министерство спорта, чтобы были приняты какие-то меры. Так как РУСАДА никаких мер по отношению к федерации принять не может, кроме дисквалификации спортсменов и персонала, то мы просим помощи у компетентных органов. В то же время мы готовы помогать любой федерации в проведении просветительской и образовательной работы.
Есть и иной пример — Федерация пауэрлифтинга. У них тоже тревожная ситуация с точки зрения положительных тестов, но они сами приходят к нам и заключают договор о контрактном тестировании. Таким образом, хоть у них и есть случаи нарушений, мы знаем, что организация заинтересована в обеспечении чистоты своего вида спорта.
— В следующем году в России запланированы крупные международные соревнования — Игры БРИКС, Игры дружбы. Тестированием участников будет заниматься РУСАДА?
— Это очень актуальный вопрос, который мы поднимали в том числе на форуме в Перми. Новые форматы соревнований подразумевают, что необходимо проработать вопросы допинг-контроля. Пока сказать, будет ли РУСАДА заниматься этой деятельностью, я не готова, но вопрос прорабатывается. Как только он будет решён, мы всех проинформируем.