«Тренировки стали для меня лекарством»: Бабиков — о пропуске Олимпиады, жертвах в ходе карьеры и искусстве быть тренером

— Ваше появление на первом из январских этапов Кубка России в Дёмине — прекрасная иллюстрация к известной фразе Юлия Цезаря «Пришёл, увидел, победил». Почему проигнорировали на том этапе первые два дня соревнований?

— Дело не в каком-то моём желании экономить силы или чём-то ещё. Я просто следовал тренерскому плану. Когда ещё до начала сезона мы с Сергеем Башкировым и Дмитрием Шукаловичем планировали тренировочные сборы, один из них было решено провести с 30 декабря по 17 января в Уфе. Просто тогда мы не думали, что Кубок России может получиться настолько плотным и что каждый старт будет иметь такое значение.

— Вы имеете в виду зачётные очки?

— Не только. На биатлонные соревнования традиционно приходит много зрителей, и в какой-то момент начинаешь задумываться, что кто-то может это делать ради тебя. Разумеется, пропуск не личная прерогатива. Все понимают: ты должен выполнить определённый тренировочный план для того, чтобы сохранить себя для главных стартов. При таком подходе нельзя всё время бегать на соревнованиях, нужно находить время и для объёмных тренировок.

Тем более что концовка января получалась у нас очень плотной даже без учёта стартов в Рыбинске. Но на сборе в Уфе у некоторых ребят стали проскальзывать такие фразы: «Может быть, нам всё-таки стоит поехать?» Да и регионы стали рекомендовать это сделать. Вот я и приехал, хотя изначально не собирался. Не скажу, что решение было спонтанным, но оно было принято уже после Нового года.

Также по теме

«Всегда вожу с собой барабанные палочки»: Каплина о неспортивном багаже, мечте купить квартиру и анализе протоколов

Добиться ощутимого прогресса и составить конкуренцию сборницам в новом сезоне удалось благодаря работе в группе Артёма Истомина и...

— Лариса Куклина, выигравшая в Рыбинске заключительную гонку, сказала: «Если кто-то из нас выдержит все гонки за сезон, я пожму руку».

— Это реально очень тяжело. Те, кто составлял такой график, должны были понимать, что принять участие во всех стартах без исключения спортсмены просто не смогут физически. Поэтому и я сам бежал в Рыбинске только две заключительные гонки.

— Для тех, кто подбирается к сборной, наверное, нет большой разницы, где соревноваться. Но в вашей карьере уже случалось абсолютно всё: вы чемпион мира, четырёхкратный чемпион Европы, выигрывали личные гонки на Кубке мира. Как с таким послужным списком отрешиться от ощущения некой неполноценности текущего сезона? И есть ли у вас это ощущение?

— Иногда в мыслях такое проскакивает, конечно, но уже много раз говорил: мы все очень любим свою работу не за то, что она даёт возможность ездить по заграницам, и даже не за медали. Лично для меня столь же сильной мотивацией оставался тренировочный процесс со всеми его тяготами. Мне нравилось быть одним из лучших в ходе летней подготовки, пусть даже не всё потом получалось на снегу. Всё равно хотелось, да и сейчас постоянно хочется доказать, что всю эту тренировочную работу ты проделал не зря. А для этого хороши любые старты.

— Доказывать с возрастом становится сложнее?

— Не сказал бы. Это по-прежнему процесс постоянного поиска: понять, что лимитировало тебя в той или иной гонке, что можно исправить, в чём стать лучше. Зачастую причиной становится не собственное состояние, а какой-то внешний фактор, например лыжи или погода.

— Я имела в виду несколько другое. В последние годы биатлон заметно изменился в плане техники бега и скорости стрельбы. Согласитесь, чем старше спортсмен, тем сложнее приспосабливаться к этим изменениям.

— Мне, наверное, в определённом смысле повезло: я застал время, когда в биатлоне стала довольно принципиально меняться стрельба, и был одним из первых, кто начал работать на рубеже быстро — всегда умел это делать. В этом плане биатлон для меня не сильно изменился. Тут больше речь о концентрации, о том, какую стрельбу выбрать в конкретной гонке, и вот в этом колоссальную роль начинает играть опыт, позволяющий быстро принимать решения.

В плане лыжного хода — соглашусь: мы видим, что появилось довольно много ребят, обладающих техникой, близкой к идеалу. Раньше этому не придавалось такого значения, сейчас же приходится уделять массу времени и сил тому, чтобы экономизировать свою технику. Уже не те времена, чтобы можно было выезжать только на силе или функциональной готовности: слишком выросла конкуренция. Любой биатлонист из тех, кто добивается высоких результатов, умеет хорошо бегать.

— А вы?

— Я в этом аспекте не на лидирующих позициях, но стараюсь не отставать. Тем более что молодёжь подстёгивает — те же Карим Халили и Даниил Серохвостов. Ребята приходят уже с другой техникой, более совершенной, поэтому в чём-то, безусловно, им проще. Ну а для нас, старичков, это очередная задача, с которой нужно справиться.

— Получается, что вам нужно делать гораздо больше работы, чтобы перепрограммировать себя в плане мышечной памяти, избавиться от прежних навыков.

— Да, это так. Но главное, что в этом процессе нет ничего такого, что было бы неподвластно. Всё можно изменить. Поэтому я и не переживаю. Циклические виды спорта тем и хороши, что успехов, вплоть до олимпийских побед, в них часто добиваются спортсмены в зрелом возрасте — старше меня.

Также по теме

«Для женщин любая контактная гонка — война»: Халили — о тактических играх, лыжном беге и лучших биатлонистах мира

Мужчины бегают контактные гонки более аккуратно, нежели девушки. Они не устраивают разборок на первых кругах и стремятся экономить...

— За карьеру вы успели поработать с огромным количеством специалистов. Сможете выделить трёх лучших?

— Ух… Давайте возьмём только тренеров по функциональной части, чтобы проще было сравнивать их друг с другом. На первое место я бы поставил Андрея Падина, на второе — Дмитрия Шукаловича, на третье — Артёма Истомина. Как говорится, и опыт, и молодость.

— С тех пор как тренерский штаб женской и мужской сборных претерпел столь сильные изменения в пользу молодых специалистов, я постоянно задаю себе вопрос: в чём они лучше предшественников?

— Я бы не стал здесь рассуждать с позиции «лучше — хуже». В своё время мне довелось поработать с Александром Касперовичем в юниорской сборной, и помню, до какой степени меня восхищала его деятельность. Вообще, считаю, что те годы стали своего рода золотым трамплином для всех, кто прошёл через его руки.

Шукалович и Истомин отличаются от старшего тренерского поколения прежде всего тем, что, работая в национальной команде, они постоянно продолжают учиться. Исследуют не только биатлон как таковой, но и новые тенденции в подходе к тренировочному процессу в разных видах спорта.

Анализируют методики подготовки норвежских триатлонистов, например. У них нескончаемый поток энергии в этом плане: ни разу не видел, чтобы кто-то пожаловался на усталость от собственной работы. Понятно, что где-то не хватает опыта, но будущее нашего вида спорта абсолютно точно за такими специалистами.

— Когда наблюдаете за работой Шукаловича и Истомина, вас самого на тренерскую стезю не тянет?

— Я вижу, чем мы отличаемся друг от друга, и понимаю, что в каких-то вещах мне никогда за ними не угнаться.

— И в чём же?

— И Дмитрий, и Артём в своё время не стали профессиональными спортсменами — довольно рано ушли в спортивную науку, которая всегда их интересовала.

То есть в тренировочном процессе люди говорят тебе, что нужно делать, не с позиции собственного опыта, а с учётом анализа самых эффективных методик и разработок. У меня же слишком велик опыт собственных выступлений. Если начну работать тренером, то невольно буду переносить в работу всё то, что делал сам. И однозначно проиграю.

— Вы как-то сказали, что не считаете себя слишком талантливым спортсменом и что все ваши результаты — следствие большой и тяжёлой работы.

— Это действительно так. Я знаю, что такое талант: много раз видел на примере тех, с кем рядом тренировался. Об этом невольно начинаешь задумываться, когда замечаешь, что люди добиваются поставленной цели гораздо меньшими усилиями, чем ты сам.

— Это одна из причин столь неровной карьеры?

— Я бы сказал, что в биатлоне редко кому удаётся постоянно держаться в топе, даже очень талантливым. Для меня же это, безусловно, более сложная история. Когда начинаешь много работать, организм не всегда выдерживает. Соответственно, начинаются сбои. Поэтому я порой откатывался из основного состава сборной не только на Кубок IBU, но даже на Кубок России. В каких-то случаях получалось вернуться довольно быстро, в каких-то — нет, но это был нормальный процесс, а не какой-то особенный путь.

Также по теме

«Сборная — не место для экспериментов»: Норицын — о функциональной подготовке, экономичной технике и тренерской свободе

Ответственность за результат в постолимпийских сезонах уменьшается, но это не повод слишком много экспериментировать. Об этом в...

— Победу в гонке преследования в 2016-м на этапе Кубка мира в Эстерсунде вы до сих пор считаете главной победой в карьере?

— Я так когда-то говорил, но со временем изменил мнение. Всё-таки победа в эстафете на чемпионате мира — 2017 в Хохфильцене была более значимой. Как и выигранная в прошлом году индивидуальная гонка в Антхольце. Просто тот пасьют в Эстерсунде случился в момент, когда я был ещё молод и казалось, что за этой победой последует дальнейшая и столь же яркая реализация себя в спортивном плане. Получилось всё совсем не так безоблачно, было множество достаточно болезненных неудач, поэтому прошлогодний триумф имеет для меня совершенно особенное значение. Своего рода доказательство того, что я смог не сдаться после трудного для себя периода.

— Сожаление от того, что эта победа уже не могла принести вам возможность поехать на Олимпиаду в Пекин, было сильным?

— Нет. Да и о чём я должен был сожалеть? Проанализировав всё, что со мной происходило, я понял, что где-то был просто недостаточно хорош. Должен был быть лучше, чтобы не возникало никаких спорных моментов по моему присутствию в сборной. Наш спорт в этом плане как выстрел. Если у тебя не прошёл габарит, нужно сожалеть не о том, что не закрылась мишень, а о том, что ты выстрелил в габарит, а не в десятку. Так и здесь: если ты на грани попадания в команду, надо отдавать себе отчёт в том, что эта грань не даёт абсолютно никаких гарантий.

— Когда в марте прошлого года стало известно, что сезон пройдёт в условиях полной изоляции, вы, как мне кажется, должны были очень хорошо всё взвесить, прежде чем принять решение о продолжении карьеры.

— Понимаете, в чём тут дело… После того как я не попал на Олимпиаду в Пекин, тренировки стали для меня в какой-то степени лекарством. Этот процесс вообще всегда меня лечил от разного рода соревновательных неудач, нервных перегрузок и так далее. Весной я уехал на сбор в Сочи, все горы, наверное, там избегал, причём в одиночку. Уходил в какие-то походы, очищал голову от всего пережитого.

— Хотите сказать, что вообще не задумывались о том, что у вас семья, что есть ребёнок, который растёт и взрослеет без вашего участия? Мне кажется, что с возрастом все так или иначе начинают спрашивать себя, стоит ли то, чем они занимаются, тех жертв, на которые приходится идти.

— Если говорить в целом, спортсмену ведь так или иначе постоянно приходится от чего-то отказываться. И начинается это не в тот момент, когда дело идёт к завершению карьеры, а гораздо раньше. Просто сначала это какие-то развлечения с друзьями, возможность учиться в том же режиме, в котором это делают сверстники, потом дело начинает касаться более серьёзных вещей.

Не знаю, правильно ли так говорить, но мы стали поколением, которому досталось не самое простое время в спорте. Не тот случай, когда ты пришёл в сборную, снял все сливки и со спокойной душой завершил карьеру. Если бы я решил прекратить выступления, что было бы альтернативой? Сидеть дома и размышлять о том, чем бы мог заниматься? В конце концов, биатлон для нас не только любимое дело, но и работа, позволяющая обеспечивать жизнь. Не знаю, может, я когда-нибудь и пожалею о том, что не закончил с биатлоном раньше, но сейчас так не скажу.

— Понятие главного старта в этом сезоне существует?

— Есть конкретные соревнования, по которым нас будут оценивать, по срокам это февраль — март. Поэтому, собственно, в начале декабря никто сильно не переживал по поводу результатов.

— Пока все мы находились в Дёмине, было совершенно невозможно не вспоминать о местном лыжном марафоне. Доводилось бегать?

— Нет, но наслышан. В этом сезоне меня пригласили на марафон в Кирово-Чепецк, и я, честно говоря, с радостью туда бы съездил в конце марта. Но повторюсь: у нас невероятно плотный график стартов в биатлоне, есть определённая ответственность перед сборной, перед командами своих регионов, поэтому загадывать что-то просто преждевременно.