«По бумагам всё в порядке»: как живёт Беслан 15 лет спустя

Под южным солнцем очень жарко. На траве дремлет чёрная кошка, нагло щурясь в небо. Очень, очень хочется пить. В этом месте всем хочется пить. Я — во дворе бывшей школы №1 города Беслана.

Беслан совсем небольшой городок примерно в 20 км от Владикавказа по трассе. Тут, как и везде в Северной Осетии, любят строить дома из красного кирпича, лишь иногда используя камень. Школа №1 тоже была из красного кирпича. Спустя 15 лет после трагедии от неё остался лишь остов, который медленно рушится, и спортзал, накрытый «саркофагом» — золотистым мемориальным ограждением.

Поток людей невелик, но не иссякает. Сюда принято нести цветы, детские игрушки и воду, многие перед входом молятся.

«Так, пишем», — командуют операторы.

«Здесь умирали дети... Здесь умирали дети».

Пятнадцать лет назад страна надеялась, что всех детей спасут, обойдётся без жертв. Надежда не сбылась.

Говорят, с годами боль забывается и становится слабее. В Беслане это не так: боль есть, её физически ощущаешь в воздухе. Вот только бывшим заложникам и их родным с каждым годом уделяют всё меньше внимания. В первые годы им оказывало помощь не только государство — включались крупные компании, банки, шли частные пожертвования. Сейчас же сильные, мужественные люди, по сути, остались со своими бедами один на один. Небольшой бюджет Северной Осетии — Алании не может вытянуть все их нужды, а долгосрочных федеральных программ по реабилитации и помощи жертвам терактов и их родственникам в России нет.

• Храм Новомучеников и исповедников Российских в Беслане
• RT

Рядом с бывшей школой №1 строят православный храм Новомучеников и исповедников Российских. В Беслане он правда очень нужен: половина населения республики — православные христиане. Вот только работы идут медленно, потому что даже на церковь спустя 15 лет пожертвования, видимо, предпочитают делать по более «модным», «хайповым» поводам. Поэтому в разных точках страны идут баталии о том, где нужны храмы, а в Беслане до сих пор на нас глядит молчащими колоколами недостроенная колокольня.

«Город ангелов»

Кладбище, где похоронены погибшие заложники, расположено по пути из Беслана в аэропорт. Только слово «кладбище» тут не говорят. Правильно — «Город ангелов».

• «Город ангелов» в Беслане
• RT

Ровные ряды очень схожих надгробий из красного мрамора. Дети, навсегда оставшиеся маленькими, улыбаются нам с фотографий. Рядом с ними — взрослые, навечно оставшиеся молодыми. У ограды приходящие сюда кладут маленькие статуэтки ангелочков, так тут принято. И снова — бутылки с водой. Тем, кто мучился от жажды в том спортзале.

«Здравствуйте», — окликает меня красивая женщина, убирающая могилу девочки, которой всегда будет 14 лет. Своей дочери.

Фатима Келехсаева сама работает в школе, только в другой. Уже много лет она просит Департамент образования перевести её со школьной работы — куда угодно, хоть в детский сад на село (что формально является понижением). Но нет — отказ, год за годом. Сын вырос и уехал работать в Магадан. Муж тоже берётся за любую работу где только можно.

«Мужчины наши тяжелее всё переживают. Мы, женщины, хотя бы поплакать можем, а они всё в себе держат», — говорит Фатима, не переставая вырывать мельчайшие сорняки между плитами красного мрамора.

Келехсаева несколько раз в ходе разговора произносит то, что мне потом повторят многие бывшие заложники: они чувствуют себя брошенными. В городе так и не заработала полноценная служба психоневрологической помощи, а психолог на самом деле необходим не только бывшим заложникам — он нужен всему городу. Но нет. Ежегодно проводятся траурные церемонии, раз в несколько лет бывшим заложникам предлагают путёвки в соседние курортные города и... забывают о них до следующего года.

«Вот маленький совсем тут «живёт». А здесь — целая семья, Тотиевы», — смотритель кладбища Касполат Рамонов за прошедшие годы выучил каждую могилу. Он говорит о тех, кто здесь лежит, как о живых, и называет их ласково: мои детки. Его дочь Марианна тоже тут.

«Она так животных любила, постоянно подкармливала уличных. И вот хотите верьте, хотите нет, пришёл сюда, в «Город ангелов», котёнок: пришёл — и улёгся тут, к ней. Звери, они же всё чувствуют, — рассказывает Касполат. — Какие хорошие дети тут остались. Вот девочка из очень бедной семьи. Каждое утро перед школой помогала маме мести улицу. А вот, видите, учительница лежит. Она встала перед окном спортзала на четвереньки, и дети по её спине выпрыгивали. Много детей спасла, сама тут осталась».

Матери Беслана

В Беслане были ранены более 800 заложников и жителей, а также сотрудников спецназа ФСБ, милиции и военнослужащих.

В первые же годы после трагедии появилась организация «Матери Беслана», её возглавила Сусанна Дудиева, потерявшая в школе №1 сына Заура. Её дочь Залина получила ранение. «Матери Беслана» требовали независимого расследования всех событий, а также решили добиваться выделения помощи жертвам и их родственникам. Спустя недолгое время организация раскололась. Теперь наряду с ней действует и «Голос Беслана». О причинах раскола написано немало, официальная версия — сказалось посещение Дудиевой и другими матерями сеанса «экстрасенса» Григория Грабового. Многие говорят о том, что «Матерей» на самом деле расколола политизация.

Также по теме

Выжившая при теракте в Беслане: В своей жизни один раз я уже умирала

Беслан продолжает вспоминать жертв трагедии, которая произошла десять лет назад в школе №1. Теперь начало сентября в этом городе – дни...

Во время съёмок нас останавливает на улице Росгвардия.

«Сусанна Петровна в курсе, что вы тут снимаете?» — «В курсе, в курсе…»

Дудиева сейчас работает во Владикавказе в ГБУ «Центр «Моя семья», где помогают детям, оказавшимся в сложных жизненных ситуациях и оставшимся без попечения родителей. На входе нас оглушает детский визг.

«Это мои внуки», — улыбается статная Дудиева.

Она, кажется, в курсе того, как сложилась жизнь каждого бывшего заложника и каждой семьи. Со многими она созванивается при нас, рассказывает, у кого родились дети, кто поступил в институт, кто куда переехал. Например, Михаил Мкртычан так и не получил российское гражданство. Когда он попал в заложники, ему было десять лет, его 11-летняя сестра Сатеник навсегда осталась в школе. А гражданство — это тоже право на компенсации, квартиру, помощь.

Самые тяжёлые — это несколько колясочниц. Им нужна платная реабилитация, которую не может потянуть бюджет Северной Осетии. Нужны или федеральные квоты, или частные пожертвования — спустя 15 лет их поток почти прекратился.

Более того, специально для наших федеральных ведомств поясню. Жители Беслана — это действительно очень сильные и гордые люди. Раз получив отказ, они просто не будут снова обращаться за квотами на то же лечение за рубежом. Государство должно само их найти, само им помочь. Частные жертвователи должны сами о них вспомнить. А пока что они забыты.

• Марина Дучко скрывает от маленькой племянницы, что пострадала в теракте; говорит, что попала в аварию
• RT

Марина Дучко живёт в частном секторе. Её мама разводит розы, сама Марина увлеклась фиалками. Русые волосы, искренняя улыбка. Пока мы говорим, её племянница играет с чёрным котёнком, несмотря на окрики «Затискаешь!».

«Мы ей говорим, что я в аварию попала», — улыбается Марина.

Мы заезжаем во двор её дома. Ни о какой современной коляске речи не идёт, какую нашли — такую и выдали. Марина недавно была на реабилитации в российском пансионате, но квот на серьёзное обследование ей не дождаться.

Если честно, за всю мою журналистскую карьеру самым светлым человеком из встреченных стала именно Марина Дучко.

Наталья Сатцаева говорит с нами в учреждении для инвалидов «Забота». Она тоже колясочница. Наталья была в школе вместе с детьми.

• Наталья Сатцаева говорит, что её готовы взять на лечение клиники Германии или Израиля, но на это нет денег
• RT

Она сама попросилась в «Заботу», потому что её дочки сейчас отдыхают, а Наталья не может сама даже выбраться из дома: он не приспособлен для неё. Когда-то Международный Красный Крест передал женщине складной пандус, но сама она установить его не может физически.

У Натальи Сатцаевой тоже русые волосы и светло-голубые глаза. Она также говорит о том, что жертвы забыты, о том, что её готовы взять на лечение клиники Германии или Израиля. Женщина хотела бы, чтобы хотя бы немного заработала нога. Чтобы просто однажды самостоятельно выйти на улицу. Но эти мечты стоят больших денег. А их нет. Лет десять назад ей отказали в квоте. После этого гордая Наталья и её семья квот просить не стали.

Снова спортзал

Мы снова у спортзала бывшей школы №1. Мы встречаемся тут с Аидой Сидаковой. Её фотографии некогда облетели весь мир: фотограф Дмитрий Беляков заснял девочку, выброшенную взрывами из спортзала и полезшую обратно. Искать маму. И мама, и Аида остались живы.

Сейчас Аида учится на стоматолога. Девушка улыбается белозубой улыбкой и говорит, что не боится даже ставить наркоз. Только когда мы подходим к спортзалу, улыбка гаснет и осетинская красавица начинает запинаться.

«Я залезла обратно, потом не помню... А потом спецназовец меня вынес... Хотела бы его найти, сказать спасибо...»

Жизнерадостная девушка окончила новую школу №1 имени Героев спецназа ЦСН ФСБ в Беслане. Вот она, в пяти минутах от той самой бывшей школы, через рельсы.

• Мемориал на месте бывшей школы №1 Беслана
• RT

Аиде надо помочь окончить ординатуру, дать место в общежитии. Москва, Екатеринбург — где угодно. 

В разговорах с бывшими заложниками всё время звучит это: «Передайте нашу благодарность. Скажите спасибо». Кстати, не раз и не два мы услышали благодарность Кабардино-Балкарии: именно их врачи, их милиция примчались в Беслан помогать соседям.

Доктор Алан Адырхаев не устаёт благодарить соседей. Он уже много лет работает с «Матерями Беслана». Он похоронил жену, она была все дни в спортзале с девочками Эмилией и Миланой. Девочки улыбаются нам. Они высокие, тонкие, темноволосые и тоже запредельно красивые. Одна выучилась на экономиста, вторая пошла учиться на архитектора, любит рисовать. Вот новый рисунок: женщина-ангел, закрывающая собой детей на фоне горящего здания. Это Беслан, конечно же...

Также по теме

Главред RT вспоминает Беслан

«RT на русском» публикует авторские статьи журналистов и общественных деятелей в рубрике «Личное мнение». Главный редактор RT...

Пока мы едим на кухне у Адырхаевых потрясающие осетинские пироги, снова и снова звучит: нужны квоты, нужна психоневрологическая служба, в идеале — анонимная...

Наши съёмки подходят к концу. Перед отъездом снова заглядываем в «Город ангелов» — и к школе.

Сидим на лавочке и смотрим на спортзал, а на самом деле — в пустоту. Вдруг — детский крик. Много детских криков. Во двор бывшей школы №1 влетает детвора, им всем лет пять-шесть. Начинают возиться со шлангом на газоне. Включили. Они из него пьют, начинают гоняться друг за другом и плескаться. Мы, грустные и очень взрослые, улыбаемся.

Пока я наблюдаю за детьми, пишу знакомым чиновникам про льготы, компенсации, про помощь с образованием и лечением бывшим заложникам. Получаю предсказуемо равнодушные ответы: по бумагам всё в порядке.

Всё в порядке: чиновники сидят в тёплых кабинетах, мы — на лавочке во дворе бывшей школы №1, Марина Дучко мечтает о новой коляске, Наталья Сатцаева — о том, что она могла бы ходить, если бы были деньги на операцию... Всё в полном «порядке».

В России нет полноценных программ сопровождения жертв терактов и катастроф, а также их родственников. Согласно статье 18 федерального закона №35-ФЗ от 06.03.2006 года «О противодействии терроризму», компенсационные выплаты физическим и юридическим лицам, которым был причинён ущерб в результате террористического акта, осуществляются в порядке, который устанавливает правительство. Но, к сожалению, разовыми выплатами всё обычно и заканчивается, хотя этим людям нужна поддержка в течение всей их дальнейшей жизни.

Для этого не нужно много усилий, но нужно, чтобы чиновники перестали относиться к людям равнодушно.

А пока помочь может каждый.

На сегодняшний день четверо выживших в Беслане — инвалиды-колясочницы. Двоим из них — Марине Дучко и Наталье Сатцаевой — можете помочь только вы. В первую очередь потому, что им требуется несколько реабилитационных программ в Германии — в России таких просто не существует. При этом сами женщины не понимают, почему они должны унижаться и о чём-то просить. Они устали и уже давно говорят, что им ничего не надо. Но им надо.

Мы приняли решение, что не будем называть сумму, которую нужно собрать. Сегодня острая необходимость есть только в коляске для Марины Дучко. Она стоит 80 тыс. рублей. Но на самом деле, чтобы значительно улучшить здоровье и качество жизни женщин, нужно несколько сотен тысяч долларов. И это только начало.

Чтобы точно спланировать бюджет на реабилитацию, команда «Дальше действовать будем мы» в сентябре ещё раз соберёт все документы и будет помогать с вопросами логистики и тратами на лечение. Каждую неделю мы будем публиковать отчёты о том, как продвигаются сборы и что уже сделано.

Как и всегда, средства мы собираем на счета тех, кому помогаем.

Марина Сергеевна Дучко

Карта Сбербанка: 4276 6000 1871 0927.

Наталья Сатцаева

Реквизиты Натальи будут опубликованы 2 сентября, а пока помощь для неё можно переводить на карту Марины Дучко (они подруги) с пометкой «для Натальи».