«Он всем желал мира»: вдова погибшего в результате теракта священника Николая Котельникова рассказала о своей семье
- © Официальный сайт городского округа «город Дербент»
— Расскажите, как вы с ним познакомились и где?
— Это было 47 лет назад. Я сама родом из села Татарка, что под Ставрополем. А он из бывшей Чечено-Ингушской республики. После окончания железнодорожного техникума по благословению своего наставника он переехал в Ставрополь. Я сама в город ездила в церковь, потому что в нашем селе её не было. Там нас и познакомили. Мы толком и не встречались, не было какой-то беготни. Просто говорили, а потом поженились.
— Вы помните, что вам в нём понравилось сразу?
— Я по натуре не очень сентиментальная, если честно, поэтому каких-то особых эмоций и не припомню. Я просто сразу как-то поняла, что этот человек мне нужен. Слово «любовь» для меня — это прежде всего способность отдать себя человеку в его горе, неприятностях. Когда можешь это с ним всё пережить и поделить. У меня и дочки так выходили замуж: по свиданиям не бегали.
— Как так получилось, что вы оказались в Дагестане?
- © Из личного архива протоиерея Петра Гриценко
— Батюшку перевели сюда. У нас первый приход был в Хасавюрте. Тогда служить было достаточно тяжело. В храмах места занимали старосты, которые были неверующими, и шёл постоянный контроль от местного уполномоченного. Если священник в чём-то провинился и не понравился уполномоченному, он мог снять его с регистрации. И тогда священник уже не смог бы нигде служить. Но у нас владыка был очень грамотным. Как только видел, что у священника начинаются какие-то проблемы, он его сразу переводил. Так и с нами получилось спустя два года жизни в Хасавюрте: отца Николая перевели сюда служить. Ему тогда было тяжело, я старалась его поддерживать. И вот 45 лет уже здесь он и прослужил.
— Какова ситуация сейчас?
— В последнее время стало более свободно, церковь стала сама по себе. Сам священник стал управлять, и стало легче. Но всё равно не всегда всё гладко, конечно, и всегда найдутся люди, которые чем-то недовольны. Батюшка в последние годы был дружен с людьми, которые стояли у власти. Сам и в мечеть ходил, и в синагогу, когда у них были праздники. И они к нам часто приходили.
— Такие хорошие отношения наверняка и стали основой для памятника трёх религий?
— Скульптура священника срисована именно с моего мужа. Просто потому, что он тут такой один, без конкуренции. К нам недавно журналист один приезжал и спрашивал, за что, мол, вас тут так все хвалят и называют главным миротворцем? Предложил его, муллу и раввина отправить на войну для примирения. Батюшка на это рассмеялся и сказал, что если надо, то все поедут и будет мир. Он всем желал мира. А про мусульман, когда спрашивали его, отвечал, что нам делить нечего. Все его очень уважали.
— Как вы думаете, откуда берутся радикалы?
— С Запада приехали. Когда открылись границы, стали детей своих отправлять туда учиться. Не все учились чему надо, оттуда они привезли эти все течения, одежды их, никабы. Пытаются убрать сейчас, а уже невозможно. Вся беда в том, что мы отдалились от Бога. Проблема в этом. Люди забыли Бога, который нас сотворил по образу и подобию, стали искать своих богов. Бог золота, бог науки. А на самом деле у нас прекрасная страна, прекрасные люди. В той Чечне все ячейки образовались из тех, кто чаще всего ездил за границу.
— Убийство отца Николая произошло на ваших глазах...
— Они именно его планировали убить... Нападавший стоял прямо напротив меня. Если бы ему нужно было убить и меня, он бы это сделал. Когда я услышала выстрелы, сразу вышла в коридор, убийца был уже был на пороге. Прямо в батюшку выстрелил, на меня посмотрел и пошёл дальше по коридору, чтоб поджечь комнаты. Потом уже нам сказали, что нашли их переписки, там была фотография батюшки и было написано: «Он первый». А кто второй, мы не знаем. Но, может, сделаем выводы.
— У вас остались какие-то эмоции к самим убийцам?
«Хотели поставить своего человека»: предполагаемый подельник террористов Омаровых успел скрыться из России
— Нет никаких эмоций. Я просто понимаю, что без воли Божьей этого бы не произошло. Раз Господь допустил это, значит, так надо. У нас сказано: «Дай место возмездию Божьему». Тем более их уже нет, а родственников я в глаза не видела. Что мне к ним испытывать? Я понимаю, что иначе быть не могло, а Господь этими страданиями его очистил. Через его мученическую смерть, что его сначала застрелили, а потом зарезали, Господь отпустил его туда, где нет печали.
— Вместо отца Николая церковь теперь возглавит ваш зять Михаил...
— Да. В момент убийства он тоже был в храме. Он вышел, хотел мне помочь, когда услышал, что я кричу. Начал спускаться, увидел, что на него автомат направили, и пошёл быстро домой. Там дети одни были, прихожанин ещё пришёл с ребёнком, тоже попросил их укрыть. А боевик ручку двери дёрнул, но не смог открыть. Потом подожгли икону. Когда они ушли, отец Михаил выскочил, начал сам всё тушить. Сильно пострадала лестничная часть, там окно на два этажа, компьютер, кондиционер. Ну и вещи наши личные почти все сгорели.
— В вашей семье это первый такой случай нападения?
— Нет. Шесть лет назад младший зять столкнулся с подобным, когда служил в приходе в Грозном. У владыки в тот день ещё был юбилей. Они стол накрыли, а сами уехали на время за город. Когда боевики пришли туда, никого на месте не было. Они рассчитывали, что всех там положат. Пожгли машины, иконы побили, мощи выбросили. Тогда там одного охранника убили и полицейских.
— Расскажите ещё немого о вашей семье.
— У меня три дочки, 12 внуков и один правнук. Все три зятя тоже священники. Внучка вот готовится выйти замуж за будущего батюшку, он сейчас как раз семинарию заканчивает. Один внук сейчас служит в армии, придёт осенью, тоже хочет поступать в семинарию. Для меня главное, чтобы все они были людьми.