Корреспондент RT Пола Слиер: Слушать российских журналистов на Украине никто не хочет
Проработав журналистом более 20 лет, я научилась не обращать внимания на страх и принимать неопределённость. Идти против инстинктов выживания, которые протестуют против любого твоего шага и решения, уже практически вошло в привычку. С течением времени тёмная сторона моей профессии также заставляет выработать определённую степень цинизма.
Делая репортажи из горячих точек, где единственной постоянной величиной остаётся нестабильность всего окружающего тебя, относишься подозрительно ко всем, кого встречаешь — этого следует ожидать в местах, которые лишились всего человеческого из-за насилия, жестокости и непрекращающегося конфликта. И всё же очень обескураживает и даже шокирует, когда встречаешь подобную жестокость и циничное обращение среди твоих коллег-журналистов.
Учитывая беспрецедентное количество журналистов, погибших при выполнении своей работы (по данным «Репортёров без границ», в прошлом году было убито 66 журналистов), очень радует тот факт, что ОБСЕ отнеслась к вопросу защиты журналистов настолько серьёзно, чтобы посвятить ему двухдневную конференцию под названием «Защита безопасности и неприкосновенности журналистов в регионе стран ОБСЕ». В числе целей ОБСЕ — стирать различия и поощрять сотрудничество среди журналистов. Таким образом, можно ожидать, что «идеология исключительности» уступит искреннему диалогу, лишённому более широких политических интересов. К сожалению, судя по моему опыту участия в этом мероприятии, которое проводилось в конце марта в Белграде, эти ожидания были напрасными.
Первое заседание, которое я посетила, было посвящено безопасности журналисток в сети. Я привела несколько примеров того, что, на мой взгляд, было «организованным троллингом» против меня — от вульгарных оскорблений до явных угроз прибегнуть к крайне жестокому насилию. Некоторые из моих сюжетов об Украине были использованы ими в своих целях. Большинство моих так называемых «сетевых недоброжелателей» критиковали вовсе не мою работу, они прибегали к личным оскорблениям, по большей части женоненавистническим.
Большинство участников конференции согласились с тем, что подобные провокации неприемлемы и отвратительны, а также с моим заявлением, что безопасность журналистов должна быть гарантирована вне зависимости от того, на какое СМИ они работают.
Но, само собой, не нужно далеко ходить, чтобы наткнуться на предвзятые мнения о работающих на российские СМИ журналистах. Так, два представителя украинской прессы с жаром сообщили, что, по их мнению, «RT — пропагандистский канал, транслирующий ложь». Это была их попытка оправдать оскорбления и смертельные угрозы, которые посыпались на меня в сети, как будто интернет-тролли имеют полное право выплёскивать столько ненависти только из-за того, что я работаю на RT. Одна из них попыталась дистанцироваться от предвзятости в отношении России, заявив, что лично у неё «нет проблем с российскими журналистами, пока они остаются объективными». Тут встаёт вопрос о том, что такое объективность. Не будем забывать: что для одного правда, для другого — ложь. В случае с Украиной, люди на востоке страны считают, что мир их не слышит, и я, как журналистка, в своих репортажах оттуда доношу до мира их правду, которая может не оказаться правдой с точки зрения Киева. Но мой журналистский долг — представить факты, как я их вижу на месте событий. Слово «пропаганда» довольно удобный эвфемизм для того, чтобы опорочить тех из нас, кто предпочёл работать с российскими или другими «неподходящими» СМИ.
На конференции был поднят вопрос о том, почему угрозам против журналистского сообщества журналисты не противостоят сообща. Я всецело поддерживаю эту идею, и после заседания подошла к украинским коллегам, чтобы обсудить её. Они не обратили на меня внимания.
Темой второго заседания, которое я посетила, была юридическая защита и неприкосновенность журналистов. Бывший депутат украинской Рады Андрей Шевченко, в настоящее время занимающий должность президента украинского Центра общественных медиа, также использовал трибуну для антироссийских заявлений. Стоит отметить, что, кроме него, спикерами на этом заседании были представители Турции, Боснии и Словении. Ни одному российскому делегату не предоставили возможность опровергнуть обвинения.
Россия — член ОБСЕ, а потому российские журналисты имеют право на такой же уровень защиты и признания, как и журналисты из других стран. Я указала на множество случаев похищений, пыток и даже убийств российских журналистов на Украине в прошлом году. Я начала с того, что казалось мне очевидным: «речь идёт о защите прав каждого», а не лишь горстки избранных. Но господин Шевченко со мной не согласился. Он предупредил, что «террористы» выдавали себя за журналистов, работающих на российские СМИ, а сами «вторгались» на Украину и даже ставили под угрозу «свободу слова». Я отметила, что более чем 115 медиакомпаниям Украина отказала в аккредитации лишь по причине пророссийской ориентации. Когда господин Шевченко сказал, что «особый статус журналиста стал очень привлекательным для людей, таковыми не являющимися», я поняла, что разговор зашёл в тупик. Нет смысла спорить с изначально ошибочными заявлениями, в основе которых лежат двойственные мнения относительно нравственности, этики и действительности в этом регионе. Эти заявления с самого начала исключают любое мнение, которое хоть немного оспаривает предопределённые толкования (или ярлыки) украинского кризиса.
Чего господин Шевченко, похоже, не понимал, так это того, что сейчас на Украине у журналистов нет никаких преимуществ, особенно в свете нескольких сообщений о том, что украинские войска намеренно выбирали своей целью журналистов на Донбассе. Последний такой инцидент произошёл в конце марта, когда киевские войска открыли огонь по машине, в которой находились журналисты РЕН-ТВ. Более того, я убедилась в этом на личном опыте. Когда я была на передовой линии на востоке Украины, я носила надпись «Пресса» на своем бронежилете, и антикиевские бойцы, с которыми я находилась, посоветовали мне её снять, поскольку они были уверены, что украинские военные будут намеренно меня выцеливать.
Однако больше всего меня разочаровала просьба участников не сосредотачиваться на российско-украинском противостоянии. К каким же ещё ситуациям из жизни обратиться для рассмотрения вопроса безопасности журналистов, как не к этому конфликту? Трогательные общие фразы о том, что журналистов нужно защищать — это очень хорошо, но я хочу знать, что если я полечу на Украину, меня там не арестуют и не задержат (или что похуже) киевские силы безопасности только за то, что я выполняю свою работу.
Я приехала на эту конференцию, чтобы обсудить серьёзные проблемы и предоставить свой личный опыт в качестве доказательства тех опасностей, с которыми сталкиваются военные корреспонденты в том регионе. Я чётко сказала: «Я хочу быть уверенной, что меня, как журналиста, защитят в вашей стране». Не больше, не меньше, никакого особого отношения или привилегий. Я напомнила участникам, что смысл журналистики — освещать все стороны истории, дать возможность высказаться всем, а не лишь горстке избранных, которые повторяют заранее подготовленное мнение. Я считаю, что человечность должна перевешивать широкие политические интересы и идеологические игры. Но в итоге я оказалась идеалисткой, в то время как мои критики повторяли одни и те же аргументы, которые звучали так, будто их произносили жители колонии. Они чётко разделяли хороших и плохих, жертв и угнетателей, журналистов и террористов. Мой выбор — следовать лозунгу RT: «Задавайте больше вопросов».
