Реалии войны

Война в Сирии и СВО на Украине привели к переосмыслению сути военного планирования у тех, кто ещё способен что-то переосмысливать. И некоторых это переосмысление привело к грустным выводам.

Раньше считалось, что войны будущего между великими и не очень державами будут проходить в «высокотехнологичном» формате. Главную роль будут играть авиация и высокоточное оружие, а «землёй» должны будут заниматься небольшие и такие же высокотехнологичные подразделения профессионалов. И в Югославии в 1999 году такая тактика, в общем-то, сработала. Как и в Ираке в 2003-м.

Также по теме

Салливан: ВПК США использует конфликт на Украине для изучения военных технологий

Американский ВПК использует украинский конфликт, чтобы изучить военные технологии. Об этом заявил помощник президента США по...

Однако она хороша против стран, которые не способны оказывать сопротивление. Ну или против каких-то террористических группировок, бегающих по пустыням и горам. Сирия и особенно Украина показали, что в больших затяжных конфликтах эта схема не работает. Там всё решают совершенно другие факторы. Массы обученной (и, что самое главное, мотивированной) пехоты, масштабное военное производство (или способность его развернуть в ближайшее время), а также чёткое и абсолютное понимание обществом целей войны.

И вот тут выясняется, что Соединённые Штаты, которые при Байдене планировали войны с Ираном, Китаем и Россией, к этим войнам не готовы. Такие выводы содержатся в статье на аналитическом портале War On The Rocks. Причём не готовы не только к трём одновременно, но и даже к одной.

Во-первых, из-за нехватки пехоты. Американские чиновники бьют тревогу: граждане не хотят идти служить в армию. Лишь 9% американцев заявляют о том, что они в принципе готовы рассмотреть возможность службы в армии, — и это почти в два раза меньше, чем 20 лет назад. Эксперты связывают это с наличием иных, более привлекательных предложений на рынке труда, а также с высоким уровнем недоверия к государственным институтам.

То есть, проще говоря, из-за нехватки мотивации. Которая — и это во-вторых — не позволит США вести глобальные войны даже в том случае, если людей заманят большими деньгами или вернут армейский призыв.

Дело в том, что войны против Китая, Ирана и России будут вестись не в пригородах Сан-Франциско или Нью-Йорка, а на далёких берегах. В Средней Азии, на Украине, в Восточной Азии, на Ближнем Востоке. И мантры о том, что «граница США идёт по Днепру», не убедят американцев в том, что им эта война необходима. Тут нужны новые теракты а-ля 11 сентября или прямое нападение на Вашингтон. На крайний случай — мексиканский «майдан», организованный кем-то из американских противников.

В свою очередь, для россиян, иранцев и китайцев это будут войны на пороге. Войны, где позади Москва, Тегеран и Пекин. Войны, которые они (в отличие от США) не могут проиграть без катастрофических последствий для национальной безопасности. Именно поэтому мотивация противников США будет куда выше, чем у американского общества. В котором при первых признаках поражения (как это сейчас происходит в украинском конфликте) начнут расти антивоенные настроения.

В-третьих, наличие большой экономики не означает наличие способности выпускать военную технику. Все смеялись над КНДР с её огромными оборонными заводами — и сейчас, когда корейские снаряды и техника сказали своё веское слово, уже не смеются. Все смеялись над якобы ничтожной долей российской экономики в мировом ВВП — и сейчас, когда Москва выпускает техники и снарядов больше, чем все страны НАТО вместе взятые, уже не смеются. Потому что вдруг выяснилось, что в экономике важен прежде всего реальный сектор. Выяснилось, что попытки сократить расходы за счёт сворачивания ненужного военного производства приводят к печальным последствиям. Так, например, в США фактически больше нет танкостроения. В Британии — ещё 100 лет назад ведущей военной державе — нет уже не только танкостроения, но и самолётостроения.

Да, конечно, сейчас там озаботились вопросом и пытаются его решать. Но сталкиваются с четвёртой проблемой — частным характером ВПК.

Готовы ли частные компании вкладывать колоссальные деньги в создание завода по производству артиллерийских снарядов (настоящего дефицита сейчас) в ситуации, когда они не знают, что будет со спросом через пять-десять лет? Например, заменят ли снаряды дронами или будет создано какое-то принципиально новое вооружение (а в период реальных конфликтов военно-техническая мысль работает очень активно)? И если у них нет уверенности в окупаемости инвестиций, то не будет и резона эти инвестиции делать.

У американских противников же ВПК либо полностью государственный, либо в массе своей государственный. И там руководствуются не экономической целесообразностью, а национальными интересами. Тем более понимают, что спрос однозначно будет: в отличие от находящихся на «острове» Соединённых Штатов или относительно тепличных условиях в Европе (реальная военная угроза которой исходит не от восточного соседа, а от внутренних неинтегрированных мигрантов), Россия, Китай и Иран живут в окружении недружественных стран и потенциальных конфликтов.

Что образовывает для США пятую проблему — военный опыт. У российской армии он сейчас самый лучший. У иранской тоже есть. А у американской практически нет, поскольку их операции против Йемена или ИГ* далеки от реальной войны.

Поэтому сейчас западные эксперты настроены крайне скептически. Они осознали, что США больше не являются военной сверхдержавой. А значит, последний довод однополярного короля — военное принуждение к соблюдению американских хотелок — больше не работает.

* «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ) — организация признана террористической по решению Верховного суда РФ от 29.12.2014.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.