Президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер съездил в Варшавское гетто на его 80-ю годовщину и там выступал вместе с президентом Польши Анджеем Дудой и президентом Израиля Ицхаком Герцогом. Штайнмайер извинился за преступления, совершённые немцами, напомнил об ответственности, которую немцы за них до сих пор несут, и произнёс фразу: «Никогда больше».
«Никогда больше» — важная фраза для меня, почти философия жизни, почти заклятие. Но Штайнмайер произнёс её так и в таком соседстве, что вытряс из неё всю силу и суть.
В детстве я читала довольно много воспоминаний узников концентрационных лагерей. Они потрясали меня, причиняли боль, но и в то же время давали понять, чего я никогда не смогу принимать во взрослой жизни — насилия, унижения слабых, террора. И когда впервые со страниц прочитанных книг прозвучали эти слова «Никогда больше», ставшие надписями у входов в освобождённые концентрационные лагеря, в моём детском сознании они стали печатью, лёгшей на насилие. Для меня в детстве это было так: фашисты творили зло, жертвами стали миллионы людей, но в конце концов собрались взрослые гуманные люди и приняли всемирное высшее соглашение: «Никогда больше». Это успокаивало. Это давало какую-то гарантию того, что страшное насилие больше никогда не повторится.
Да, я прибегаю сейчас к очень простым словам, но и в детстве всё просто. И не так уж я тогда была не права в своих детских ощущениях. В 1948 году ведь была принята Всеобщая декларация прав человека. Международное сообщество поклялось никогда больше не допускать зверств Второй мировой войны.
Но вот он, 2023-й год. Взрослая я прочитываю слова Штайнмайера. «Никогда больше, — говорит он, — это значит, что мы твёрдо стоим на стороне Украины вместе с Польшей и другими нашими союзниками».
Да, увы, определённый контекст способен сгубить даже самые могущественные слова. Даже заклятия.
Несколько дней назад, как раз накануне поездки Штайнмайера в гетто, я встречалась с человеком, которому удалось бежать из Киева. Я слушала его рассказ о местном терроре украинского разлива. Он говорил: если кого и боятся жители Киева, то точно не Россию. Они боятся своих — тероборону, СБУ, сотрудников военкоматов. Боятся быть схваченными прямо на улице, боятся проверки телефонов, боятся быть жестоко наказанными за переписку или не ту подписку. Но они безмолвны. Слишком велик страх. Что это, как не террор? Это — террор.
Да мы и сами видели немало видеосвидетельств казней мирных жителей. Видео пыток. Да, это — террор, насилие, зверство, унижение слабых. И фраза «Никогда больше» просто не может и не должна появляться в соседстве с современной Украиной. Но она появилась.
Наивен ли Штайнмайер? Я думаю, нет. Знают ли эти президенты, что в действительности творится на Украине? Я думаю, да. Зачем же, зачем немецкий президент убивает могущественные слова и, по сути, говорит: «Никогда больше — террору, поддержим террор»? Политическая конъюнктура.
А может, отсутствие реальной ответственности за террор Второй мировой.
И бог его знает что ещё. Но для меня взрослой «Никогда больше» в таком контексте говорит только об одном: мировой высший договор нарушен. Печать снята. Заклятие потеряло силу. Всеобщая декларация прав человека больше не работает.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.