Кризис американского кино, попавшего в кабальную зависимость от левой, «прогрессивной» идеологии, с каждым годом становится всё заметнее. Конечно, Голливуд всегда был больше левым, чем правым: сенатор Маккарти не так уж ошибался, когда искал в его павильонах тайных симпатизантов компартии и обожателей Троцкого, хотя масштабы чудившегося ему заговора многократно увеличивались под влиянием алкогольных паров. Но то было время, когда на голливудских холмах ещё допускалось сосуществование разных взглядов.
В последние годы в статусе единственно возможной идеологии «фабрики грёз» окончательно и бесповоротно утвердился так называемый воукизм. Пресловутая повесточка, диктующая, что в каждом триллере, фэнтези-саге, мюзикле или анимационном фильме обязательно должны быть представлены расово разнообразные персонажи с мультигендерной идентичностью, лезет из всех щелей и превращает в унылое нечто даже, казалось бы, совершенно беспроигрышные сюжеты. Свежий пример тут — амазоновские «Кольца власти», о которых Илон Маск презрительно отозвался: «Толкин в гробу переворачивается… каждый мужской персонаж либо трус, либо придурок, либо и то и другое. Только Галадриэль — смелая, умная и милая».
В итоге общее качество голливудской продукции значительно снизилось — к большому разочарованию киноманов. Ведь все мы когда-то любили американское кино — и было за что. Теперь же засевшие в руководстве крупных студий, правлениях фондов и редакциях влиятельных газет воукисты душат свободу творчества не хуже советских цензоров из Госкино, стоявших на страже марксистско-ленинского учения. Да и сами творцы — режиссёры, сценаристы и актёры — настолько пропитались «прогрессивным духом», что готовы сожрать любого, кто выскажет идущее вразрез с «линией партии» мнение. Помните, как показательно отреклись от Джоан Роулинг звёзды эпопеи про придуманного ею Гарри Поттера, стоило прогрессистам обвинить её в неуважении прав трансгендеров?
Но есть, оказывается, и другой Голливуд — пребывающий в абсолютном меньшинстве, но зато снимающий фильмы, которые по-настоящему интересно смотреть. В среду один такой фильм вышел на стриминговых каналах и уже вызвал сенсацию. Его обсуждают все — и правые (с восторгом), и левые (с негодованием). Трейлер этого фильма в день премьеры посмотрели 4,5 млн. Неудивительно: ведь фильм «Мой сын Хантер» посвящён сыну президента США, едва не сорвавшему планы отца.
В этом фильме, завлекает аннотация, вы найдёте секс, проституцию, наркотики, кумовство, отмывание денег, больше секса, «ноутбук из ада», китайских шпионов, украинских бизнесменов, Компартию Китая, распродажу Америки, Большого Парня (так называли в приватных разговорах Джо Байдена), ещё больше секса, ещё больше наркотиков… а также Семью. Вот так, с большой буквы. Надо ли уточнять, чья именно семья имеется в виду?
Премьера фильма состоялась в небольшом зале в не самом престижном районе Лос-Анджелеса. Вместо коктейлей и дорогих закусок в баре была вода в бутылках и большие вёдра с попкорном. А призами викторины, в которой участвовали гости, стали большой стеклянный кальян для курения гашиша и щедрая порция тёртого пармезана.
Более чем прозрачный намёк: герой фильма Хантер Байден признавался, что однажды настолько одурел от кокаина, что пытался курить то, чем посыпают спагетти…
Несмотря на скромные масштабы мероприятия, публика собралась вполне статусная — тут были и Дин Кейн (исполнитель роли Супермена в сериале «Лоис и Кларк»), и Ник Сирси — звезда сериала «Правосудие». Ожидался обладатель «Оскара» Джон Войт, но не приехал. «Считайте это набором MAGA для киноиндустрии», — иронизирует автор статьи в Politico, побывавший на премьере. Но нет, это далеко не все деятели киноиндустрии, выступающие против либерально-воукистской повестки, подчинившей себе Голливуд.
Продюсер картины ирландец Фелим Макалир два года назад поставил пьесу под названием «Влюблённые из ФБР», рассказывающую о скандальном служебном романе Питера Строка и Лизы Пейдж, двух агентов бюро, ненавидевших Трампа и фабриковавших подложные документы по «русскому делу». Джина Карано, играющая агента секретной службы, охраняющую сына вице-президента США, сама стала жертвой культуры отмены. Звезда сериала «Мандалорец» и бывшая чемпионка боёв MMA давно была на плохом счету у либералов. Последней каплей стал её пост в Instagram*, где Карано выложила фотографию еврейского погрома во Львове в 1941 году — женщина в нижнем белье, крича, убегает от вооружённых дубинками соседей-украинцев. И сравнила гонения на евреев с преследованием инакомыслящих (то есть не разделяющих «прогрессивные» взгляды) в современной Америке.
«Она трансфобка, противник масок, альт-райт, повторяющая теории заговора QAnon. Она не верит в систематический расизм, а теперь ещё делится антисемитскими изображениями!» — задыхались от ненависти фанаты франшизы «Звёздные войны», требуя от студии Disney уволить Карано. Киномагнаты не посмели пойти против воли прогрессивных масс — и Карано вышвырнули из «Мандалорца». Lukasfilm объявила, что разрывает с ней контракт, поскольку «её сообщения в социальных сетях, очерняющие людей на основании их культурной и религиозной принадлежности, отвратительны и неприемлемы».
Исполнитель роли самого Хантера Байдена, Лоуренс Фокс, пользуется в родной Великобритании славой скандалиста, посягающего на устои общества. Список его преступлений ещё длиннее, чем у Карано: он выложил в Twitter радужный флаг ЛГБТ с нацистской свастикой (за это на него обиделись не только нетрадиционно ориентированные граждане, но и деятели из Фонда памяти жертв холокоста), он посмел заявить своей чернокожей коллеге, что не Black Lives Matter, а All Lives Matter (коллега немедленно настучала на него в Twitter, и Фокса там заблокировали), он даже участвовал в акции протеста против ковидного карантина в марте 2021 года и не стеснялся признаваться, что он (страшно сказать!) антипрививочник!
Итак, они нашли друг друга — все эти бунтари и диссиденты современного политкорректного мира. И их команда во главе с режиссёром Робертом Дави (республиканцем-консерватором, убеждённым сторонником Трампа, считающим, что СМИ «являются третьей рукой марксистско-коммунистической революции в Америке») доказала: альтернативный Голливуд, несмотря на почти нищенские по меркам студий-гигантов бюджеты (на съёмки «Моего сына Хантера» методом краудфандинга собрали $2,5 млн — почти в десять раз меньше, чем бюджет одной серии «Дома драконов»), может снимать зрелищное, динамичное, весёлое кино. Надо отдать должное создателям — «Мой сын Хантер» вовсе не выглядит дешёвой поделкой. Снимали его в основном в Сербии: во-первых, там дешевле, а во-вторых, многие события фильма происходят на Украине, а для американского зрителя что Белград, что Киев — разницы, в общем-то, никакой.
И, как объяснил продюсер фильма Фелим Макалир, «чтобы точно изобразить жизнь Хантера Байдена, нужны стриптиз-бары и много красивых женщин. В Сербии много и того, и другого».
Женщин — от секретных агентов до стриптизёрш — в фильме действительно много. В одной из ключевых сцен Хантер Байден, Виктор Ющенко и министр природных ресурсов Украины Николай Злочевский развлекаются с проститутками в роскошных интерьерах: пикантность эпизоду добавляет то, что параллельно они обсуждают вхождение сына вице-президента США в совет директоров газовой компании Burisma. «Я верю, что моя помощь и консультации Burisma по вопросам прозрачности, корпоративного управления и ответственности принесут пользу как экономике, так и народу Украины», — торжественно произносит Хантер Байден, не прекращая заниматься сексом с украинской жрицей любви.
Главная героиня картины, либеральная активистка и стриптизёрша Грейс (Эмма Гойкович), проходит путь от влюблённости в сына президента до полного разочарования в нём. В кульминационный момент фильма Грейс за месяц до выборов президента сообщает журналисту влиятельной газеты, что у неё есть записи с признаниями Хантера Байдена в коррупции, в которой замешан его отец — Большой Парень. «Джо получает процент от сделок и влияет на внешнеполитические решения в пользу этих компаний и правительств», — убеждает она репортёра. Но вместо того, чтобы ухватиться за сенсацию, журналист отвергает помощь Грейс. «У нас есть шанс свергнуть фашистского диктатора, — снисходительно объясняет он ей. — Ни один отдел новостей в стране не примет вашу русскую дезинформацию».
Да, такие слова действительно звучат в фильме, снятом в 2022 году в США! Создатели «Моего сына Хантера» прямо говорят, что правда о коррупционных схемах вице-президента (а теперь уже — президента) была никому не нужна и с порога отметалась как «русская дезинформация». И это производит куда более сильное впечатление, чем все сексуально-наркотические приключения Хантера Байдена, — возможно, ещё и потому, что Фокс воплощает на экране образ хоть и порочного, но по-своему обаятельного и неглупого парня. Удивительно, но и Байден-старший не выглядит в фильме совсем уж отрицательным персонажем. Опытный Джон Джеймс (звезда сериала «Династия») даже польстил президенту: весёлый, энергичный, слегка комичный главарь преступного клана выгодно отличается от дряхлого старика, здоровающегося с пустотой, над которым потешается половина мира. Главное зло в фильме — это не кто, а что: коррупция, ставшая нормой жизни для семьи Байденов, с одной стороны, и откровенное нежелание либерального общества обращать на неё внимание — с другой. Какое, в самом деле, значение имеет тот факт, что без пяти минут президент гребёт миллионы из украинского бюджета и заключает тёмные сделки с китайскими коммунистами? Ведь главное — не допустить второго срока «фашистского диктатора» Трампа. А ради этого можно закрыть глаза на… Да на всё!
Пожалуй, главный недостаток фильма «Мой сын Хантер» — это диалоги, написанные тяжеловато и без блеска. Но тут не сценарист виноват: большая часть фраз, которые произносят в кадре отец и сын Байдены, взята либо из мемуаров самого Хантера, либо из файлов, хранившихся на его компьютере и ставших достоянием общественности, после того как скандал с «ноутбуком из ада» просочился в СМИ.
Левые критики, конечно же, сразу обрушились на фильм, обвиняя его в «нехудожественности».
«Подозреваю, что создатели этого фильма хотели сделать политическое заявление и оформить его в художественных терминах, вместо того чтобы создавать искусство, которое также было бы политическим, — пишет, например, Бен Сиксмит на сайте британского The Spectator. — Лучше бы они сняли документальный фильм. Ничего бы не пропало, и смысл стал бы понятнее».
Лукавый критик не уточняет, что документалку про Байдена посмотрели бы в сто раз меньше зрителей, чем динамичный и захватывающий игровой фильм. А «Мой сын Хантер» хоть и доступен пока не по самой дешёвой подписке, имеет все шансы стать суперпопулярным. Появился он за два месяца до ноябрьских выборов в конгресс, когда многим колеблющимся американцам предстоит решить, кого всё-таки поддержать: «прогрессивных» байденовских демократов или республиканцев-трампистов. Говорят, что если бы осенью 2020 года большинству избирателей стало известно об «адском ноутбуке» Хантера, то сейчас в Белом доме сидел бы совсем не Сонный Джо. Но тогда интернет-гиганты, сговорившись между собой, блокировали распространение этой информации в соцсетях.
А вдруг то, что не вышло у людей Трампа два года назад, получится у команды диссидентов из Голливуда в 2022 году? В конце концов, как замечал ещё В.И. Ленин, «важнейшим из искусств для нас является кино» — и за прошедший век тут ничего принципиально не изменилось: нужные смыслы по-прежнему закладываются в головы зрителей посредством движущихся на экране картинок.
* Продукт Meta, деятельность признана экстремистской, запрещена на территории России по решению Тверского суда Москвы от 21.03.2022.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.