Тактика украинского убоя
Люди, управляющие нашим противником, — циничны насквозь.
Да, мы тоже можем что-то скрыть, о чём-то смолчать, о чём-то сказать позже.
Но здесь у любых манипуляций есть неизбежные, даже непроговариваемые пределы.
Все знают, какие границы перейти нельзя.
Там этих границ почти нет.
Приведу самый жёсткий и болезненный пример — погибшие.
Впервые мы столкнулись с этим в Херсоне.
Там было до 500 погибших при заходе россиян бойцов ВСУ — часть местных, но много и контрачей из других регионов Украины.
Киеву предложили их забрать, но Киев не ответил.
Узнав об этом, наши пожали плечами: ну, первые дни — бардак, не отлажены ещё киевские службы.
Сами похоронили.
Потом были удары по николаевским казармам и серьёзные бои на подступах к городу. Морги Николаева были переполнены.
Из Николаева нам сообщали: оказывается, Киев не хочет своих павших принимать и просит на месте хоронить.
Были люди — сплыли люди. Чего их возить туда-сюда.
Дальше — больше.
«Пытаясь доказать, что не нацисты, доказывают обратное»: журналист Малич о национализме на Украине
Со всех концов фронта военкоры, товарищи, однополчане сообщают день за днём одну и ту же весть: в девяти случаях из десяти та сторона не хочет прибирать своих павших. Где погибли, там и лежат. Им и режим тишины предлагают, только заберите, — нет, не надо.
Лежат, пока в итоге наши не начнут забирать — какие-никакие, а люди ж это были, чего ж с ними так. Но пока наши забирают, с той стороны ещё и, случается, начинают накрывать похоронную команду.
В Мариуполе сейчас наши в очередной раз дают на ту сторону сигнал: вывозите своих мёртвых, тут много. В ответ никакой реакции. А зачем? Хоронить потом по всей Украине, люди будут волноваться.
В очередной раз мы сами их хороним.
Обсуждали тут в Донецке с нашими штурмовиками, какую модель ведения боя взяли с той стороны за образец.
И в обороне, и при попытках контратак они выставляют вперёд новичков, резервистов, пригнанную на фронт тероборону, а опытные участники АТО всегда, так или иначе, за их спинами: контролируют, направляют и, если что, не дают бежать.
Поначалу, естественно, было иначе, но ветераны АТО оказались конечны: решили их беречь. Особенно берегут офицеров — их всё меньше.
В сущности, тактика хоть и зверская, но рациональная: переживший день, два, три огня, а ещё и в контратаке участвовавший вчерашний теробороновец — через неделю уже какой-никакой, а боец.
То, что потери при этом иной раз случаются дичайшие, Киев волнует мало.
Логика тут опять же есть: если б вновь нагнанные стояли во второй линии обороны, они б ещё месяц учились воевать.
А тут их сразу в кипяток. До 50% теряют безвозвратно, процентов у 25, как на Донбассе говорят, неизбежно «фляга свистанёт» (потребуется острая необходимость психологической помощи). Зато 25% поварившихся и не лопнувших от перенапряжения будут готовы к продолжению.
Тот факт, что, если б впереди стояли опытные бойцы, потерь было бы радикально меньше (старослужащие умеют зарываться, отползать, и вообще у них чуйки и разумной дисциплины больше в разы), политический Киев не смущает. Им нужен результат. Им нужна злая, опытная, мотивированная армия.
А людей у них в запасе — до чёрта. Сотни тысяч.
«Киев говорил держаться»: пленные полковники ВСУ — о зарубежных инструкторах, обещаниях руководства и жестокости «Азова»
Выбили сотню, другую, тысячу? Ну ничего. Зато есть дюжина-другая новых отменных вояк и пяток завтрашних дельных офицеров.
Главное для Киева — всех остальных, которые экстренный курс обучения прямо в окопах не прошли, не тянуть в гробах домой куда-нибудь на западенщину. А то новых мобилизовать будет сложней.
Плюсы в таком подходе очевидны? Очевидны.
Минусы есть?Есть.
Но в Киеве твёрдо уверены, что минусы до поры до времени останутся незаметными, а там война всё спишет.
Были люди — нет их: ну, чего ж теперь. Куда-то делись.
Надо ли говорить, что с нашей стороны стараются делать ровно наоборот.
Да, не всегда такое происходит, но, как правило, стараются.
Первыми идут опытные части — резервисты следом.
Минусы в такой тактике есть? Есть.
Гибнут порой золотые кадры: лучшие российские офицеры, опытные ополченцы с опытом в несколько лет, а то и во всё восьмилетие.
Но каждый погибший даже самой своей смертью спасает нескольких резервистов, не брошенных в первый же день, в первую неделю на передок, в бой.
И конечно же, всякого своего павшего здесь стремятся найти и всё сделать как положено — почести воздать и помянуть.
Здесь — так.
Там — так.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.