«В разгар COVID-19 начали умирать самые слабые»: российский моряк Витаутас Слушконис о заключении в греческой тюрьме

— По образованию ты геодезист, но как оказался капитаном яхты?

— В 2018-м возникли проблемы с трудоустройством. Никак не мог найти работу. В итоге подвернулось объявление на «Авито». Хорошая зарплата, обучение, проживание — всё за счёт работодателя. Меня это заинтересовало.

— Кто был нужен?

— В объявлении было просто указано: водитель или матрос на парусную яхту, возить туристов.

— Ты знал, что это за рубежом?

— Да. В объявлении значились Эгейское, Чёрное, Мраморное моря. Я позвонил по указанному телефону. Со мной вышел на связь человек, который говорил на русском, но с сильным акцентом. Не знаю, из Греции он или из Турции. Я с ним ни разу не виделся — только с посредниками. Они приходили, оплачивали гостиницу, давали деньги на еду, возили на яхту во время обучения и так далее. Потом нам открыли визы. Всё это происходило в Турции.

— Какой-нибудь трудовой договор оформили?

— Нет.

— То есть вообще без документов?

— Да, деньги выплачивали кешем или перечисляли на карту. У меня сбербанковская карта была с собой.

— Тебя это не смущало?

— Скажу так. Я много раз устраивался в России на работу. Здесь это тоже бывает без договоров, без бумаг и формальностей. И тебе платят так же неофициально. В принципе, для меня это было неудивительно.

— До того как тебя задержали, ты уже успел какое-то время отработать?

— Нет, мы не работали. Мы ждали, так сказать, «туристов».

• Мария Бутина и Витаутас Слушконис
• RT

— Что случилось в первый рейс?

— Это было уже после 11 вечера. Хотя поначалу нам сказали в восемь, в девять. Становилось всё темнее и темнее, но нам говорили ждать. Это показалось подозрительным. В общем, мы не стали подходить близко к берегу. С Алексеем (Алексей Любимов — россиянин, работал на яхте помощником капитана. — RT), с которым поехал работать за границу, сели в лодку, высадились на берег. Мы посмотрели, что там люди… не туристы, так скажем. Развернулись, сели и уплыли.

— Это были мигранты?

— Мигранты, не мигранты — я не знал, кто это. Но очень много людей. То есть нам говорили про две семьи до десяти человек. А там было около 100. Как позже оказалось — 119 человек. (Яхта направлялась из Турции в Италию мимо греческих островов. В пути судно должно было совершить несколько остановок — RT.)

— Вы уходите из порта?..

— Это был не порт, а просто берег, что тоже мне показалось подозрительным. В общем, мы уходим, и нас задерживает греческая морская полиция. Задерживают, обыскивают, везут в отдел.

— Как проходило задержание?  

— Уже ночь. Мы идём на яхте. Резко с четырёх сторон включается свет. Подплывают малые береговые катера. На борт быстро запрыгивает спецназ. И там уже я ничего понять не успел.

— Били?

— Ну, попадало.Нас положили на палубу. Я был в одних шортах — у меня одежда тогда намокла, я повесил всё сушиться. И вот так на палубе я пролежал, уже холодно было, где-то часа три, пока мы не доехали до порта Лиманаки.

— Тебя арестовывали. Как выглядела тюрьма?

— Я был в трёх тюрьмах. Одна из них, первая, считается СИЗО. Но там сидят и со сроками, в том числе за тяжёлые преступления. Условия содержания никакие. Очень много тараканов, антисанитария.

— Это отдельные камеры или барак?

— На один барак 120 камер. Администрации тюрьмы было наплевать, где, как и с кем мы будем там жить. Поэтому мы сами пытались устроиться, как-то достучаться до администрации, чтобы переселили.

— Были в тюрьме ещё россияне?

— На моей памяти не больше десяти человек. Десять, максимум 12 повстречалось.

— Все по одной и той же статье?

— Да. Перевозка нелегальных мигрантов.

— Кому сколько дали?

— Счастливчики только мы с Любимовым: нам дали по восемь лет. С возможностью условно-досрочного освобождения через три года два месяца.

— А у остальных ребят?

— У остальных срок по 20 лет с возможностью досрочного освобождения через 12 лет.

— Что нужно сделать, чтобы выпустили по УДО?

— Хороший суд, справедливый судья и прокурор.

— Хорошее поведение засчитывается?

— Там были люди, в том числе россияне, которые вели себя хорошо: не нарушали, устраивались работать в тюрьме. Но это никак не помогало. Греческая судебная система такая, что первые суды идут по 5—10 минут.

— То есть виновен — и пошёл?

— Виновен — и пошёл, да.

• Мария Бутина и Витаутас Слушконис
• RT

— Для чего так делают: сажают в тюрьму людей, которые, по всей видимости, не виновны?

— Греция — это буферная зона для нелегалов. То есть они все идут через Грецию или Турцию, а дальше — в Европу. Грекам выгодно, чтобы они сами работали, а иностранцы попадали за это. То есть иностранцев используют как приманку, отвлекающий манёвр. Нам полицейский в прокуратуре сказал: «Пока вы здесь сидите и на вас обращено всё внимание, где-то недалеко десять яхт с нелегалами ушло на Италию».

— Ты говоришь, что в тюрьме можно работать. Сколько за это платят?

— Ничего не платят.

— Так это рабство, получается?

— Не совсем. Да, в остальных странах Европы работа в тюрьме оплачивается. Но в Греции немножко другая система: там, если работаешь, тебе сокращается срок. В том числе поэтому я раньше и вышел. Работал электриком. Но устроиться на работу не так легко. Нужно как минимум знать язык и знать профессию.

— Россия как-то тебе помогала?

— Очень хорошо помогал консул Александр Валентинович (Александр Ильин — консул-советник генконсульства РФ в Салониках. — RT), помогал оформлять доверенности. Постоянно был на связи, когда мы звонили из тюрьмы и нам было что-то нужно. Вот, допустим, перед освобождением я хотел сдать анализ крови, чтобы убедиться, что ничего не подцепил за решёткой. Мы сдали анализ крови, пять человек: два украинца и трое русских. И узнали, что у кого-то из нас нашли сифилис. У кого именно — неясно: анализы крови не давали. И вот впятером сидели, взявшись за голову. Это опасная болезнь, и все переживали. Александр Валентинович, спасибо ему, очень помог с этим. В общем, нам выдали результаты — и у меня отлегло.

— Ты, слава богу, здоров?

— Слава богу, здоров.

— Скажи, а с медициной как? Ты болел в тюрьме?

— Я вообще в жизни очень мало болею. И слава богу, потому что там с медициной очень плохо.

— Но, если что-то случилось с заключённым, ему окажут медицинскую помощь, дадут таблетки, например?

— Таблетки в Греции очень любят давать. Но в основном психотропы.

— Почему?

— Потому что там сидит большое количество наркоманов. Что касается реально больных — безразличие. Пока сам не станешь кричать, бунтовать, пытаться что-то для себя сделать, о тебе никто не позаботится.

— Как изменились условия содержания в связи с пандемией?

— Интересная ситуация у нас там была. Начался COVID-19. Зашли медики в тюрьму и начали делать всем тесты. У пятерых тест оказался положительным. И что греческая тюремная администрация делает? Закрывает просто всех больных по камерам со здоровыми людьми, и две недели они там сидят. Ни таблеток, ничего не приносят. Просто как будто закрыли и смотрят, что произойдёт.

— Смерти были?

— Были. И в драках, и… от всего были. Когда начался разгар COVID-19, начали умирать самые слабые. Ну, они всегда умирали, тем более в тюрьмах, потому что там много людей с всякими заболеваниями.

— Какие моменты были самыми страшными?

— Их было два: садиться в тюрьму и возвращаться из неё. Садиться в тюрьму — потому что там тебя ждёт неизвестность. Насмотрелся, допустим, фильмов или начитался книг и думаешь: это ужасное место. Но выжить везде можно. И второе — страшно было освобождаться. Потому что три года спустя я снова вступил в неизвестность. Всё очень сильно поменялось за три года.