«Украинская сторона ответила анекдотом»: омбудсмен ДНР — об обмене пленными с Киевом и защите прав граждан Донбасса
Омбудсмен ДНР — об обмене пленными с Киевом и защите прав граждан Донбасса
- РИА Новости
- © Валерий Мельников
Новый обмен невозможен
— В марте этого года вы заявили, что новый обмен пленными между Донбассом и Украиной невозможен, потому что украинская сторона затормозила этот процесс. Что произошло?
— Дело в том, что Украина до сих пор не выполнила свои обязательства в рамках обменов, которые проходили в декабре 2019 и апреле 2020 годов. В договорах об обменах гражданами было чётко прописано условие: стороны должны процессуально очистить граждан, которых передают, то есть прекратить уголовное преследование в их отношении. Все граждане, которых ДНР и ЛНР передали на территорию Украины, были полностью процессуально очищены: наши правоохранительные органы к этим людям не имеют никаких претензий.
Во время подписания документов Украина сообщила, что не успеет провести эту процедуру перед обменом, но пообещала, что сделает это в ближайшее время после освобождения пленных.
В декабре 2019 года Украина передала на нашу территорию 51 человека, в январе 2020 года правоохранительные органы этой страны процессуально очистили только одного из них.
50 человек до сих пор находятся под следствием на территории Украины. Более того, большинство из них украинские правоохранительные органы объявили в розыск, в том числе в международный. Из-за этого люди сталкиваются с проблемами при передвижении и выезде за границу.
В договоре об обмене сказано, что он считается незавершённым до полного выполнения сторонами всех обязательств. Мы со своей стороны обмен завершили, Украина, к сожалению, нет.
— Что именно должны сделать украинские власти, чтобы довести процедуру до конца?
— Следственные органы должны завершить расследование и передать дело в суд, который вынесет приговор. Если он будет обвинительным, то подаются документы на помилование президенту. Ровно год назад Украина сообщила, что в отношении девяти граждан, которых передали в ходе обмена, судебные приговоры вступили в законную силу, что даёт возможность подготовить их документы для помилования президентом. На данный момент таких людей уже 16. К сожалению, президент Украины до сих пор не нашёл времени, чтобы подписать эти акты о помиловании. Я понимаю, что вопрос обмена пленными политически ангажирован и Украина затягивает данный процесс специально.
— Когда вы последний раз поднимали этот вопрос на переговорах?
— На последнем заседании гуманитарной подгруппы, 27 апреля. Меня поразило поведение украинской представительницы, которая вместо того, чтобы рассказать о процессуальной очистке, рассказала анекдот. Пересказывать его не буду, он несмешной и неинтересный.
— А как вообще составляются списки на обмен гражданами?
— Эта работа ведётся с 2014 года. Каждый гражданин, который знает об удержании на Украине своего родственника, сослуживца или просто знакомого, может написать заявление в аппарат уполномоченного. Через технический центр в Минске мы посылаем запрос на территорию Украины, которая, по идее, должна нам ответить, где находится человек, в каком он состоянии, по какой статье он задержан.
Но Украина наши запросы игнорирует. На данный момент невозможно точно сказать, сколько пленных из ДНР и ЛНР удерживается на территории Украины в местах лишения свободы. У нас есть предположительный список из 90 человек, но подтверждения по ним от украинской стороны нет.
— Вы договариваетесь об обмене только военнопленными? Если человека обвиняют, например, в краже, вы не будете пытаться добиться его передачи с Украины?
— В порядке Минских соглашений мы рассматриваем только тех граждан, которые были задержаны украинской стороной в связи с конфликтом. Вообще, это очень скрупулёзная работа. Когда мы получаем заявление об удержании на Украине гражданина ДНР, то изучаем, по каким статьям его обвиняют. Например, статьи о госизмене и госперевороте явно связаны с военным конфликтом.
Но украинская сторона идёт на хитрость. Когда задерживают человека, которому предъявляют обвинение в госизмене, украинские правоохранители «добавляют» ему ещё статьи, которые напрямую не связаны с конфликтом, например о разбое или хранении оружия. Если им нужно, чтобы человека убрали из списка обмена, они убирают статьи, связанные с конфликтом, и оставляют так называемые общеуголовные.
Но мы и с этим научились работать: изучаем его обвинительные листы и определяем, подпадает ли человек на самом деле под договоры об обмене пленными. К примеру, человека могут обвинить в госперевороте, но если мы видим, что это произошло, пока он работал чиновником в Киеве, то этот случай явно не нашего профиля.
— То есть фактически вы проводите собственное расследование?
— Можно сказать и так.
— Сколько сейчас в ДНР человек, на выдачу которых может претендовать Украина?
— Украина запрашивает у нас выдачу 85 человек, хотя в СМИ я очень часто слышу от украинских представителей цифру в 280, 300, даже 400 человек. Официальный список за полтора года, который, кстати говоря, Украина прислала нам только две недели назад, содержит имена 85 человек.
«Мы работаем чисто и прозрачно»
— В СМИ встречаются публикации о том, что на территории ДНР есть секретные тюрьмы, где содержатся политические заключённые и военнопленные.
— Недавно я проводила проверку на предмет незаконных мест содержания заключённых. Таких мест мы не выявили: все места содержания обвиняемых или осуждённых на территории ДНР имеют официальный, законный статус.
— Люди, которые попали в плен с украинской стороны, содержатся там же?
— Да, но для них выделены отдельные помещения, чтобы между заключёнными не было конфликтов. Понятно, что опасно содержать украинских военных вместе с гражданами ДНР или с теми, кто воевал за ДНР или ЛНР.
— Украинские военные в колониях к вам обращаются за помощью?
— Да, конечно. Я с ними общаюсь довольно часто. В целом всё хорошо, никаких пыток в их отношении мы не выявили. К сожалению, не могу сказать того же о содержании наших граждан в украинских тюрьмах.
Любой заключённый в колонии может написать мне обращение и передать его через администрацию учреждения. Обращения к омбудсмену администрация досматривать не может, они конфиденциальны. Кстати, таких писем очень много: заключённые, не только украинские, жалуются на условия содержания, ущемления прав со стороны надзирателей, кто-то просит об оказании медпомощи.
— Вы проверяете условия содержания в колониях и СИЗО. Как оцениваете ситуацию в этих учреждениях?
— Во всех колониях ДНР я была лично и не могу сказать, что где-то увидела ужасные условия содержания. Несколько лет назад к нам приезжал докладчик ООН, который проверял пенитенциарную систему в ДНР. Он заметил, что в одном СИЗО нарушен стандарт содержания: на одного человека приходится меньше 2,5 кв. м. Я ему ответила, что СИЗО было построено в конце XIX века, все колонии и СИЗО нам достались ещё от Украины, поэтому не совсем верно говорить о том, что мы что-то нарушили, если учитывать, что семь лет существуем в условиях военного времени. Пока выделить из бюджета ДНР большие деньги на то, чтобы реконструировать колонию или построить новую, невозможно.
— Ещё одна больная тема: есть сообщения, что в ДНР сильно затягивается следствие и обвиняемые вынуждены годами ждать суда. Почему это происходит?
— Хочу начать вот с чего: когда на нашей земле началась война, все органы государственной власти были отсюда вывезены. Мы были вынуждены строить свою государственность с нуля. Например, когда мы начинали создавать аппарат уполномоченного по правам человека, то квалифицированных работников в этой сфере здесь почти не было — аппарат омбудсмена до 2014 года находился в Киеве. Я считаю, что за семь лет наша государственность сложилась очень профессиональным образом, в некоторых моментах наши органы работают эффективнее, чем на той же Украине.
Проблемы с затянутым следствием действительно существуют, мы получаем такие жалобы. Причина в том, что не во всех сферах хватает специалистов. Конечно, ответственность за это есть и на государственных органах, но та работа, которая была проведена за семь лет, тем более в условиях войны, уже огромна.
— Сколько людей, которые ждут суда дольше года, находятся сейчас в СИЗО в республике?
— Около 150 человек ждут судебных разбирательств свыше года, порядка 250 человек — свыше двух лет и ещё около 300 человек — свыше трёх лет. То есть речь идёт не о тысячах людей.
— Вы поддерживаете идею о том, чтобы публиковать стенограммы переговоров по урегулированию конфликта в Донбассе?
— Могу сказать за себя и наш аппарат уполномоченного: нам бояться нечего. Если эти переговоры станут публичными, то мне будет абсолютно комфортно и спокойно, потому что мы работаем чисто и прозрачно, правда на нашей стороне.
— С какими международными организациями вы сотрудничаете в сфере защиты прав людей?
— Мы работаем со всеми организациями, которые есть на территории ДНР, их три: ОБСЕ, (Совет. — RT) ООН по правам человека и Международный Комитет Красного Креста. Например, с Красным Крестом мы взаимодействуем по всем гуманитарным вопросам: эта организация оказывает гумпомощь населению, строит в ДНР теплицы для выращивания овощей, поддерживает людей, которые попали в тяжёлую жизненную ситуацию. ОБСЕ выполняет наблюдательную функцию: если есть какое-то правонарушение, я прошу их это зафиксировать.
— Откликаются на ваши просьбы?
— Конечно. Международная организация не должна игнорировать наши запросы.
— Украинские гуманитарные миссии работают в ДНР?
— Нет, а почему они должны здесь работать?
— Украинское государство считает ДНР и ЛНР своей территорией.
— Если бы они считали эту территорию своей, то здесь присутствовали бы официальные лица. Давайте вспомним, кто из них был здесь за эти семь лет. В апреле 2014 года местные жители вышли на мирный митинг и потребовали только одного — чтобы официальные лица, которые пришли к власти в результате вооружённого переворота, приехали из Киева и поговорили с Донбассом. Вместо этого на нас отправили танки, на нашей земле объявили антитеррористическую операцию и так далее.
«Восстанавливать дома на линии разграничения нецелесообразно»
— Что больше всего волнует жителей Донбасса? С какими жалобами к вам обращаются люди?
— С самыми разными, начиная от трудностей с правоохранителями и заканчивая нуждами в сфере ЖКХ.
— Пока мы общались с жителями республики, сложилось впечатление, что одна из главных проблем — жильё. У кого-то дома полностью разрушены, кто-то бежал с территории, которую контролирует Украина. Сколько сейчас таких людей, у которых нет крыши над головой?
— У нас есть отдельная категория — граждане, находящиеся в трудной жизненной ситуации (ТЖС). Их сейчас в ДНР 9 тыс. человек, из них 7 тыс. — это временные переселенцы, как раз те, кто потерял жильё в результате бомбардировок или был вынужден бежать с территорий, подконтрольных Украине, из-за политических и военных преследований.
Что касается их размещения, то при каждом городе ДНР созданы пункты долгосрочного проживания. По сути это общежития, которые были переоборудованы, чтобы там смогли жить люди, пока власти не решат вопрос с жильём.
В прошлом году в ДНР был принят закон о временно перемещённых лицах, сейчас под него разрабатываются все нормативно-правовые акты. Я надеюсь, что в скором времени работа будет закончена и у нас наконец-то появится правовой механизм для защиты прав таких граждан, которые оказались в ТЖС.
— Как вы помогаете людям, дома которых были повреждены или разрушены?
— Многоквартирные дома, повреждённые при бомбёжках, восстанавливаются на протяжении всех семи лет, что идёт война. Люди возвращаются в свои дома. Но есть сложности с восстановлением домов, которые находятся на линии разграничения. К нам обращаются люди из этих районов, но сейчас опять началась активная фаза боевых действий, идут постоянные обстрелы — и восстанавливать дома на линии разграничения, к сожалению, нецелесообразно. Их восстановят, но завтра туда снова может прилететь снаряд.
— Что касается вооружённого конфликта и его последствий, жители ДНР пытаются обращаться в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) для защиты своих прав?
— Это очень сложный процесс. ЕСПЧ рассматривает обращения граждан ДНР и даже выносит решения в их пользу. Например, так было, когда в 2014 году украинские власти отказались выплачивать пенсии жителям Донбасса. Однако, по моему мнению, процесс рассмотрения жалоб международным судом идёт очень медленно.
Дело в том, что обращения в ЕСПЧ надо подавать через украинские суды, но многие наши граждане боятся въезжать на территорию Украины, поскольку их могут задержать.
— То есть международное право отвернулось от людей, которые живут здесь сейчас?
— Я бы не сказала, что отвернулось, но жители ДНР и ЛНР не могут использовать его в полном объёме для защиты своих прав. Я уверена, что, когда военный конфликт завершится, в ЕСПЧ поступит очень много исков от жителей Донбасса.
— Насколько часто обращаются к вам с просьбой помочь получить паспорт РФ или ДНР? У вас есть информация о том, что во время этой процедуры с людей требуют деньги?
«Перетянуть баланс на свою сторону»: зачем в Киеве снова заговорили о пересмотре Минских соглашений
— За семь лет работы на посту омбудсмена ко мне ни разу не поступала жалоба о том, что с людей требуют взятки за получение паспортов. Есть заявления от людей, которым сложно пройти эту процедуру. Мы проверяем каждое обращение: иногда проблема в проволочках со стороны чиновников, но чаще всего люди просто невнимательно собирают пакет документов для подачи на получение паспорта. В последнем случае мы помогаем гражданину получить все необходимые документы. Например, я могу лично обратиться в правоохранительные органы с просьбой выдать через меня конкретную справку на имя заявителя.
— Как вы считаете, ваше участие действительно помогает решить проблему человека?
— Меня постоянно спрашивают, как часто правоохранительные органы в ответ на мои запросы признают, что права человека были нарушены. Но это ведь не самое важное. Иногда нужно просто донести до органов, что мы видим то или иное нарушение, показать, что дело находится под нашим контролем. В большинстве случаев этого достаточно, чтобы были исправлены ошибки в отношении человека.