«Рвался на фронт»: RT узнал судьбу бойца с позывным Хан, который был написан в сельском доме в Курской области

Последний раз Владимир Ханжиян позвонил домой в Мурманск 8 августа. Он успел сказать жене Елене, что отправляется на боевое задание. Женщина сразу догадалась, о чём речь: муж едет в Курскую область, где уже несколько дней шли бои с прорвавшимися через границу силами ВСУ. «На связь он после 8 августа уже не выходил, и я начал его искать, хоть какие-то сведения о нём — пропал, погиб? Но его не было ни в каких списках», — вспоминает Сергей, брат Владимира Ханжияна.

В одном из чатов Курской области был опубликован пост Ирины, которая рассказала, что в доме её матери в селе Коровяковка трое российских военных оставили послание. RT связался с Ириной и опубликовал об этом материал в Telegram-канале, попросив выйти на связь родственников военных.

Сергей искал информацию о брате в чатах, где собрались родные военных. «Мы долго не могли вспомнить, какой же у него позывной, а в чатах не было ни фамилий, ни имён, — говорит Сергей. — Вот обычный человек даже не представляет, что на фронте важен только позывной, что все друг друга там только так и знают. И тут мы увидели у RT публикацию о том, что трое военных оставили надпись в доме — Кот из Мурманска, Зефир из Оренбурга и Хан. Тогда жена брата вспомнила, как они с ним обсуждали его позывной».

Военные, помимо позывных, оставили надпись: «Если сегодня погибнем, прошу позаботиться о семьях наших!» и указали дату: 11 августа 2024 года. Сергей искал брата в списках погибших 9 августа, но послание Кота, Зефира и Хана вернуло надежду: может, уцелел?

«Муж предлагал разные варианты, когда подбирал себе позывной перед уходом на СВО, — рассказывает Елена. — Помню, придумал Ханво, но я сказала, что это не звучит и надо другой. Так и получился Хан — от его фамилии. Когда он позвонил мне 8 августа, а потом пропал со связи, я себе места не находила, внутри всё у меня переворачивалось, но я держалась при детях».

Елена и Владимир познакомились в 2006 году, сначала были друзьями, а с 2008 года стали семьёй. «Заботливый очень, добрый. Всё для меня делал и для детей. Самый лучший», — собирая все свои силы, говорит Елена. В семье трое детей: старшей дочке (от предыдущего брака Елены) Кристине — 21, Роме — 12, а самой младшей, Вике, — восемь.

• © Из личного архива

Отпустить мужа на фронт было очень сложным решением для Елены. О том, что нельзя больше оставаться наблюдателем, Владимир начал говорить с семьёй зимой этого года.

«Он очень сильно переживал за приграничные наши сёла и города, каждый раз, когда слышал о дронах в Ростовской области, рвался на фронт, — вспоминает разговоры с братом Сергей. — Говорил: это Россия, и это наша земля, наши люди под обстрелами, мы все уже участники этого конфликта. Он считал, что если врага не остановить, то наши дети и внуки будут жить не в Российской Федерации, а в какой-то другой стране, точнее, в том, что от неё останется. Подписать контракт он решил, потому что просто не мог больше быть в стороне. И хотя я его родной брат, не стал его в итоге отговаривать. Он понимал все риски».

Своей жене Владимир как-то сказал: «Хочу, чтобы дети мной гордились. Хочу быть настоящим мужчиной». Он ушёл добровольцем в 45 лет.

«Герои в роду»

Пока о Владимире Ханжияне не было никаких известий, его брат продолжал поиски по чатам, звонил по госпиталям, но по телефону такую информацию никто ему сообщить не мог. «На седьмую ночь я с ним попрощался во сне. Отчётливого образа брата не видел, но руками тянулся к свету из окна, как к кому-то дорогому и уходящему… Когда нам из военкомата сообщили о его смерти 9 августа, я понял из документов, что мой брат был в числе тех, кто отбивал ВСУ на подступах к Курской атомной станции, ведь место гибели — Курчатов. Впервые с 1941 года бои происходили на территории Курской области… Интересно, почему его позывной оказался написан в том доме в селе спустя два дня. Наверное, это в память о нём сделали его однополчане».

• © Из личного архива

Ирина, чья мама жила как раз в том самом сельском доме в Коровяковке, где бойцы пытались найти связь, рассказала RT, что 11 августа наши военные оставили на столе две чашки из-под кофе (вероятно, это сделали Зефир и Кот). Рядом с их позывными вписаны города, а около Хана — нет. «Но вероятность, что в Курской области разом окажутся два Хана, минимальна. Всё же это очень редкий позывной», — считает брат Владимира Ханжияна.

Мама Ирины смогла лишь раз вернуться в свой дом в Коровяковке: ВСУ взорвали мосты через реку Сейм, и теперь в село не проехать. Её дочь пояснила RT: «После публикации фотографий из нашего дома со мной связалась женщина, которая рассказала: в Мурманске родственники ищут бойца с позывным Кот, но пока не смогли узнать его судьбу».

Сергей пообещал брату быть опорой для детей и Елены. Теперь его задача — сохранить память о Хане и обо всех, кто в их семье совершал подвиги. «По материнской линии мы связаны с великими людьми из рода Ханжиянов: наш дед Антроник Ханжиян в годы Великой Отечественной был ещё мальчишкой, но вовсю помогал партизанам. А дочь брата нашего прадеда — Аршалуйс Ханжиян».

• Антроник Камсарович Ханжиян с женой Гильварт
• © Из личного архива

Аршалуйс вошла в историю как хранительница вечного сна павших бойцов. В 1942 году в доме её семьи неподалёку от Горячего Ключа (около 120 км от Туапсе) разместилась полковая медсанчасть. Молодая женщина помогала ухаживать за ранеными, а затем стала смотрительницей могил тех, кого фронтовые врачи спасти не смогли. Когда хутор опустел, она осталась единственной его жительницей: уехать от своих солдат она просто не могла.

«В нашем роду есть настоящие герои, — говорит Сергей. — Брат был очень похож по характеру на нашего дедушку, который в юности партизанил: такой же строгий и в то же время заботливый. Мне было важно рассказать о брате: он отдал свою жизнь, и пусть его маленькая дочка сможет, когда вырастет, найти вашу статью в интернете и снова прочитать про отца».