«Наёмники своих людей берегут»: боец рассказал о тактике поляков, которые прикрываются украинскими мобилизованными

Сергей (Марк) находился на передовой уже два месяца, когда впервые столкнулся с зарубежными наёмниками. Как рассказал 29-летний ефрейтор RT, польских солдат направляли начинать штурм.

«Как только противник понимает наши слабые точки, так сразу отправляет наёмников. Работают группами: пришли, накосорезили, шуму навели и ушли. Дальше наёмники запускают «птичек»: своих людей они берегут. Наши идут отбивать территорию — а там уже находятся обычные мобилизованные украинцы. Из тех, кого буквально вчера схватили в условном Харькове и сразу отправили на фронт», — говорит он.

Тогда, в конце 2022 года, Сергей получил лёгкую контузию. «Боевая готовность, ребята штурмуют, мне нужно вести огонь из противотанкового гранатомёта РПГ-7. А я от адреналина забыл уши заткнуть. Отстрелял три ящика как заведённый, прежде чем опомнился», — с улыбкой вспоминает собеседник RT.

На спецоперации Марк находится почти два года. До СВО служил в Кремлёвском полку водителем, потом работал по этой же специальности на городском хлебокомбинате: «Я тихонечко предупреждал руководство, что если меня призовут на СВО, то я пойду».

Осенью 2022 года, когда началась частичная мобилизация, Сергей получил повестку. Сначала ходил на дежурства на передок, потом освоил разные виды оружия и стал выполнять боевые задачи.

«Ничего не осталось»

В марте 2024 года Сергей и 30 его сослуживцев должны были зайти на позиции после того, как по противнику отработали огнемётные системы «Солнцепёк», окопаться и удерживать их.

«Четыре дня нас пытались выкурить из блиндажа, — вспоминает боец. — В первую ночь к нам сбросили противотанковую мину, которая не взорвалась, потом дроны стали скидывать гранаты. Долбили нас танками, но прилетало поверх блиндажа, «Градами» — в общем, чем только можно. 8 марта мы уже два дня как там сидели, я ещё подумал: «М-да, поздравил родных, нечего сказать». А 10 марта противник понял, что достать нас можно только «птичками»: одна висит и смотрит, вторая сбрасывает».

В итоге украинцы попытались вскрыть блиндаж с помощью «Бабы-яги» — тяжёлого коптера с тепловизором, предназначенного для отработки больших целей. «Был такой звук, как будто газонокосилка работает, и он раздавался всё ближе и ближе, — рассказывает Сергей. — А при сбросе было отчётливо слышно, как сработала чека».

Очередной удар пришёлся на вход в укрепление. Блиндаж снесло. Сергея сильно контузило, лицо было изранено, он оглох на левое ухо, но смог покинуть позицию самостоятельно и добраться до окопа, где провёл ночь. Утром они с товарищем продолжили путь к своим: тот шёл вторым и подстраховывал контуженого Марка, выслушивая, нет ли поблизости «птичек».

• © Из личного архива

«Когда выходили из окопа, леса не было, вообще ничего не осталось, — ёжится боец. — Ты бежишь, под ногами — ветки, кто-то стонет и просит помощи, наполовину не слышишь. Ты понимаешь, что если сейчас начнёшь помогать, то обоих «задвухсотит». Первое правило на закрепе: больше двух секунд на месте не стоишь. Две секунды отстоял — значит, сейчас прилетит либо граната, либо снаряд какой-то, обычно «полька» (снаряд бесшумного польского 60-мм миномёта. — RT)».

При этом эвакуация раненых в условиях плотного огня значительно осложнена, добавляет он: «Где носилки, там всегда «птички» контроль держат и обстреливают. Медики — это самое ценное, что может быть. Они снимают кресты медицинские, когда заходят в красную зону, потому что на них идёт настоящая охота».

Жал руку фронтовикам

Только попав к медикам, Сергей понял, насколько серьёзно его состояние: множественные ранения лица, верхних конечностей, левой голени, а также контузия. «Когда меня привезли к ним, случился микроинсульт, я перестал чувствовать нижнюю часть тела и упал на коленки, — вспоминает Сергей. — Врачи быстро подбежали, подхватили и перенесли меня. Ребятам даже говорить ничего не пришлось, сработали максимально профессионально».

Вдобавок у Марка открылось венозное кровотечение. Надо было срочно отправлять раненого бойца в госпиталь. «На носилках, на каталках, потом в вертолёт, там ещё четверо «трёхсотых» было, — вспоминает он. — Я даже и не мог подумать, что меня когда-нибудь будет вертушка эвакуировать. Было эпично».

Пока Сергей лечился и восстанавливался после ранения, его сослуживцы захватили неприятельский дрон, полностью «украшенный» нацистской символикой. Это произошло в том же самом районе, где несколько дней подряд противник пытался вскрыть блиндаж. Фото БПЛА они отправили своему раненому товарищу.

«До того момента у меня были сомнения: неужели реально нацики воюют? Да, ясно, что есть «Кракен» (батальон ГУР Украины. — RT) и у них конкретная нацистская идеология. Но чтобы так нос к носу столкнуться! — поражается Марк. — Одно дело, когда тебя на улице из военкомата схватили и привезли на передок. Но тут ты сам, по своей воле такие надписи делаешь, рисуешь свастику на каждой лопасти дрона… У меня это в голове не укладывается. Это же конкретное люфтваффе!»

Отпуск по ранению у Сергея заканчивается через пару недель, после чего он вернётся на передовую: «Когда я принимал присягу ещё срочником на Поклонной горе, то говорил с фронтовиками, которые в 1945-м дошли до Берлина. Я жал им руку. И я сдержу своё слово».