17 апреля 1722 года Пётр I подписал указ «О взыскании особой подати с бородачей и о ношении ими особого платья». Документ подтверждал ранее введённые пошлины для тех, кто хотел сохранить бороды, строго регламентировал одежду, которую они могли носить, и вводил санкции для нарушителей царской воли. По словам историков, эта инициатива стала частью модернизаторской деятельности Петра I, однако её эффективность исследователи оценивают неоднозначно.
Ломая традиции
В допетровские времена мужчины на Руси тщательно соблюдали обычай отращивать бороду, напоминают историки. Наличие растительности на лице было не просто важным признаком мужественности — бритьё считалось серьёзным грехом и отступлением от традиций. А решение Стоглавого собора 1551 года в принципе запрещало сбривать бороду.
«Вплоть до конца XVII века борода в России считалась признаком солидности, мужского достоинства», — отмечает в беседе с RT профессор МПГУ Виталий Захаров.
Несмотря на это, вскоре после возвращения из Великого посольства в европейские страны Пётр I объявил войну обычаю носить бороду в России. Так, по некоторым данным, в 1698 году якобы вступил в силу полулегендарный указ «О ношении немецкого платья, о бритии бород и усов, о хождении раскольникам в указанном для них одеянии», текст которого до нас не дошёл. О самом указе известно только по косвенным упоминаниям в других источниках.
В 1705 году был обнародован первый сохранившийся до наших дней документ, предписывавший мужчинам бриться, — указ «О бритье бород и усов всякого чина людям, кромя попов и дьяконов, о взятии пошлин с тех, которые его исполнять не захотят, и о выдаче заплатившим пошлину знаков». Пётр I требовал, чтобы жители Москвы и других городов — служилые люди, купцы и обитатели слобод — брили бороды и усы. Для тех, кто не хотел выполнять царское требование, устанавливались специальные пошлины. С состоятельных купцов за право носить бороду удерживалось по 100 рублей в год, со «служилых и приказных людей» — 60 рублей, с ямщиков, извозчиков и «всяких чинов московские жители» — 30 рублей. С бородатых крестьян при въезде в город и выезде из него взимались по «две деньги с бороды». Эти пошлины, как отмечают историки, были очень болезненными для тех, кто был обязан их платить. Для сравнения: в петровской армии унтер-офицер получал в год 14 рублей 40 копеек, подпоручик — 50 рублей, а капитан — 100 рублей.
По воспоминаниям современников, Пётр I сначала лично брил бороды боярам, а затем перепоручил это занятие своему шуту. Насколько эта легенда соответствует действительности, сегодня сказать сложно.
Чем именно была продиктована принуждавшая к бритью инициатива царя, до конца неизвестно, однако у историков есть ряд предположений.
«Считается, что для Петра борода была символом всего старого, плохого — той старины, которая была ему противна, а также символом стрелецкой вольности, стрелецких бунтов, с которыми у царя были связаны страшные воспоминания детства. Находясь же в составе Великого посольства в Европе, Пётр увидел, что там представители высших сословий бороды или совсем не носят, или носят коротко подстриженные, а не лопатой, как у наших бояр. В итоге борьба с растительностью на лице стала одним из символичных элементов европеизации. Кроме того, есть также версия, что у самого Петра борода росла очень плохо и он, имея определённые деспотические наклонности, решил, что все должны быть похожи на него», — рассказывает Захаров.
По мнению Дмитрия Володихина, профессора МГУ им. М.В. Ломоносова, доктора исторических наук, Пётр боролся с ношением своими подданными бороды и по экономическим соображениям.
«Пётр I прежде всего хотел пополнить казну, которая в условиях военного времени постоянно испытывала недостаток в серебре сначала из-за Азовских походов, потом из-за Северной войны. Это была основная причина: налог на бороду должен был её пополнить», — отмечает историк.
Чтобы сразу было понятно, кто уплатил пошлину за право ношения бороды, а кто нет, был выпущен даже специальный металлический «бородовой знак».
«Социокультурный раскол»
Как отмечают историки, инициатива Петра сильно возмутила представителей ряда социальных групп и важнейших общественных институтов, в частности православной церкви. Однако Пётр от своего решения не отступился.
В 1713 и 1714 годах были подписаны новые указы, направленные как против любителей бород, так и против тех, кто носил традиционное русское платье. Последний же из «бородовых указов» был подписан 17 апреля 1722 года. Этот документ закреплял единую пошлину для желающих ходить с бородой на уровне 50 рублей и требовал, чтобы «бородачи» и раскольники носили платье исключительно старого кроя: зипун со стоячим клеёным козырем, ферязи и однорядку с лежачим ожерельем. Тем из «бородачей», кто ходил в костюме, не описанном в указе, император велел отказывать в любых челобитных. Кроме того, они должны были уплатить штраф. Этот документ действовал полвека и был отменён только при Екатерине II.
Историки оценивают борьбу Петра I с бородами его подданных неоднозначно.
«Пётр I был великим человеком, но в некоторых случаях совершал сомнительные поступки. И история с бородами — один из них», — говорит Дмитрий Володихин.
По мнению Игоря Курукина, профессора РГГУ, доктора исторических наук, влияние «бородовых указов» на российское общество сильно преувеличено.
«Примерно 95% населения империи составляли крестьяне, которых указы о бородах практически не коснулись. А вот благородное сословие Пётр целенаправленно приобщал к европейской культуре. Оценивать его методы с точки зрения современности сложно. Время такое было: есть государь, и он имеет право указывать, кто должен бриться, а кто нет. Сегодня можно говорить о правах человека, но тогда их, по сути, не существовало», — отметил историк.
Как отметил Виталий Захаров, «война с бородами» стала частным случаем более масштабного процесса принудительной бытовой европеизации российской элиты при Петре I.
«Некоторые учёные считают, что огульный запрет всего старого породил социокультурный раскол в обществе, который в том числе негативно сказался на коммуникации между верхами и низами. Он касался внешности, языка, так как дворяне со временем стали переходить на французский, и многого другого. Элита и народ перестали понимать друг друга, оказавшись как бы в разных измерениях. Отдельные исследователи полагают, что этот процесс в конце концов и вылился в революционные события начала ХХ века», — подытожил Захаров.