«Под обстрелами теряешь чувство времени»: беженцы из Мариуполя рассказали, как их спасали российские военные

В лечебно-оздоровительный комплекс (ЛОК) «Сахареж» в Ярославской области беженцев из Мариуполя привезли в воскресенье. Ещё не все привыкли, что взрывы остались где-то там, позади. Когда неподалёку неожиданно гремит грузовой состав, идущий по железной дороге, люди резко оборачиваются. «Это всего лишь поезд», — успокаивает кто-то себя и остальных и возвращается к своим хлопотам.

«Назад не смотрим!»

Надежде Михайловне из Мариуполя через три недели исполнится 80 лет. О том, что происходило в её родном городе, она вспоминает со слезами: «Не думала, что окажусь в таком аду».

В конце февраля пенсионерке позвонил племянник и попросил скорее уезжать из Мариуполя, вспоминает она. Тогда Надежда Михайловна не поверила, что стрельба может начаться у неё во дворе: «А потом как бабахнуло по моей квартире, я собаку под мышку — и в подвал. Дочь с мужем прибежали. Так мы и сидели всем подъездом».

Женщина говорит, что свет, газ и воду отключили сразу. Чтобы приготовить что-то или погреть воду, приходилось выходить во двор в затишье и разжигать костёр. У Надежды Михайловны прооперирован сустав, она ходит с палочкой, поэтому «на свет» не выбиралась.

Её зять Андрей рассказывает, что одним утром их соседи по подвалу, как обычно, вышли на улицу. Четверо мужчин разжигали костёр, две женщины выгуливали собак. «Бомба прилетела прямо во двор. Кого-то сразу убило, у женщины было осколочное ранение в живот, мужчине ноги оторвало... И стрельба началась такая, что мы их даже вытащить оттуда не смогли — они умирали на наших глазах», — вспоминает Андрей.

Как говорит мужчина, гуманитарную помощь украинские военные выдавали только в соседнем районе, причём, по его словам, «это была половина булочки детям» и бочка воды, «которая на холоде замёрзла и никому не пригодилась».

«Мерзко было смотреть на показуху. В один из дней бомба попала в дом неподалёку. Тут же приехали две пожарные машины, несколько скорых, куча спасателей, журналисты. Сделали сюжет, как они всех спасают, и уехали. А до реальных людей дела нет», — рассказывает Андрей.

По словам Андрея, «трупов на улице очень много, никто их не убирает». «Хоронить негде, но так же нельзя. Просто заворачивали тела во что-то и относили в другое здание. Хоть как-то», — продолжает он. Кто-то умирает не от осколков снаряда, а от сердечного приступа, от испуга, уверяет мужчина: такие случаи были и среди соседей, с которыми семья сидела в подвале.

• © RT / Дарья Малютина

В том подвале Андрей с женой и Надежда Михайловна просидели пару недель. А потом бомба прилетела в фундамент здания с двух сторон. Плиты выворотило, пошли трещины, надо было срочно выбираться, вспоминают беженцы.

«Зять сказал, что надо бежать, а я-то не могу. Я говорю дочери: «Бросьте меня, бегите, живите!» Зять в одну руку — меня, в другую — собаку... и так тащил на себе. Всё взрывается вокруг, мы то пригнёмся, то дальше бежим. И так до соседнего подвала добежали», — рассказывает Надежда Михайловна.

В новом убежище с начала обстрелов укрывалась армянская семья, которая приютила пенсионерку с дочерью и зятем. В том подвале они провели восемь суток, пока их не эвакуировали российские военные.

«У нас ничего не было. Та семья давала нам в день по картошине и немного воды, делились. Если бы не они, мы бы погибли от голода и жажды, — плачет пенсионерка. — Когда эвакуировались, мы опять бежали и зять кричал: «Смотрим вперёд! Назад не смотрим!» Так я и не увидела, что дома нашего больше нет».

«Мы оказались заложниками»

Николай приехал из Мариуполя в Россию с женой и трёхлетним сыном. Он рассказывает, что отвёл семью в убежище, когда услышал стрельбу на своей улице.

«На нашем убежище были белые флаги. Пришли ВСУ и сказали, чтобы мы их сняли немедленно, что это «флаги агрессора», — говорит беженец. — После начали с нашей территории обстреливать российских военных и сбегать».

По словам Николая, в их убежище укрывались 300 человек, а рядом были ещё два убежища, где прятались 150 и больше тысячи человек. «Полиция разрешала брать продовольствие в магазинах. Некоторые солдаты ВСУ, которым было не всё равно на граждан, нам оттуда что-то приносили, — рассказывает мужчина. — Гуманитарную помощь от России «Азов» не пускал, а тех, кто пытался выбраться по украинским зелёным коридорам, расстреливали. Мы все оказались заложниками».

Когда обстрелы стихли, пришли российские военные и эвакуировали беженцев из убежищ в освобождённые города. Там Николай встретил маму, которую считал погибшей: «Я думал, она погибла. А она сказала, что видела наш полностью разрушенный дом и думала, что мы погибли. Сейчас мы тут вместе. Живы, здоровы. И совершенно не ожидали такой заботы и помощи».

Ирина и Андрей Лощинские эвакуировались в Россию без документов. Они рассказывают, что их квартира сгорела дотла после танкового обстрела украинских военных.

«Наш девятиэтажный дом разбомбили, сгорела квартира. Как можно так стрелять вообще? Они думали, что там ДНР. Мы бежали в подвал вдвоём… Втроём, — исправляется Ирина, кивая на шпица на руках у мужа. — Жили, как в блокадном Ленинграде: ни хлеба, ни воды».

14 марта Лощинские перебрались в подвал церкви, где с ними поделились едой. Но через два дня в церковь попали два снаряда. «Её разнесло. Мы на свой страх и риск с белым флагом пошли колонной со всеми, кто там прятался. Так дошли до штаба ДНР. А потом оказались здесь», — рассказывает семья.

Шестеро мужчин возле пункта раздачи гуманитарной помощи — соседи. Андрей Каведосоев, один из них, рассказал RT, как они эвакуировались под огнём.

«Мы в подвале дома сидели, человек 70. Я находился с родителями, кто-то с семьёй был и детьми. А потом в наших квартирах начали прятаться ВСУ, — говорит он. — Соседа с 17-го этажа застрелили, когда он отказался их в свою квартиру пускать. И по дому бить начали, когда ВСУ костёр развели водички погреть. Потом российские военные пришли и были в шоке, что здесь женщины, дети, старики. Спереди дома шли бои, так что они выбили заднюю стену и начали нас выводить».

Сначала эвакуировали женщин и детей, потом стариков, потом уже мужчин, а затем развезли по разным пунктам, продолжают соседи: «И вот оказалось, что жёны и дети — во Владимире, а мы — в Ярославле. Украинские телефоны выключены, связи нет. Вот думаем, как нам воссоединиться».

«Стало подозрительно тихо»

Также беженцы из Мариуполя поселились в санатории-профилактории «Сосновый бор», расположенном недалеко от Ярославля. Многие из них с инвалидностью, в том числе есть дети с ДЦП и другими заболеваниями, при которых требуется постоянный уход.

«Нам некуда возвращаться: там Припять. Мы не ожидали, что нас тут так примут. Люди другие — чуткие, добрые. А там человек человеку волк, — рассказывает RT Елена Крылова. — Когда я из Казахстана приехала на Украину в молодости, всё мечтала перебраться в Россию. И вот моё желание исполнилось — таким путём. Надо начинать жизнь заново тут, хоть и в 50 лет почти. Мы с мужем много что умеем — справимся».

• Сергей и Елена Крыловы
• © Фото из личного архива

Как говорит её муж Сергей, они жили на восточной окраине Мариуполя и ещё с 2014 года знали, что их район первым попадёт под обстрелы. В 3 км от Крыловых в частном секторе жили родственники, которые предложили укрыться в их доме. Сначала супруги отказались, но передумали, когда в домах начали прятаться ВСУ, вспоминает Сергей.

«Я, жена и сын перебрались, но и там стреляли — так жили под бомбёжками до 16-го числа. Под обстрелами теряешь чувство времени. Ты уже не помнишь, что было вчера, прошло два дня или четыре. В один из дней к нам во двор прилетел снаряд, когда я рубил дрова, зацепило немного, — мужчина показывает царапину на голове. — Но повезло, что не разорвался».

По словам Сергея, 16 марта около девяти утра обстрелы прекратились: «Стало подозрительно тихо. Я посмотрел в окно — а там военные с автоматами».

«Честно, я испугался, хотя у них и были белые повязки на руках. Перелезли с автоматами через забор, постучали к нам и говорят, у вас есть десять минут на эвакуацию». Ругались, что мы 6 марта не вышли по зелёному коридору. А откуда нам знать? У нас 2-го числа последний телефон сел, — рассказывает Крылов. — И вот мы тут — в безопасности. Но меня до сих пор колотит, когда над санаторием самолёты пролетают. У нас каждую ночь военные самолёты летали и бомбы скидывали у моря».

«Минус комната»

17-летняя Елена Кадурина из Мариуполя до начала спецоперации на Украине занималась в центре олимпийской подготовки лёгкой атлетикой и боксом. Она рассказывает, что в её комнате на стене было выставлено около 60 медалей, несколько десятков грамот и кубков.

«Одним утром я услышала стрельбу, пошла в коридор прятаться с родителями, и через десять минут снаряд «Града» упал под окнами. Всю мою комнату изрешетило — от медалей ничего не осталось. Так что всё — минус комната. Мы дождались, когда обстрелы немного стихнут, и побежали к бабушке с дедушкой в частный сектор», — рассказывает Лена.

• Елена Кадурина
• © RT / Дарья Малютина

В доме они прятались 21 день. Её отец несколько раз бегал в квартиру, чтобы забрать оттуда какие-то припасы.

«Папа рассказывал, что недалеко от частного сектора были российские военные и просили его быть аккуратнее. Говорили: «Там ваши по вашим стреляют», — делится девушка. — Знакомые много историй рассказывали, как вывозили родителей или жён с детьми, а их машину с белыми флагами и надписью «Дети» обстреливали ВСУ».

По словам Лены, когда все телефоны сели, они слушали радио, но о гуманитарных коридорах там не было ни слова. Потом к дому пришли военные ДНР и эвакуировали всех, добавляет она.

«Мой дедушка отдал им свою машину, чтобы других жителей города эвакуировали. Например, тех, кто не сможет сам дойти, — говорит девушка. — Сейчас мы тут. Родственников там не осталось. Все уехали. А вот у моего парня нет связи с родными. Он кок, даже и представить не сможет, каким увидит город после рейса».