«Это была команда мечты»: десять лет назад в авиакатастрофе погибли хоккеисты «Локомотива»

«Не дай бог стать свидетелем подобного»

7 сентября 2011 года в ледовом дворце «Арена-2000», где проходили все домашние матчи и тренировки погибшей команды, открылся III Мировой политический форум с участием президента России Дмитрия Медведева и иностранных делегаций более чем из 30 стран мира.

Александр Шиханов был начальником отдела информации и общественных связей УМВД по Ярославской области и писал о работе полиции во время форума. По его словам, события того дня он помнит почти поминутно: «16:02. Звонит журналист: «Правда ли, что в Туношне упал самолёт, на котором вроде бы летел «Локомотив»?» У нас, в Ярославле? Упал самолёт? Не может быть. Звоню в дежурку».

Спустя семь минут, в 16:09, оперативный дежурный подтверждает по телефону: в Туношне действительно упал самолёт. Шиханов с оператором выезжают к месту катастрофы. «Телефон разрывается, мы явно превышаем скорость, но наряды ДПС на протяжении всего пути от центра до аэропорта — в городе ведь был мировой форум — просто провожают нас взглядом», — вспоминает он.

От места падения Як-42 до домов на окраине посёлка — буквально 50 метров, продолжает Шиханов. Рухнувший самолёт чудом не задел жилые дома. Всё место падения было перепахано рухнувшим бортом и дымилось, осколки рассыпались на 100 метров вокруг, а хвост лежал в реке Туношонке — пожарные ещё заливали на нём огонь.

«На пригорке видна берёза, буквально срезанная самолётом при падении, и покосившийся столб линии электропередачи, похожий на обгоревший крест. Тела погибших — тут же. На них только бельё и носки, вся остальная одежда — видимо, из синтетики — сгорела, — рассказывает Александр Шиханов. — Молодые мужчины, высокие, прекрасно развитые, но сильно покалеченные, обгоревшие, лиц не различить из-под слоя копоти. Среди обломков белеют хоккейные свитера «Локомотива». Походив по месту аварии, понимаю, что это спасатели накрыли свитерами останки погибших. Не дай бог стать свидетелем подобного».

К пяти часам вечера областная дежурная часть полиции узнала от спасателей, что обнаружено 22 трупа. Всего в самолёте было 45 человек — восемь членов экипажа, 11 представителей тренерского штаба и почти весь основной состав ярославского «Локомотива».

«Выходим за красно-белые сигнальные ленты. Около наряда ОМОНа стоит высокий мужчина в тёмно-синей майке и, держась руками за голову, смотрит в сторону обломков, — вспоминает Александр Шиханов. — Знакомые говорят, что это отец нападающего Александра Галимова. В момент аварии он был на даче у друзей неподалёку от Туношны и, услышав о трагедии, сразу же прибежал сюда».

Многие из журналистов, работавших на форуме, к пяти часам тоже приехали в Туношну: новости об авиакатастрофе начали передавать съёмочные группы федеральных каналов, корреспонденты из Японии, Швеции, Польши, Великобритании. К семи часам вечера и полиции, и съёмочным группам стало известно о стихийном сборе в районе «Арены-2000» болельщиков «Локомотива». Ледовая арена была оцеплена на время проведения форума, но часть турникетов охране пришлось снять, чтобы пустить к спорткомплексу всех желающих выразить соболезнования близким погибших.

«Жена и сын поехали со мной. Хотели купить цветы, но в ларьках всё скупили до нас, — говорит Александр Шиханов. — Люди шли нескончаемым потоком. Ближняя к автобусной остановке стена «Арены-2000» стала стеной памяти: горы цветов, шарфы, хоккейные свитера, рукописные плакаты, фотографии, горящие свечи. Много плачущих: горе объединило всех».

К восьми вечера стало известно о двоих выживших на месте катастрофы: бортинженере Александре Сизове и нападающем «Локомотива» Александре Галимове.

26-летний Александр Галимов смог выбраться из-под обломков хвоста самолёта, но получил ожоги почти 90% тела. Его вытащили из воды живым и в сознании, сотрудники ОМОНа отвезли его в Соловьёвскую больницу. Затем Галимова перевели в Москву, где он скончался 12 сентября. Также сидевший в хвосте самолёта бортинженер Александр Сизов остался единственным выжившим.

Около девяти вечера порядка трёх тысяч хоккейных болельщиков начали стихийное шествие по улицам Ярославля. От стены памяти у «Арены-2000» фанаты двинулись по проезжей части улицы Гагарина к Московскому проспекту — это был первый «марш тишины» в память о погибшей команде. По словам Шиханова, болельщики не расходились до самого утра.

• Reuters
• © Denis Sinyakov

10 сентября в Ярославле состоялись церемония прощания и похороны погибших игроков, тренеров, врачей и администраторов «Локомотива».

«В тот день к «Арене» пришло не меньше 100 тыс. человек. Люди часами стояли под проливным дождём, чтобы пройти мимо гробов любимых игроков и положить цветы к их портретам. До сих пор помню море зонтов перед центральным входом комплекса», — добавляет Александр Шиханов.

Ожоги, несовместимые с жизнью

По факту крушения самолёта было возбуждено уголовное дело по статье «Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации воздушного транспорта». Расшифровкой чёрных ящиков занимался Международный авиационный комитет.

Выяснилось, что самолёт выкатился за пределы полосы и взлетал уже с грунта, но спустя несколько секунд после отрыва от земли задел дерево, радиомаяк и рухнул на берег реки Туношонки. После падения и взрыва топлива Як-42 загорелся.

Эксперты выяснили, что от удара о землю 39 человек скончались на месте, ещё трое захлебнулись, упав в реку вместе с обломками фюзеляжа, а ещё двое, в том числе хоккеист Галимов, скончались от ожогов, несовместимых с жизнью: пламя охватило весь самолёт почти сразу, сгорели даже шины на колёсах шасси.

Экспертиза выявила в крови второго пилота Як-42 Игоря Жевелёва психотропный препарат фенобарбитал, при приёме которого к лётной работе не допускают. Второй пилот несколько лет наблюдался у невролога.

Также эксперты МАК выяснили, что оба пилота рейса Як-42 проходили переобучение с самолётов Як-40 на Як-42, имеющих разное расположение тормозных педалей.

«В методических материалах по подготовке лётного состава на самолёт Як-42 отсутствуют рекомендации экипажу по положению ног на педалях на различных этапах полёта, — говорится в отчёте МАК. — Во время аварийного полёта имел место негативный перенос навыков пилотирования в части положения ног на педалях в процессе разбега».

После отрыва от земли самолёт успел набрать высоту пять-шесть метров и развить скорость около 230 км/ч. По заключению специалистов МАК, Як-24 рухнул с сильным левым креном примерно в 600 метрах влево от торца взлётно-посадочной полосы аэропорта.

Осуждённым по делу «Локомотива» оказался заместитель генерального директора по организации лётной работы авиакомпании «Як-Сервис» Вадим Тимофеев, который, согласно материалам следствия, незаконно допустил к работе экипаж самолёта. Суд приговорил бывшего работника фирмы к пяти годам тюрьмы, но в связи с амнистией освободил мужчину в зале суда.

На данный момент и Вадим Тимофеев, и единственный выживший в авиакатастрофе бортинженер Александр Сизов проживают в Московской области и от общения со СМИ отказываются.

«Отцепили» от основного состава

«Нас троих — меня, ещё одного нападающего, Максима Зюзякина, и вратаря Никиту Ложкина, по сути, в последний момент «отцепили» от основного состава», — рассказывает RT экс-нападающий молодёжки ярославского клуба Иван Краснов. Он выступал за молодёжную команду «Локо», но успел потренироваться и с основным составом — спортсмен перешёл в КХЛ летом 2011 года и был с командой на спортивных сборах в Швейцарии.

«Потом весь август мы тренировались на базе в Ярославле, провели предсезонный турнир в Риге, и буквально за три дня до рейса в Минск мне сказали, что я пока туда не попадаю, но после выездной серии мы вместе продолжим работу», — вспоминает Иван.

После авиакатастрофы Иван Краснов отыграл ещё два сезона за молодёжку. На сегодняшний день нападающий завершил активную спортивную карьеру. «Тот «Локомотив» был не просто сильным — это была команда мечты, куда я очень стремился», — добавляет он.

Никита Ложкин на момент авиакатастрофы был вратарём молодёжной команды «Локо». Он тренировался вместе с хоккеистами из основного состава, а 8 сентября у «Локо» должна была быть игра с магнитогорскими «Стальными лисами».

«Это было начало сезона, я отдыхал дома, в Ярославле, готовился к игре. Моей девушке позвонили и сказали, что «Локомотив» разбился. Я, конечно, не поверил, лёг дальше спать. Но потом раздался второй звонок, и мы поняли, что это правда».

Узнав о случившемся, хоккеист сначала поехал в Соловьёвскую больницу, где врачи пытались спасти нападающего «Локомотива» Александра Галимова. «На тот момент Санька был ещё жив... Потом, конечно, мы с девушкой поехали к «Арене-2000». Там были все — вся молодёжка, болельщики, — вспоминает тот день Никита Ложкин. — Ясное дело, никакой игры со «Стальными лисами» на следующий день не было».

Команда «Локо» успела отыграть примерно половину сезона, а когда было принято решение восстановить «Локомотив», то вместе с другими игроками молодёжки Никита Ложкин перешёл в основной состав. В «Локомотиве» вратарь отыграл два года, затем перешёл в новокузнецкий «Металлург», успел поиграть за питерское «Динамо» и хоккейный клуб «Тамбов». Сейчас он продолжает играть в одном из региональных хоккейных клубов. Он женат и воспитывает сына.

В тамбовском хоккейном клубе Никита Ложкин встретил бывшего нападающего «Локомотива» Максима Зюзякина, который должен был лететь в Минск 7 сентября. В последний момент тренер заменил его на Александра Калянина.

На момент крушения Як-42 Зюзякин играл и за «Локо», и за основной состав. Именно Максим стал капитаном возрождённой команды после авиакатастрофы и расстался с ярославским клубом только в 2013 году.

Зюзякин сменил несколько региональных команд. Последним клубом, за который играл воспитанник «Локомотива», стал «Тамбов». В администрации клуба RT сообщили, что он временно ушёл из хоккея весной этого года после травмы и перенесённой операции.

Обновлённый бронепоезд

Экс-защитник ярославского «Локомотива» Михаил Пашнин был одним из тех, кто попал в восстановленный состав клуба после авиакатастрофы. По словам игрока, ему поступило несколько предложений, в том числе от столичного ЦСКА, но он сделал выбор в пользу ярославского хоккея.

«Поначалу было тяжело оправдывать ожидания, — вспоминает хоккеист. — Мы выходили на лёд и отдавались полностью, ведь по-другому было никак: фанаты всегда поддерживали нас, всегда был полный стадион, и это было здорово».

Хоккеист отыграл за «Локомотив» пять лет, затем играл за столичный ЦСКА и «Салават Юлаев». Вместе с защитником Егором Яковлевым, который также играл в возрождённом составе «Локомотива», Михаил Пашнин теперь представляет магнитогорский «Металлург».

Спортсмен говорит, что за пять лет в составе железнодорожников он успел построить в Ярославле дом и до сих пор периодически приезжает в город летом, чтобы встретиться с друзьями. «В Ярославле было хорошее время, одно из лучших. Всегда вспоминаю город и команду с теплотой, — добавляет он. — Раньше часто звал на ужин всю команду и персонал».

Президент Федерации хоккея России Владислав Третьяк рассказал RT, что память «Локомотива» увековечена в турнирах, которые проводятся в стране ежегодно, они посвящены как отдельным хоккеистам, так и всей команде.

«Состав участников самый разный: спортивные школы, ветераны хоккея, друзья игроков, болельщики. За прошедшие десять лет наша федерация проводила в Ярославле домашние матчи сборной России против сильнейших команд Европы», — отметил президент ФХР.

По словам главы ФХР, в мае 2012 года, когда сборная России оформила десять побед в десяти матчах чемпионата мира и выиграла золото, ту победу прямо на пресс-конференции посвятили «Локомотиву».

«И это правильно. В погибшей команде было много парней, достойных выступать в сборной на чемпионате мира, — добавил Владислав Третьяк. — В этом году впервые «Локомотив» сыграет матч чемпионата России 7 сентября. Раньше на годовщину трагедии матчи не назначались, но теперь это сделано по просьбе ярославского клуба — чтобы почтить память погибшей команды».

«Стал защитником, как папа»

Антон, сын погибшего вместе с командой врача «Локомотива» Андрея Зимина, на момент авиакатастрофы был в Тюмени, где выступал за местный хоккейный клуб «Рубин». «Тогда ко мне как раз приехали друзья из Ярославля в гости. Им позвонили и сказали, что упал самолёт с командой. Спустя несколько часов я уже был в Ярославле», — вспоминает хоккеист.

Вместе с матерью спортсмен был на церемонии прощания в «Арене-2000» и на похоронах. По словам Антона Зимина, иностранных хоккеистов и новичков сезона лично он не знал, но почти весь погибший административный штаб — массажисты Юрий Бахвалов и Александр Беляев, администратор Владимир Пискунов, методист Евгений Сидоров — знали его отца практически с университета.

«Отец работал в команде на момент моего рождения, я с самого детства ходил к нему на работу и смотрел, как тренируются взрослые дяди, — вспоминает Антон Зимин. — Как, наверное, и большинство детей, я хотел быть вратарём. Но папа сказал: «Или нападающим, или никак».

Почти всю карьеру Антон Зимин играл в Высшей лиге — за клубы Нижнего Тагила, Кургана, Тюмени. Четыре года назад он завершил карьеру, вернулся в Ярославль и сейчас работает тренером по развитию игроков молодёжных команд в системе «Локомотива». А три года назад хоккеем начал заниматься старший сын бывшего спортсмена.

«Приятно вернуться туда, где я практически вырос благодаря отцу, — делится Антон Зимин. — Когда ты с шести лет в раздевалках вместе с командой, ездишь на сборы вместе с командой... У меня был шанс продолжать играть. Но шанс вернуться в родной клуб, да ещё и на должность тренера молодёжки, выпадает очень редко».

Имя спортивного врача Андрея Зимина сейчас носит ежегодная международная конференция по спортивной медицине. Именно он оказывал первую помощь 19-летнему защитнику «Локомотива» Алексею Стонкусу после перелома позвоночника во время матча с магнитогорским «Металлургом». По сообщениям очевидцев, медик быстро распознал перелом при осмотре на льду и не позволил Стонкусу подняться самостоятельно, иначе спортсмен мог остаться инвалидом. После перенесённых операций защитник досрочно завершил карьеру и стал тренером.

Старший сын защитника Павла Траханова 18-летний Георгий перешёл из хоккея в футбол. Младший, 11-летний Алексей, вышел на лёд с пяти лет, а последний год тренируется в московской спортивной школе «Янтарь».

«Достала ему шлем, коньки, свитер старшего брата. Одели и поставили на лёд. Тоже стал защитником, как папа, — рассказывает мама Алексея Екатерина Траханова. — И играет в свитере с отцовским номером 3».

Как вспоминает Екатерина, когда младший сын ещё только пришёл в «Янтарь», у его команды была товарищеская игра с «Крыльями Советов» и на лёд вышли сразу два хоккеиста Траханова — за «Крылья Советов» на тот момент выступал и сын двоюродного брата Павла Траханова, Дениса.

«Паша всегда негласно с нами. До сих пор, к примеру, за рулём едешь — и дети такие: «Сейчас бы и папа так ехал!» — делится Екатерина Траханова. — Он любил скорость, её все хоккеисты, наверное, любят».

Павел и Екатерина познакомились, когда учились в одной в спортивной школе, где будущая жена хоккеиста занималась художественной гимнастикой.

«Практически с окончания школы мы и вместе — мне было 18, а ему 19 лет. Так и прожили вместе 15 лет. Всё то время, что мы могли провести вместе, мы проводили по максимуму, — вспоминает Екатерина Траханова. — Замуж я больше не вышла: заменить Пашу невозможно, а того, кто будет хуже, мне не надо».

По воспоминаниям вдовы хоккеиста, пик карьеры у Павла Траханова был уже позади, поэтому подписать контракт с клубом уровня «Локомотива» в солидном для профессионального спортсмена возрасте 33 лет считалось большой удачей.

В Ярославль Трахановы поехали вместе. По словам Екатерины, сумки с вещами для разъездов она практически не разбирала: как только муж получал новый контракт в другом городе, семья перебиралась следом за ним.

«Он только-только подписал контракт и съездил на первый предсезонный сбор «Локомотива», — говорит Екатерина. — Пашу ввели в команду, он со всеми познакомился, встретил там Мишку Баландина, с которым раньше играл в «Атланте». И вот в Минске должна была быть первая игра».

Накануне вылета команды в Белоруссию Екатерина с детьми вернулась в Москву, а о случившемся узнала от матери Павла, когда гуляла с сыновьями: «Дальше всё как в страшном сне... Опознавать Пашу не пришлось — его мама сдавала анализ ДНК. Тело отдали в закрытом гробу — после катастрофы от мужа мало что осталось. Я и сейчас бываю в Ярославле только раз в год — на ту самую годовщину. Первый год после катастрофы вообще не помню. Потом дети как-то помогли вернуться в прежнюю жизнь своими занятиями. Друзья поддерживали, ребята-хоккеисты, Пашин агент. Вытягивали, можно сказать: то в ресторан позовут, то ещё куда. Волей-неволей соберёшься, чтобы достойно выглядеть. Хотя бы на людях».