Журналистка Эльвира Сухарева уже несколько лет пытается оспорить задолженность по договору поручительства, который якобы подписал её муж Андрей Сухарев, погибший в пожаре. Вскоре после этого бывший деловой партнёр Сухарева Сергей Агаронов попытался взыскать с его семьи по договору более 65 миллионов рублей. Должниками стали не только бывшие партнёры Сухарева, также подписавшие договор поручительства, но и родные умершего поручителя — мать, вдова и два сына. Тем временем свекровь Эльвиры продала свою значительную долю в квартире Сухаревых. Теперь новый собственник требует ключи от единственного жилья, оставшегося у вдовы.
- © Фото из личного архива
Старые долги
Бизнесмен Андрей Сухарев долгое время руководил транспортной компанией. После его гибели в 2017 году семья получила иск в суд. Вдову Андрея Эльвиру, а также двух сыновей бизнесмена и его мать признали должниками по договору поручительства, который Сухарев якобы подписал совместно с двумя людьми, подтвердив финансовую ответственность за бывшего партнёра по бизнесу.
Сухарева предполагает, что подпись мужа могли подделать, и пыталась доказать этот факт в суде. Но судьи не учли ни заключения независимой экспертизы о возможной подделке подписи, ни то, что ныне покойный муж женщины в день подписания договора был в командировке в Китае.
Согласно иску, предприниматель Сергей Агаронов просил взыскать с должника и его поручителей в общей сложности 65 млн рублей. Решением суда сумма долга была определена в 33 млн рублей. В эту сумму входят 19 млн рублей, одолженных одному из бизнес-партнёров Сухарева ещё в 2012 году, накопившиеся за годы займа проценты в размере 10,3 млн рублей, а также неустойка в размере 4 млн рублей.
«При этом основной заёмщик и сопоручители Андрея даже в судах не появлялись, не проявляя к процессу ни малейшего интереса. К тому же в суде выяснилось, что они перестали сотрудничать с мужем задолго до подписания того самого кабального договора. На сегодняшний день исполнительное производство в базе данных судебных приставов как на должников есть только у меня и моего сына — прямых наследников», — недоумевает Эльвира Сухарева.
По закону, долги платят наследники покойного, поэтому к исковому заявлению прилагалась оценка недвижимости, оставшейся у наследников Сухарева. Доли в квартирах в Москве, Подмосковье и Санкт-Петербурге, на земельном участке, в коттедже и гараже сторона истца оценила в общей сложности в 25 млн рублей.
После подачи Эльвирой апелляции Мосгорсуд снизил сумму долга наследникам Сухарева до 11 миллионов, и по новому решению суда выплату должны разделить между собой мать, вдова и два сына покойного бизнесмена в равных частях.
«Но даже сейчас сумма для нас с сыном неподъёмная — получается более 5 миллионов рублей! — поясняет Эльвира. — Ни свободных денег, ни недвижимости, которую мне приписали оценщики, у меня нет».
Адвокат по делу Эльвиры Дарья Бизюкова пояснила RT, что готовит обращение в Верховный суд РФ с целью пересмотра решений судов нижестоящих инстанций. По её словам, можно оспорить как сам факт выдачи денег по якобы подписанному Сухаревым договору, так и вменяемость покойного на момент заключения сделки.
- © Фото из личного архива
«Сначала в процессе фигурировало 5 апреля 2016 года как день подписания оспариваемого договора. Когда мы заявили, что он был в Китае, и тому есть доказательства — дату сдвинули на несколько дней, и теперь противоположная сторона заявляет, что подпись Сухарев поставил 11 апреля, — пояснила адвокат. — Мы обратились в суд с просьбой об экспертизе на основе документов, доказывающих, что как раз в этот период Сухарев проходил лечение и мог не до конца отдавать себе отчёт в своих действиях».
8 октября 2020 года Мосгорсуд удовлетворил ходатайство Эльвиры Сухаревой и назначил посмертную судебную психолого-психиатрическую экспертизу в институте имени Сербского. Суд принял во внимание тот факт, что Андрей Сухарев как раз в апреле 2016 года проходил лечение от алкогольной зависимости, и дата его очередного обращения к врачам совпала с предполагаемой датой подписания договора.
Раздел жилья
Пока Эльвира пыталась доказать, что покойный муж не мог участвовать в сделке, её свекровь — мать Андрея — продала свои доли в праве собственности на единственное жильё Сухаревых.
«Ей принадлежала большая часть долей в той единственной квартире, которую мы покупали с мужем, и в которой зарегистрированы и я, и наш сын, — пояснила Эльвира. — А так как отношения у нас со свекровью после гибели Андрея и всех этих судов разладились, она решила быстро получить деньги. И продала свою часть перекупщикам проблемных долей, не предложив всем собственникам на тот момент выкупить её долю».
Точно так же, со слов Эльвиры, свекровь поступила со своей долей в другой квартире, где живёт её второй внук, внебрачный сын погибшего Сухарева: продала её тому же человеку.
Новый собственник, по словам вдовы Андрея, теперь настойчиво предлагает продать оставшуюся часть квартиры за бесценок, чтобы получить жильё в полное пользование: «Приходит по ночам, звонит и требует ключи. Угрожает, что теперь просто въедет и будет у нас жить».
Как пояснила RT юрист Леонора Лысенко, закон не запрещает продавать доли в праве собственности на жильё, если в договоре купли-продажи указаны все лица, зарегистрированные в этой квартире и имеющие в ней даже самые маленькие доли.
«Но этот покупатель имеет право зарегистрироваться в квартире только с согласия всех остальных собственников, — пояснила Леонора Лысенко. — И, в зависимости от величины доли у каждого из них, суд определяет, сколько комнат в квартире каждый имеет право занимать. Если доля у одного из собственников очень мала — может зайти речь о денежной компенсации, размер которой также определяет суд».
Сама Эльвира призналась, что их с сыном доля в праве собственности на это жильё составляет 3/64, и это всё, что у них теперь осталось.
«Это крошечная часть, да, но эта часть по праву собственности принадлежит нам, — добавила Сухарева. — А так как это — наше единственное жильё, где мы прописаны, то нам просто-напросто некуда съезжать. Дойдя до крайней точки в этом затянувшемся кошмаре, оставшись без всего и с огромными долгами, я просто не могу позволить этим людям разрушить мою жизнь до конца на основании сомнительных доказательств. Я буду бороться за то, чтобы доказать мошенничество».
