Первые сообщения о задымлении в Новосибирске, Красноярске и других городах появились в конце июля. Ситуация выглядела тревожно, но не катастрофически. Массовую же реакцию в соцсетях спровоцировало выступление губернатора Красноярского края. Александру Уссу приписывают такую реплику: «Тушить лесные пожары экономически нецелесообразно».
Нам не удалось найти подтверждение тому, что Усс сказал именно так, тем не менее фраза стала мемом. Губернатор действительно говорил, что бороться с этим природным явлением «бессмысленно», и сравнивал тушение тайги в отдалённой местности с попыткой «топить айсберги, чтобы у нас было потеплее».
Так или иначе, в МЧС о целесообразности тушения ответили коротко: «Никакие экономические доводы не могут повлиять на то, чтобы помощь была получена». 30 июля в нескольких регионах — Красноярском крае, Иркутской области, Якутии и Бурятии — ввели режим чрезвычайной ситуации. В тайгу были направлены спасатели МЧС (их называют десантом, так как заброска происходит по воздуху) и военная авиация — пожарные самолёты Ил-76 и вертолёты Ми-8. До этого на пожарах в тайге не прекращали работать отряды «Авиалесоохраны».
Самые серьёзные очаги возгорания — в Красноярском крае. Богучаны — райцентр, село на реке Ангара в нескольких сотнях километров от Красноярска. Там базируются вертолёты, которые доставляют пожарных в лес. Мы отправились в Богучаны, чтобы попасть на передовую борьбы с огнём.
«Мы уже привыкли»
Жители Богучан, в отличие от красноярцев, в смоге ничего необычного не видят.
«У нас каждый год дым. Мы уже привыкли, медицинские маски на время пожаров не надеваем, детсады не закрываем. Только бельё на улице сушить не получается — гарью пропитывается», — рассказывает RT жительница Богучан Ольга Петухова.
Угрозы людям от огня, как было весной в Забайкалье, сейчас нет. Горит тайга в глубине Красноярского края, там, где нет жилья и крайне редко можно встретить людей. Нам предстоит пролететь 300 км на вертолёте.
Многим жителям городов тайга представляется девственным бескрайним хвойным лесом до горизонта, где ходить можно только вдоль рек, в всё остальное — непролазный вековой бурелом. На деле же всё не так.
С воздуха хорошо видно, что тайга изрезана грунтовыми дорогами, которые соединяют квадратные проплешины вырубок. «Чёрных лесорубов» в крае ежегодно ловят и судят десятками, но преступный промысел не останавливается.
Все 300 км пути мы наблюдали прогалины с пеньками. В некоторых местах лоскуты вырубок имеют ярко-красный цвет — здесь не только вырубили деревья, но и вывезли весь плодородный слой.
На месте старых вырубок появляются новые деревья. Но в основном с белыми стволами — берёза замещает лиственницу, качество леса ухудшается.
Что и чем тушат
Оранжевый Ми-8 с припасами для пожарных садится на болотистой поляне. Из-за толстого слоя мха не видно шасси. Ногам тоже непривычно — как будто идёшь по водяному матрасу.
Пожар начинается (или заканчивается) в 30 м от вертолёта. Большого огня нет, а вот дыма много. Между деревьями поднимаются густые сизые клубы.
Лагерь «Авиалесоохраны» стоит на краю поляны. Здесь живут и работают всего восемь человек. В трёх километрах по кромке пожара с одной и другой стороны расположены такие же лагеря со своими огнеборцами — это МЧС и местные региональные лесные пожарные. На месте никакой координации между командами нет. Лагеря живут автономно, даже в гости друг к другу не ходят.
«Как вообще можно потушить горящую тайгу?» — спрашиваем у инструктора — десантника пожарной группы федерального бюджетного учреждения «Авиалесоохрана» Владимира Мичаева.
На видео в соцсетях деревья полыхают, огонь поднимается на десятки метров вверх — выглядит страшно.
«Это так называемый верховой пожар, когда огонь идёт с большой скоростью по кронам деревьев. Потушить его в том месте, где уже горит, невозможно. Мы можем лишь остановить огонь. Применяется встречный пал — в сторону пожара пускается другая стена огня. Когда два пожара сходятся, огонь сначала поднимается высоко, а потом резко опадает, потому что гореть уже нечему — нет ни деревьев, ни достаточного количества кислорода», — объясняет пожарный.
Сейчас в тайге низовой и подземный пожары. При низовом на земле горят сухие ветки, упавшие деревья. Подземный — когда горит толстый слой мха.
Огнеборцы в лесу работают, как врачи во время эпидемии, — создают вокруг проблемного места непреодолимую «карантинную зону», создают границы, которые пламя не может пересечь. Чтобы остановить верховой пожар, нужны десятки, а порой и сотни метров выжженной земли. Для низового достаточно и канавы в 20 см.
Средств для тушения минимум:
- лопаты для обкапывания горящей земли;
- топоры и мотопилы, чтобы рубить корни и стволы;
- мотопомпы для перекачивания воды через шланги;
- ручные водяные опрыскиватели с 20-литровыми ранцами для воды. Они эффективны во время весенних пожаров, когда горит сухая трава и нужно сбивать пламя. Сейчас ранцы большую часть времени лежат в лагере без дела.
Циклон лучше самолёта
Пожар рядом с нашим лагерем не выглядит особо опасным. Идёшь по лесу, перебираешься через поваленные деревья, а потом натыкаешься на слой жаркой золы. По краям догорают ветки, из-под земли поднимается дым.
«Это пока сильного ветра нет. Огонь может быстро раздуть», — говорит Владимир.
В штиль подземный пожар расползается со скоростью примерно один метр в день. Но стоит подуть ветру — пламя поднимается из слоя мха и перекидывается на деревья.
Деревья представляют реальную опасность для людей. Огонь сжигает их корни, и стволы падают. Зачастую они начинают валиться бесшумно. Ночью, слыша сквозь сон характерный треск веток, невольно думаешь: а если упадёт на палатку? Но пожарные готовятся заранее — спиливают все опасные деревья вокруг лагеря.
Лучшее средство тушения тут — лопата.
Обкапываешь дымящуюся землю, убираешь остатки деревьев, и подземный пожар в этом месте дальше уже не пойдёт. Под толстым слоем мха сразу начинается вечная мерзлота. Лёд и пламя буквально соседствуют в тайге. Копать очень сложно. Корни деревьев не могут прорасти в вечную мерзлоту, поэтому ползут вширь. Не столько копаешь, сколько рубишь лопатой землю. Из-за смога тяжело дышать. Уже после обработки 2—3 м кромки пожара хочется передохнуть. Профессиональный лесной пожарный обрабатывает до 200 м в день.
«А как же самолёты с водой? Они за раз 40 тонн выливают — наверное, с ними можно всё потушить лучше и быстрее?» — спрашиваем у сотрудников «Авиалесоохраны».
«Вот и нет. Самолёт может сбить пламя при верховом пожаре, может дать нам дополнительное время, но потушить огонь он не способен. Подземный пожар останется, низовой останется. Сброшенная вода раскидывает угли, которые потом разгораются в новых местах. Плюс остаётся проблема точности — с воздуха из-за дыма сложно прицелиться, большая часть сбросов воды проходит мимо кромки пожара», — объясняет пожарный десантник Владимир Иванов.
Кардинально решает проблему пожара хороший дождь. Ни один самолёт — даже десять — не заменит атмосферный циклон.
Можно ли совсем не тушить?
С 2015 года в России действует правило, разрешающее не тушить пожар, если расходы на борьбу с огнём превышают прогнозируемый ущерб. Из-за этого в регионах практически перестали заниматься дальними небольшими пожарами.
Тушение начинается, когда пожары становятся уже совсем большими. Такой подход выглядит сомнительным — ведь чем больше огня, тем сложнее и дороже с ним бороться.
Дым — оборотная сторона этого вопроса. Экономя на содержании противопожарных служб и тушении огня, получаем проблемы, связанные с чистотой воздуха и здоровьем людей.
Между тем для старых хвойных лесов естественный природный пожар — это механизм обновления. Старые деревья сгорают, а на их месте вырастают молодые.
В 1993 году в Красноярском крае даже провели эксперимент — в тайге спалили целый остров. С тех пор международная группа учёных наблюдает за состоянием флоры на пожарище. Сейчас на острове уже растут молодые лиственницы.
Научный сотрудник государственного заповедника «Центральносибирский» Людмила Буряк привела пример тунгусского метеорита: после катастрофы 1908 года в тайге начался пожар — лес выгорел на много километров вокруг места падения небесного тела. Но за 111 лет лес вырос заново, площадь болот уменьшилась.
Что стало причиной нынешних лесных пожаров в Сибири, пока не до конца ясно.
В пресс-службе губернатора Красноярского края утверждают, что пожары возникли из-за сухих гроз: молнии без дождя поджигают деревья.
Метеорологи говорят об изменении климата: лето становится жарче и суше, поэтому леса горят чаще и больше. Десантники «Авиалесоохраны» в разговоре с RT признают, что лично видели сгоревшие деревья, расщеплённые молнией.
В администрации губернатора утверждают, что в тайге поджигателей нет, так как там глушь и бездорожье.
Но далеко не все готовы списать всё на природу.
Мы собственными глазами видели грунтовые дороги между вырубками. Почти все опрошенные RT местные жители в Богучанах считают, что в пожарах виноваты «чёрные лесорубы», которые якобы маскируют нелегальные вырубки тайги.
«Огонь не скроет незаконную вырубку — всё равно останутся пни и спилы. Умышленные поджоги среди причин начала пожара — капля в море. Основное, из-за чего загорается лес, — наплевательское отношение людей к природе. Те же лесорубы (не важно, официальные или нет) разводят костры, бросают окурки. От оставленных углей начинается пожар. Плюс местные власти нередко обнаруживают возгорание слишком поздно, когда тушить становится уже дорого и сложно», — рассказал RT директор Института лесоведения РАН Андрей Сирин.
Антропогенный фактор подтверждают и в МЧС. «Авиаразведка показала, что большая часть очагов природных пожаров расположена вблизи дорог, что даёт основание предположить основной причиной... неосторожное обращение человека с огнём», — говорится в сообщении ведомства.
По всей видимости, причин — целый комплекс. Об этом RT заявил директор гидрометеолаборатории в Богучанах Николай Корнев.
«Последние девять лет пожары стали бичом нашего района. Осадков становится меньше, лето жарче. Из-за того, что массово вырубаются леса, влага уходит из земли, а сухая земля легче загорается. В стране сильно сократили штат лесников — раньше они следили за состоянием вырубок, а теперь это некому делать. По правилам после того, как на участке вырубят деревья, надо убрать мусор. Но это дорого — коммерсантам проще сжечь остатки», — сообщил специалист.
«Сейчас слишком много пожаров, не все они природные. В большинстве случаев огонь возникает из-за людей. Сухая и жаркая погода вторична. А раз пожаров в тайге больше, чем надо для естественного обновления, то некоторые из них надо тушить в зародыше. Увы, решение чиновников не тушить пожары, когда они только начались, привело к распространению огня», — считает руководитель противопожарного отдела Гринпис Григорий Куксин.
Кто ответит
Силы и средства у государства для тушения лесных пожаров есть. Причём они распределены по разным ведомствам. Есть «Авиалесоохрана» — это федеральное ведомство, подчиняющееся Рослесхозу. Несмотря на название, своей авиации у организации нет — ей приходится арендовать вертолёты у частных компаний, МЧС или военных. «Авиалесоохрана» не тушит пожары просто так — регионы должны заплатить госорганизации за работу. Но и транспорт бесплатно не дают — частники и МЧС получают деньги от ведомства за перевозку пожарных.
Есть также региональные лесные пожарные службы (не во всех субъектах). Их финансируют из областных бюджетов.
Есть пожарные МЧС, которые тушат огонь в населённых пунктах.
Есть военные пожарные, которые занимаются только лесами Министерства обороны — на полигонах и на территории воинских частей.
В случае нынешних пожаров в Сибири, как это часто бывает, решение о ликвидации ЧС приняли не сразу. Тушить или не тушить — каждый регион решает сам на уровне губернатора.
При этом мнение муниципальных властей, как правило, не является решающим, они отвечают только за тушение населённых пунктов.
«Мы бы и рады что-то сделать, но у нас нет полномочий и средств. Сейчас на тушение в райцентр приехали много военных и спасателей, мы только можем им помочь с бытовыми вопросами, разместить, накормить. Но с огнём они борются сами», — рассказала RT помощник главы Богучанского района Ирина Бутенко.
Между тем Следственный комитет возбудил уголовное дело в отношении чиновников Министерства лесного хозяйства Красноярского края.
«По предварительной версии следствия, с 22 марта по 1 августа 2019 года должностные лица Министерства лесного хозяйства Красноярского края не приняли мер, направленных на ликвидацию возникших лесных пожаров, в связи с чем пожары распространились на значительные территории», — говорится в сообщении СК.
Дамоклов меч навис и над иркутскими чиновниками. В действиях сотрудников областного Министерства лесного комплекса Генпрокуратура нашла признаки «волокиты» и «отражения недостоверных сведений о площади возгорания, расстоянии до населённых пунктов, искажения данных о времени ликвидации пожаров».