— Расскажите, пожалуйста, о вашей работе. Начнём с вопроса о том, как вообще и когда вам поступило предложение возглавить предвыборный штаб.
— Владимир Владимирович приезжает в «Сириус», занимается им давно и последовательно, потому что считает его очень важным и системным, в том числе для развития сети таких центров в каждом регионе. Было несколько рабочих встреч, в том числе и после большой встречи с детьми в июле. Но тогда ещё Владимир Владимирович не принял решение баллотироваться. И уже после встречи избирателей было передано предложение войти в состав штаба и стать сопредседателем.
— И вы его сразу приняли?
— Да, конечно.
— Какие у вас были ощущения при этом?
— Естественно, двойственные. Это и большая ответственность, и большое доверие, и большие возможности.
— Вы взяли немного времени подумать или…
— Нет.
— Сразу ответили?
— Сразу, конечно, да.
— На сегодняшний день штаб полностью у вас укомплектован?
— У нас есть понимание всех функций, которые необходимо курировать, выполнять, сопровождать. Под них у нас есть коллеги, которым сделано предложение и которые в ближайшее время либо его примут, либо уже приняли. Но, как только будет официально утверждена предвыборная программа, пройдёт ещё одна ревизия оргструктуры.
Я напомню, как всё развивалось. Сначала было заседание инициативной группы. Большинство тех, кто там был и представлял общественные объединения и волонтёрские организации, включились в работу, в том числе по формированию вот этой региональной сети, подготовке к открытию штабов, подготовке к сбору подписей. Поэтому на сегодняшний день мы уже можем сделать вывод, насколько сильна эта сеть, насколько проявили себя люди, которые включились в работу, и насколько оказались состоятельными, активными и организованными волонтёры.
Ведь ребята «Волонтёры Победы» действительно взяли на себя огромную работу, и они её выполняют достаточно эффективно, хотя не у всех есть опыт избирательных кампаний.
Поэтому мы можем гарантировать, что штаб будет самым минимальным в истории по количеству сотрудников.
И те, кто в него войдёт, будут сверхзагружены: не на 100, а, может быть, на 200 процентов. Но нам кажется, что это максимально эффективно. Период избирательной кампании короткий, а люди, которые сейчас в неё уже включены, показали себя максимально эффективно.
Штаб сформирован во всех основных функциях, но мы ждём утверждения программы, чтобы сверить и окончательно посмотреть, все ли у нас позиции соответствуют этой программе.
— Когда примерно она будет утверждена? Понятны сроки?
— Я думаю, что в ближайшее время. Конечно, это всё полностью зависит от Владимира Владимировича.
— А вот с точки зрения размещения штаба... Была ли идея разместить его в Петербурге, с которым связана история Владимира Владимировича?
— Я не слышала таких идей. Хотя понятно, что Петербург для Владимира Владимировича (кстати, и для меня лично) — это родной город. И всегда и во всём родные стены и родные люди помогают. Но нет, таких предложений я не слышала.
— В предвыборном штабе Владимира Владимировича, получается, три сопредседателя. А не могли бы вы пояснить, кто из них за что отвечает, как разделены функции и полномочия?
— С одной стороны, мы понимаем и принимаем ответственность за полное соответствие закону всех процедур. Этот период очень ответственный, например, для меня, потому что я ни разу этим не занималась. И я понимаю, что сбор подписей должен пройти максимально корректно, максимально чётко, максимально прозрачно. Сбор подписей — это не выражение поддержки кандидата, потому что очевидно, что при сегодняшнем уровне поддержки Владимира Владимировича подписей может быть многократно больше. Это просто необходимая процедура для старта кампании.
С другой стороны, это очень важный организационный этап: чтобы вся команда встала на определённые рельсы, чтобы все процедуры оказались введёнными в строй, чтобы мы дальше шли чётко командой. И после этого этапа, когда мы перейдём к агитации, компетенция каждого сопредседателя будет максимально востребована.
Если брать отрасли, которые мы представляем, и наш предыдущий опыт, они выходят за рамки только отрасли. Если мы говорим про КамАЗ и опыт Сергея Анатольевича (Когогина. — RT), то, конечно же, это опыт построения промышленных проектов в несырьевой сфере с большим количеством инновационных элементов внутри. Это то, что называется реальной экономикой и внедрением инноваций по всей цепочке. Это и про инвестиции, и про социальную сферу, и про связь с другими отраслями и другими рынками. Поэтому мне кажется, что эта сфера, очевидно, за стороной Сергея Анатольевича.
А если мы возьмём сферу Александра Григорьевича (Румянцева. — RT) — современное здравоохранение, основанное на передовых технологиях, — это, конечно же, намного шире, чем только одна отрасль. И здесь каждый из нас, каждый из доверенных лиц, сможет проявить себя как эксперт, как консолидатор других экспертных групп. Потому что этап агитационной кампании — это всегда возможность собрать максимум мнений, максимум лучших практик и посмотреть на тот возможный эффект, который появляется от соединения и практик, и людей, и ресурсов, и сильных регионов, зон развития. И мне кажется, что это наша и всех доверенных лиц прямая задача.
— Будет ли Владимир Владимирович участвовать в дебатах?
— Это точно личное отношение кандидата и его личное решение. Мы не обсуждаем эту форму работы с избирателями в штабе. Это вопрос, на который ответит Владимир Владимирович лично. С моей точки зрения, дебаты нужны, чтобы раскрыть позицию неизвестного кандидата или за счёт большого количества наводящих или смежных вопросов уточнить какую-то из позиций.
В данном случае позиция достаточно ясна и открыта. Причём открыта не только в одном формате, а открыта за все годы текущей работы. Мне сложно сказать больше, и я думаю, что Владимир Владимирович сам ответит на этот вопрос.
— Немного о внутренней кухне. Как происходит согласование той же предвыборной кампании? Штаб предлагает какие-то варианты и решения для Путина, и он уже даёт добро? Или нет? Или инициатива исходит от него, и он предлагает какие-то элементы, которые хотел бы непременно видеть в своей кампании, в своей программе?
— Все инициативы и все акценты исходят от Владимира Владимировича. Мы можем собрать дополнительные справочные материалы или предложить палитру мнений, но не более.
Всё, что связано с избирательной кампанией и основными шагами, основными акцентами, основными решениями, — это всё решения Владимира Владимировича.
— А вот, к слову, у Хиллари Клинтон и у Дональда Трампа была целая армия советников. Вы же сказали, что обойдётесь минимумом участников. Получается, что небольшой коллектив людей, которые работают над программой, никак не помешает её эффективности?
— Мне кажется, что это неверная параллель, это нельзя сравнивать. Если мы возьмём Дональда Трампа и Хиллари Клинтон, то мы увидим людей, которые пришли в политику совершенно с другим опытом. Например, Трамп пришёл из узкой сферы общественной жизни, которая называется «бизнес». И, как мы знаем, бизнес в любой стране всегда максимально удалён от вопросов социальной политики, развития в сфере образования например. И тут точно нужно консолидировать вокруг себя много экспертных мнений, чтобы выделить какие-то приоритеты, быть способным их объяснить.
Для Владимира Владимировича это было бы неким дублированием, фактически сейчас это решается текущей работой существующих институтов. И как раз опыт Владимира Владимировича по запуску очень многих текущих процессов, его личное участие (а все мы знаем его тщательное погружение в любой вопрос) приведут к тому, что не нужно будет выводить на эту часть работы дополнительных аналитиков.
— Вас часто сравнивают с героиней сериала «Карточный домик». Вы, наверное, слышали уже, что говорят, что вы очень на неё похожи. Вы смотрели сериал?
— Я сериал смотрела и слышала такие мнения. У меня двойственное отношение к такому суждению. Конечно, я веду здоровый образ жизни и много двигаюсь. И в этом плане сравнение с одной из самых востребованных актрис Голливуда — это комплимент.
Но если говорить про Клэр, героиню сериала, то мне кажется, что мы не похожи. Потому что Клэр — человек очень жёсткий, который очень рассудочно подходит к решению любых жизненных вопросов. И в основе её характера — прагматизм. И если применять это ко мне, то я себя вижу противоположностью этому образу.
Я не могу приписать себе прагматичное отношением к жизни. И вообще мне кажется, что для того, чтобы иметь право относиться к сфере образования и к сфере развития, надо сохранить в себе способность немного мечтать. Без мечты наши и атомный проект, и космический проект сделать было бы невозможно. И в этом плане мне кажется, что абсолютный прагматизм, как у Клэр, вреден.
— Кстати, сериал посвящён внутренней политической кухне. А вы в политике работаете не первый год. Вот похожа эта кухня на российские реалии?
— Я бы не сказала, что работаю в политике, и я бы не сказала, что сериал так уж похож на реальную кухню политическую. Вспоминаю свой выбор профессии. Я училась в школе при Политехническом университете в Ленинграде, два года ходила в клуб космонавтики во Дворце пионеров, изучала дополнительно физику и астрономию, чтобы поступить в технический вуз и стать инженером. В то время было нормой, когда при полноценном политехническом образовании инженер был и лириком, и музыкантом, и обязательно поэтом в душе. Но при этом он был инженером, человеком, который мог возглавить и организовать большие и сложные проекты. В этом плане слово «инженер» было, конечно, синонимом слова «руководитель» и «стратег» — человек дела, и человек дела, который может всё это не только возглавить, но и организовать весь цикл. И я точно знала, что я буду инженером.
Но в 1989 году очень многие скрытые раньше от изучения гуманитарные сферы стали открытыми. И я поступала на экономический факультет сознательно. Мне казалось, что это очень важно. Мне казалось, что значимость гуманитарных технологий и экономических решений может превышать в разы значимость технологических решений. И поэтому я пошла на экономический факультет ЛГУ, на кафедру прикладной социологии (которая потом превратилась в отдельный социологический факультет). И в этом плане прикладная политология, если хотите, а именно сравнительная социология, статистика, демография, социально-экономическое развитие регионов, стали основой моей специализации. И фактически моё отношение и к политической жизни шло именно на этом основании. Хотя бо́льшая моя часть профессиональная была связана с работой в высшей школе и с проектами в области образования — корпоративного, профессионального, дополнительного. Эти две сферы усилили мой базовый социологический опыт.
Поэтому если брать политическую кухню, то мне кажется, что без этой гуманитарной и аналитической составляющей она не может состояться. Особенно с учётом территории России. Особенно с учётом разницы в регионах и разницы в специфике этих регионов. В образовательных проектах тоже очень важно научиться совмещать специфику региона с задачами научно-технологического развития Российской Федерации в целом и с задачами, которые может применить к себе конкретный человек. Это и есть основной движок тех процессов, которые нужно сейчас запускать, чтобы улучшить качество высшего образования, особенно в инженерной и научной сферах.
— Вообще в сериале показана политика как очень жёсткая штука. В России она настолько же жёсткая, как вам кажется?
— Мне кажется, что, наоборот, политика сейчас очень развёрнута в сторону регионов и в сторону потребностей людей. И мне кажется, что если мы посмотрим на достаточно короткий исторический период, а именно одно поколение, если мы берём 90-е и сегодняшний день, то мы увидим полное изменение приоритетов в социальной политике.
Если говорить, например, о проекте «Сириус», который я представляю, то его невозможно было представить в 90-е годы. Мало того, нельзя было даже представить, что мы так быстро дойдём до таких системных решений в сфере работы с одарёнными детьми, их интеграцией в уже существующие «взрослые» проекты развития. Очень важно, что уже много тех проектов, на которые мы начинаем ориентировать своих детей.
— Недавно мы с коллегами писали об очередном российском хакере, которого сейчас пытаются США достать. В связи с этим такой вопрос. До сих пор на Западе это очень обсуждаемая тема — хакерское «вмешательство» России в их выборы. Не опасаетесь ли вы, что в ходе кампании каким-то образом чужие хакеры смогут помешать вашей работе? И в целом какой-то контрпропаганды со стороны западных СМИ, которые работают в России и за рубежом. Насколько это может осложнить вашу работу?
— Если оценивать в качестве «реальной зеркальной» угрозу в ответ на якобы наше вмешательство, то тогда точно такой угрозы нет! (Смеётся.) А если говорить о контрпропаганде, то само слово «пропаганда» подразумевает, что есть желающие включиться с разных полюсов в эту работу. Но это очень внутренняя кампания, и очень много внутренних смыслов будет задействовано. И в этом плане пропаганда, как очень крупная форма работы, вряд ли сможет оперировать и каким-то образом помешать тем смыслам, которые важны для каждого жителя России.
— А как вы познакомились с президентом? Когда это было?
— Это было в январе 2015 года, после традиционной большой пресс-конференции в декабре 2014-го. Тогда я услышала, что в Сочи будет создаваться центр для одарённых детей. И мне показалось, что это уникальная возможность. И то, что Владимир Владимирович решил, что олимпийские объекты будут переданы под эти цели, мне показалось невероятным событием.
Я это запомнила и захотела узнать побольше о проекте. И так получилось, что через несколько дней мне позвонили и пригласили зайти в администрацию президента. Со мной разговаривали несколько помощников Владимира Владимировича как раз на предмет возможной работы в «Сириусе».
Тогда «Сириуса» ещё не было, был зарегистрирован фонд «Талант и успех» — некоммерческая частная образовательная организация с учредителями — физическими лицами, которых всех лично приглашал Владимир Владимирович. И Владимир Владимирович искал директора этого проекта. С учётом того опыта, который был у меня, мне было предложено подумать о том, как можно выстроить эту работу. И через несколько дней состоялась моя встреча с Владимиром Владимировичем.
— А где вы встретились, там же?
— В Ново-Огарёве. И не менее, мне кажется, 40 (а может быть, даже больше) минут длилась эта встреча, на которой Владимир Владимирович на 80 или даже на 90 процентов описал тот «Сириус» (название, кстати, тоже придумал он), который работает сейчас. И это был настолько детально проработанный и продуманный им проект, что меня это потрясло. Только потом, познакомившись с Владимиром Владимировичем, я поняла, что это действительно его особенность — достаточно глубоко погружаться в каждый из проектов и потом всё время наращивать знания о том, что там происходит. И это, конечно, уникальный шанс и для меня, и для всех, кто вовлечён в развитие «Сириуса». Потому что это действительно позволяет включить все регионы России, позволяет дать детям огромную мотивацию и возможность в дальнейшем применить их талант в интересах России.
— Ещё немного о президенте. Ваша первая встреча длилась 40 минут, это очень долго. Вы, наверное, волновались, это был стресс большой.
— Я очень волновалась вначале. Было тяжело представить, с чего нужно именно начать этот разговор. Но через несколько буквально фраз и конкретики, которая была предложена, волнение почти улетучилось. Появилось большое вдохновение: от задачи, оттого, что, конечно, очень захотелось принять участие в этой работе.
— А какое у вас самое яркое впечатление от первой встречи с Владимиром Владимировичем?
— Самое яркое — это те задачи, которые были поставлены. Потому что «Сириус» фактически сразу позиционировался как площадка, которая должна обобщить и развить лучший педагогический и профессиональный опыт, который есть в России. И это очень ценное задание. Потому что Россия всегда и была известна в мире, и будет всегда известна за счёт своих математиков, физиков, музыкантов, художников, за счёт балета, хоккея, фигурного катания. И, конечно, это вызов — объединить все эти программы вместе, объединить детей, педагогов.
Но когда мы это сделали, то поняли, насколько это эффективный инструмент по тиражированию лучших практик. По большому счёту, эта задача не была выполнена даже в Советском Союзе, когда была достаточно развитая сеть специализированных школ-интернатов для одарённых детей. Задача методического обобщения лучшего опыта ведущих педагогов всегда переводилась при этом в какую-то идеологическую плоскость.
Второе, что потрясло, — это сам уникальный формат. Ведь проще всего было бы сделать интернат. То есть сила «Сириуса» — в соединении нескольких программ из спорта, науки, искусства вместе, в том, что есть возможность дотянуться до каждого региона за счёт интенсивных коротких программ. Дотянуться до каждого ребёнка, у которого высокая мотивация и есть интерес.
И третье: меня потрясло то, насколько этот проект инфраструктурный. И он сразу ставился как инфраструктурный. Это значит, что дети сюда приезжают не только учиться по своему предмету. Они дополнительно видят и пробуют очень многое. И в «Сириус» очень часто приезжают значимые не только для детей, а для каждого из нас взрослые. И эти взрослые рассказывают о тех задачах, которые они решают. То есть здесь дети знакомятся друг с другом и выбирают для себя задачи для дальнейшего движения. В будущем для их решения, я уверена, они обязательно объединятся в команды. Выпускники «Сириуса» сегодня — большое братство.
— Мне ещё было интересно именно человеческое впечатление, какое на вас Владимир Владимирович произвёл. Вы ведь фактически первый раз видели его вживую. Интересно узнать, что вам запомнилось в его характере, в его поведении.
— Запомнилась, во-первых, эта собранность, сконцентрированность на задаче, о которой говорит, глубокая проработка этой задачи. Это первое.
Второе — запомнился широкий взгляд. Потому что, с одной стороны, когда есть представление о детальности задач, всегда очень важно показать её как-то в контексте всего развития России.
И третье — это чувство юмора и лёгкость, оптимизм. Потому что это всегда выход на какие-то метафоры и большие обобщения, сделанные очень метко, очень точно и очень ярко.
— А он шутил как-то во время вашей встречи? Помните какие-то смешные моменты?
— Нет, каких-то совсем смешных я не могу вспомнить моментов. Но в целом вот это ощущение вдохновения от общения с человеком, абсолютно понимающим перспективу и конкретные шаги, и это ощущение лёгкости от конкретики и вдохновения от масштаба — оно, конечно, осталось после первого впечатления и потом было усилено теми встречами, которые были.
— А у вас ведь есть дети?
— Да, у меня есть сын, ему 20 лет уже.
— На тот момент было, соответственно, 18.
— Да. Это был как раз момент, когда мой сын поступил на первый курс университета. И, наверное, это и было тоже связано с тем, что я приняла это предложение с такой лёгкостью, потому что я могла себе позволить. Мой этап, связанный с выполнением функций родителя, немножко изменился. И в этом плане, конечно, мне показалось, что у меня есть время, которое я могу сейчас потратить именно на тот проект.
— Просто и вы, и Владимир Владимирович — родители. Когда вы обсуждали проект, связанный с детьми, обсуждали, может быть, ваш опыт родительский, своих детей? Как-то звучала эта тема в разговоре?
— Нет, конечно, не звучал какой-то конкретный опыт конкретного родителя. Но Владимир Владимирович интересовался в том числе, сколько лет моему ребёнку и могу ли я действительно позволить себе переехать из Москвы в Сочи. И насколько это отразится на его жизни. То есть это был очень конкретный разговор, связанный с теми моментами, на которые, конечно, важно обращать внимание всегда. И на всё было обращено внимание.
— Елена Владимировна, недавно прошла информация о том, что в ходе предвыборной кампании вы, в частности, задействуете Telegram. Правда ли это и как это будет выглядеть?
— Правда в том, что мы задействуем все доступные каналы коммуникации. Потому что всё-таки задача кампании — донести позицию кандидата в удобной форме до максимального количества избирателей. Потому что, на наш взгляд, в кампании каждый должен найти то место, на которое он ориентируется. Кто-то хочет быть волонтёром, кто-то хочет быть наблюдателем, агитатором, кто-то хочет быть информированным избирателем. Так вот, избиратель должен иметь всю полноту информации о кандидате. И, конечно, он должен пользоваться при этом доступными, привычными, комфортными для себя каналами коммуникации.
Будет ли этот канал? Скорее это будет объединение уже существующих площадок во всех социальных сетях.
— Вы сегодня очень много говорили о преподавании. Как вам кажется, человек склада характера, как Владимир Владимирович, смог бы быть преподавателем и педагогом? Насколько ему это подошло бы?
— Мне кажется, что, безусловно, получилось бы и получается. И я уверена, что большинство коллег, которые работают с ним какое-то время, точно очень много получили от него в плане наставничества. Мне кажется, что очень многие вещи заимствуются на уровне жизненной модели. Эта его собранность, его внимание к деталям, его видение какой-то внутренней логики развития сложных событий — оно, конечно, является очень привлекательной моделью, которую, наверное, молодые сотрудники начинают копировать, и это идёт на пользу. Я, например, очень многому научилась за это время у Владимира Владимировича.
— Елена Владимировна, расскажите, пожалуйста, о таком необычном моменте в вашей биографии. Был случай, когда вы провели экскурсию президенту по фонду в инвалидной коляске. Расскажите, как так получилось?
— Я получила травму, будучи в отпуске. И была необходима операция. И мне пришлось провести почти четыре месяца в инвалидной коляске и ещё полмесяца на костылях. И это, конечно, был уникальный опыт с точки зрения осознания, насколько важна доступная среда. И наличие высокотехнологичной коляски — это, наверное, уже скорее норма. По крайней мере это технологии, которые реально улучшают качество жизни людей.
А вот именно инфраструктура, среда для использования этой коляски — это то, что нам всем нужно иметь в виду всегда, особенно когда мы развиваем новые объекты. В Сочи сегодня среда абсолютно доступна! И в этом плане я как раз хотела подчеркнуть, что мы выбрали в качестве общественной приёмной здание на Новом Арбате, 36, так называемую книжку, именно по этому критерию. То есть мы смотрели несколько возможных адресов. И единственный из них, который полностью соответствует требованию к доступной среде, оказался на Арбате, 36. Таким образом, общественная приёмная будет абсолютно доступна для людей, в том числе и в инвалидных колясках.