«Мог ли Китай поступить иначе? Конечно, нет. Времена всеобщей дружбы прошли, а сегодня, как сказал один немец в прошлом веке, падающего — толкни. Германия, однажды отказавшись от суверенитета в пользу большого глобального проекта, падает. Когда упадёт — начнут бить ногами».
«Миграция — это прибыльный бизнес. Приезжего надо кормить — за это отвечают социальные ведомства. Его надо где-то поселить — тут хлеб для застройщиков. Лечить по страховке — и тут уже просто астрономические суммы, которые делят фарма и страховые компании. О «дешёвой рабочей силе», заметьте, речь вообще не идёт».
«Он был тем, кто взялся прививать на нашу почву не самую органичную нам концепцию. Идею того, что фильм — это не череда гениальных прозрений, а жёсткая конструкция, существующая по единым для всех законам, которые нужно изучать, как законы физики, и не пытаться их обмануть. Но если следовать им, кино необязательно получится гениальным, но плохим уже точно не будет».
«Нам казалось, что от того, какой срок получат Мамаев — Кокорин, и правда что-то зависит. И вот теперь нас возвращают в ту же реку, в которую, как известно, нельзя войти дважды: вот вам «Кофемания», вот вам футболист, вот драка — интересно? Нет? А что случилось? История случилась. Грандиозные конфликты по всему миру, слом порядка, который казался вечным. Смена границ государств, смерти и чудесные спасения, победы и поражения. Масштаб героев стал иным».
«Пистолет оказался у концертного директора Талькова — Шляфмана, и тот выстрелил в певца. Скорее всего, случайно. Но очень многие, включая близких певца, отказывались верить в это. Говорили, что у него были конфликты, что убить его хотели, а ещё — что государство таким образом заставило «неугодного» замолчать. Шляфман скрылся в Израиле, добавив аргументов тем, кто верил в заговор. За это время государство стало другим. Если бы Тальков дожил, я думаю, многое из происходящего ему бы скорее понравилось, чем нет, и вряд ли он продолжал бы свой поход против. Хотя, конечно, кто знает».
«XX век прощается с нами, и его иконы уходят одна за одной. Мы не знаем, кто будет создавать образ XXI века и что мы вообще оставим после себя, кроме терабайтов программного кода. Но тем, кто через тысячу лет будет раскапывать руины наших городов и составлять историю века XX, придётся выучить имя Зураба Церетели».
