Последние выходные ноября. Иран готовится к возобновлению переговоров по ядерной сделке в Вене, которые намечены на 29 ноября 2021 года.
Однако внутренняя политическая и социально-экономическая ситуация сегодня в Иране столь сложная, что грозит самым непредсказуемым сценарием и изменением политической конфигурации в оставшиеся 3,5 года президентства Ибрагима Раиси.
Поэтому на грядущие переговоры в Вене мы должны смотреть не только и даже не столько с позиции возвращения в ядерную сделку или будет или не будет у Ирана ядерное оружие (спойлер: наверняка будет).
Предлагаю смотреть на начинающееся в понедельник в Вене политическое шоу с более захватывающего — глобального — ракурса: будут ли США в очередной раз спасать «ненавистный режим» мулл или нет.
Ибо экономическая и социально-политическая ситуация в Иране сегодня столь опасна, что США и прочие участники формата «5 + 1» могут удержать теократический режим на грани соскальзывания в пропасть, а могут не удерживать и тем самым способствовать приходу к власти, например, тех же военных.
Почему я делаю такие выводы?
Предлагаю разобраться по порядку.
Если во время двух сроков президентства Хасана Рухани политический расклад сил в Иране был однозначным (против клана так называемых умеренных реформаторов, политически гибкого шиитского духовенства и старой гвардии Министерства разведки и инсайдеров режима намертво и монолитно стоял КСИР), то последние президентские выборы в июне 2021 года разрушили этот привычный статус-кво.
Что послужило причиной этого? Несмотря на юридические нововведения, позволившие включиться в предвыборную кампанию даже действующим военнослужащим и рекордному количеству статусных и влиятельных военных, зарегистрировавших свои кандидатуры, все они были безжалостно дисквалифицированы Советом стражей и отстранены от участия в выборах президента (многоходовочка Хаменеи, формально разрешившего военным попробовать избираться и руками своего же карманного Совета стражей выбросившего их из гонки).
Несмотря на то что КСИР поддерживал Раиси и даже продвигал его утверждение главой судебной системы — топ-должности в иерархии влиятельности иранской власти, зачистка всех КСИРовских кандидатов с политического поля таким способом вызвала болезненную реакцию. Теперь господин президент не протеже КСИР, а фактически его конкурент.
И мы видим это буквально во всём.
Например, в затягивании спасительной для иранской экономики ядерной сделки: то некие «силы безопасности» унижают ядерных инспекторов МАГАТЭ и хамят им, то главный по иранскому атому оставляет главу МАГАТЭ Гросси в дураках, пригласив в страну, но не допустив его даже на показательные объекты, то демонстративно обогащая уран до 60% и заявляя, что «ничто не остановит ядерную программу Ирана».
100 дней президентства Раиси также выглядят безрадостно.
Строивший обе свои избирательные президентские кампании (2017 и 2021 годов) на возложении личной ответственности на президента Рухани за ухудшающуюся социально-экономическую ситуацию в стране, Раиси из критика сам стал ответственным за происходящее. С учётом правил игры в исламской республике — единственным ответственным, так как верховный лидер Хаменеи для того и культивировал сменяемость президентской власти, чтобы перекладывать всю ответственность за социально-экономическое состояние, за происходящее в стране на приходящих и уходящих президентов.
Он сам не отвечает за провалы и неудачи, несмотря на то что правит с 1981 года. Это всё они виноваты, плохие президенты (ещё ни один президент исламской республики, кстати, не уходил с поста в лучшем случае не оплёванным, в худшем — не под тяжестью уголовного преследования).
Несмотря на то что Ибрагим Раиси выиграл выборы в июне, а официально приведён к присяге лишь 5 августа 2021-го, он уже имеет свои «100 дней президентства».
И вот каковы краткие итоги 100 дней президента Раиси.
1. Крах национальной валюты.
Иранский риал достиг максимума падения за последние девять месяцев.
Доллар США торговался на уровне 290 030 риалов в минувшую среду. Ситуация на реальном рынке: между официальным курсом биржи и реальным обменным курсом разница как между небом и землёй (Financial Tribune).
2. Неурядицы на бирже.
Индикатор Тегеранской фондовой биржи TEDPIX упал ниже критического уровня 1,4 млн и потерял 10 455,49 пункта, или 0,74%. Неделя на бирже была завершена на отрицательной территории на фоне непрекращающегося давления со стороны продавцов.
3. Крах туристической отрасли.
Отели и рестораны Ирана достигли рекордного уровня инфляции — 62,4%.
4. Грозящий дефолт по внутреннему долгу.
Глава планово-бюджетной организации Масуд Мирказеми: «Администрация Раиси должна выплатить 5350 трлн риалов ($19 млрд) основной суммы плюс проценты по облигациям со сроком погашения до 2026 года, чтобы избежать дефолта по внутреннему долгу».
5. При этом, согласно релизу Минэкономики, правительство Раиси планирует выпуск облигаций на сумму 400 трлн риалов ($1,4 млрд) за четыре месяца до конца иранского финансового года (в марте) и продажу каждый оставшийся месяц около 100 трлн риалов. Но кто-то однозначно хочет половить рыбу в мутной воде экономического хаоса.
Самое влиятельное экономическое издание Ирана Financial Tribune пишет в редакционном комментарии: «В министерстве заявили, что продажа дополнительных облигаций сверх суммы, установленной в бюджете на 2021—2022 годы, осуществляется «на основе выданных разрешений, но кто выдал эти разрешения, неизвестно».
6. На фоне надвигающегося экономического коллапса нельзя не обратить внимание на рост банковского кредитования — до $53 млрд за прошедшие семь месяцев. Объёмы кредитов, если сравнивать с аналогичным периодом прошлого года, выросли почти на $20 млрд.
Почти 70% ссуд было направлено на увеличение оборотного капитала, в первую очередь рудникам и промышленным предприятиям (эти отрасли иранской экономики традиционно курируются КСИР).
7. Единственная положительная новость для иранской экономики, и то при оптимистическом взгляде «стакан наполовину полон», заключается в том, что Иран сохранил позицию 10-го производителя стали в мире (при этом падение отрасли за минувший год составило почти 6% по сравнению с тем же периодом 2020-го).
А вот теперь мы подходим к самому интересному — тому, что происходит сегодня в Иране накануне венских переговоров.
Это, конечно, многотысячные протесты в Исфахане, проходящие в русле пересохшей реки.
Формально фермеры Исфахана вышли протестовать против того, что воду реки Зайендеруд, что протекает в одноимённой провинции, перенаправляют в засушливую провинцию Йезд (Язд в альтернативной транскрипции).
Йезд, столица одноименной провинции, — это фактически город в пустыне, расположенный в 250 км к востоку от Исфахана. Йезд — это прежде всего месторождения железной руды и производство стали, тяжёлая промышленность.
Два любопытных момента: перенаправлением исфаханской реки в свой родовой Йезд руководил экс-президент либерал Хатами (сроки правления 1997—2005), и эта река была пересохшей уже в далёком 2013 году, когда я впервые посетила Исфахан и удивилась красивейшему мосту через реку, которой не существует. То есть чтобы было понятно: проблема существует давно, а стала острой политической повесткой только сегодня. Исфахан и стоящий за ним КСИР — в прямой конкуренции со стальными королями клана Рафсанджани (промышленниками и олигархами Хатами, Рухани и т. д.)
Формально протесты вспыхнули потому, что последние пару лет Иран страдает от сильнейшей засухи, а потоки крупнейших рек из фермерских районов перенаправлены в промышленные регионы; это вызвало серьёзнейшие массовые протесты в самых обширных засушливых районах страны.
Но причина не только в этом. Как мы видим, они вспыхнули к концу восьмилетнего президентского цикла Рухани и в обострившейся борьбе за власть и национальные ресурсы.
И они бьют не только по интересам «смещаемой» группы. Они бьют и по как бы своему президенту Раиси. И потому заслуживают пристального внимания.
Эти водные протесты властям тяжело жёстко купировать, так как требования протестующих носят не прямой политический подтекст, а социально-экономический. И сами протестующие — фермеры, люди земли и труда — призывают власти решить их (нерешаемые в текущем временном отрезке) проблемы.
Жестоко гасить фермеров и открыть по ним огонь — это в буквальном смысле может социально взорвать как регион, так и страну в целом, особенно на фоне экономических показателей, о которых вы прочли в начале колонки.
Фермеры в Исфахане, к которым подключились уже и сочувствующие горожане, страдающие от нехватки воды, — это не молодёжь, поджигающая покрышки в Тегеране и требующая «смерти диктатора». Это — другое.
Толпы протестующих в Исфахане поют об «оживляющей реке», или «реке жизни», о своей земле и об украденной воде.
Протест, длящийся около двух недель, проходит в русле той самой высохшей реки, вода которой блокируется и перенаправляется в Йезд.
С точки зрения логистики и организации протестов, можно сказать, что нынешние — самые продуманные за последнее десятилетие. Проходят в устье «умершей» реки, не на территории городской инфраструктуры — протестующие, даже если среди них есть провокаторы, не могут громить городскую инфраструктуру (магазины, банки, АЭС, госучреждения), чтобы потом власть могла этим дискредитировать протест и начать жёсткое подавление.
Но кто же сегодня, когда выборы выиграны «двойником» и протеже Хаменеи, способен начать волнения в стране, где условные «либералы» и «руханисты» зачищены, став фигурантами уголовных дел, и сидят по тюрьмам или под домашним арестом, боясь даже громко вздохнуть?
Вот, наконец-то мы подошли к самому главному. Чтобы понять, что за сила стоит за протестами в Исфахане, а также за подключившимися к нему Лурестаном и Бахтиари, взглянем, кто возглавил провинцию Исфахан после победы Раиси.
Знакомьтесь: Сейед Реза Мортазави, бывший преподаватель Исфаханского университета, бывший замдиректора по промышленным районам одноименной провинции, член совета директоров Kaveh Steel, одного из крупнейших производителей стали в Иране, представитель фонда «Астан-э Кудс Резави» в регионе и экс-командир базы «Прогресс и развитие» в Исфахане (промышленно-экономическое подразделение КСИР).
Словом, губернатор Исфахана Реза Мортазави — представитель тяжёлого пушечного ядра КСИР.
А одним из самых известных луров в стране (Лурестан, напомню, присоединился к протестам) является бывший командующий КСИР генерал Мохсен Резаи, который во время торгов КСИР с духовенством за портфели в правительстве получил пост вице-президента по экономическим вопросам.
Напомню, что в первые сутки после президентских выборов в Иране КСИРовцы пытались оспорить победу Раиси и приводили данные о том, что в ряде ключевых провинций лидирует вовсе не Раиси, а тот самый генерал Мохсен Резаи.
В число провинций, не согласившихся с победой Раиси и пытавшихся её оспорить 18 июня 2021 года (до торга с Хаменеи), вошли в том числе: Хузестан (водные протесты лета 2021 года), Исфахан, Лурестан, Чахармахал и Бахтиари (протесты «пересохшей реки жизни» ноября 2021 года).
Что из всего это следует? То, что, возможно, впервые за всю историю существования Исламской Республики Иран начинающиеся протесты являются настоящими могущественными грозовыми раскатами в грядущем переделе сфер влияния в стране. И они будут набирать силу по мере затягивания ядерных переговоров в Вене и, следовательно, продолжающегося влияния предыдущих трамповских санкций, которые были направлены на уничтожение клерикального режима.
Самое плохое, что может сделать для себя президент Раиси в данной ситуации, — поддаться на провокации силового крыла и начать кровавое подавление протестов. Сами иранцы с подавлением исфаханских протестов связывают как минимум две исторические метафоры: 1)«Исламские репрессивные силы сжигают палатки протестующих — это повторение тактики «ихрак», предназначенной для «террора против врага» и применявшейся арабскими захватчиками Ирана в VII веке»; 2) осада шиитского пророка имама Хусейна в Кербеле, когда ему сначала перекрыли доступ к воде, а потом убили.
Да, я пишу эти строки тогда, когда в новостях в режиме реального времени материализуется тот самый «негативный сценарий»: в ночь на 26 ноября 2021 года силовики начали поджог палаточных лагерей в устье «пересохшей реки жизни», а днём 26 ноября на улицах Исфахана началась стрельба.
Трупы протестующих, несомненно, «лягут на стол» венских переговоров, и эта ошибка, вкупе с коллапсом экономики, может стоит господину Раиси — судье и прокурору, шиитскому клерикалу — очень дорого.
Поэтому смотрим на начинающиеся в Вене ядерные переговоры с волнением. Если сделка будет вскоре заключена, значит, США решили в очередной раз спасти аятоллу Хаменеи, как спасал его последний раз президент Обама в 2013—2015 годах.
Если полноценного снятия санкций не будет, значит, нынешняя администрация Байдена присоединяется к протестующим на «реке жизни» и готова сделать ставку на другую политическую силу в Иране.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.