Во вторник, 6 апреля, в весенней зелёной Вене, в роскошном Grand Hotel, началось воскрешение ядерной сделки, или СВПД, или JCPOA 2.0 — как вам больше нравится. Это событие было бы абсолютно невозможным, победи на президентских выборах в ноябре 2020-го Дональд Трамп — два срока хватило бы администрации Трампа, за которой тылом стоял Израиль, чтобы экономически добить режим в Иране.
Но Ирану сказочно повезло: в Белый дом вернулись демократы, победил Джо Байден, бывший вице-президент Обамы, автор той самой ядерной сделки — JCPOA 2015. В Белый дом вернулась почти вся обамовская администрация, а специальным посланником по Ирану стал Роберт Малли (Robert Malley), о котором я уже писала, один из архитекторов сделки 2015 года, лоббист Тегерана, который во время правления Трампа был директором International Crisis Group, американского think tank, дававшего Ирану ценные советы по выживанию и борьбе с Трампом.
Вот уж, как говорится, повезло так повезло.
Правда, за время правления Трампа расклад сил внутри Ирана изменился в сторону усиления сторонников жёсткой линии. Которые потирали руки от удовольствия, глядя, как печально завершается правление прагматиков во главе с Рухани: сделка разбита, в стране жесточайший экономический кризис, в январе 2020-го в Багдаде по приказу Трампа убит один из самых известных иранских генералов Касем Сулеймани, после чего Хаменеи заблокировал прагматикам возможность «вести переговоры с врагом».
Поражение Рухани — это почти решённая победа кандидата от КСИР на президентских выборах в июне 2021-го. С учётом того, что все остальные ключевые позиции в стране — парламент, суд, преемник Хаменеи — уже отжаты КСИР, пост президента — это последнее важное звено в пазле, чтобы завершить политический триумф стражей революции. И тут вдруг возвращение в сделку? Возможный триумф Рухани напоследок? Ну уж нет.
Если Рухани — это группа в иранской власти, которую можно причислить к глобалистам, ориентированная на США и Европу прежде всего, то конкурирующая влиятельная группировка внутри КСИР лоббирует стратегический союз с Китаем и Россией и оказывает влияние на Хаменеи, чтобы тот «развернулся в Азию».
27 марта 2021-го могло показаться, что «ксировское» крыло побеждает: Иран и Китай подписали «25-летнее соглашение о стратегическом сотрудничестве». Для этого с двухдневным визитом в Тегеран прибыл глава китайского МИД господин Ван И (Wang Yi). Но риторика китайцев была непреклонной: Иран должен вернуться в сделку с Байденом, иначе соглашение так и останется на бумаге. Попадать под каток американских санкций и судебных процессов из-за Ирана в планы Пекина точно не входило.
И поэтому — как и было предсказано ранее — 6 апреля иранская делегация уже прибыла в Вену, где стартовал первый раунд переговоров по возвращению в ядерную сделку. Подчеркну: речь идёт о реанимации сделки 2015 года, а не о новой сделке.
И никто не может быть заинтересован в возвращении в эту сделку сильнее Ирана. Почему?
Потому что в самом Вашингтоне сегодня настолько сильно антииранское лобби, что если возвращение в 2015 nuclear deal не случится, то пул американских сенаторов-тяжеловесов продавит необходимость новой сделки с Ираном, в которую включат уже всё по полной программе: баллистические и крылатые ракеты, поддержку иранских прокси в регионе от Ирака до Йемена, — так, что сама по себе иранская ядерная программа просто умолкнет в громких спорах новых дебатов. Впрочем, она и сейчас является скорее мифом-пугалом, чем угрозой номер один со стороны Ирана.
Послушаем, как звучат голоса влиятельных американских критиков возвращения США в ядерную сделку — 2015. Морган Ортагус, спикер Госдепартамента с 2019 по 2021 год, политический советник и к тому же офицер запаса Военно-морского флота США, в своей статье для The Federalist пишет:
«После нескольких лет усиления терроризма в регионе со стороны режима в Иране США вышли из этой сделки в 2018-м и развернули историческую кампанию максимального давления. (…) Президент Байден унаследовал Иран, отчаянно нуждающийся в дипломатической и экономической помощи. Его казна на $200 млрд меньше из-за санкций США, а его ставленники, такие как ХАМАС и «Хезболла», находятся на грани банкротства (что и было целью нашей кампании)».
Отказ Хаменеи от возврата в ядерную сделку — 2015 был бы слишком роскошным подарком врагам и конкурентам Ирана, поэтому вряд ли стоит рассчитывать на то, что он пойдёт на это. Такими подарками судьбы не разбрасываются. Чтобы продержаться до лета на минимуме потребления и заблокировать возможность протестов, Иран в ближайшее время может ввести новый локдаун: со вчерашнего дня статистика по COVID-19 взмыла до исторического максимума за время всей пандемии.
Откуда брать деньги, если США не снимут санкции? На китайцев рассчитывать глупо — от израненного санкциями Ирана им нужна только демпинговая нефть.
Раз иранцы прилетели в Вену — значит, Хаменеи дал добро на возобновление переговоров. Поэтому переговоры в Вене — это лишь техническая формальность, которая должна закончиться сделкой и снятием санкций с Ирана.
Здесь есть два ключевых «сложных момента».
1. Сроки. Команда переговорщиков Рухани и Зарифа должна успеть управиться к июню, так как 18 июня в Иране президентские выборы: победа нужна именно прагматикам — это позволит им выдвинуть компромиссную фигуру на выборах и торговаться насчёт сохранения или усиления своих позиций. Противники Рухани будут делать всё, чтобы затянуть сделку, — давить на Хаменеи, требуя фантастических уступок со стороны США, выставлять ультиматумы. Но тут для самих ястребов есть острые камни: если Рухани не будет успевать получить сделку в свой срок, в его возможностях — учитывая уникальные связи с демократами в Белом доме — разорвать переговоры и оставить без сделки тех, кто стоит за ним и напрасно надеется, что успех упадёт им под ноги.
2. Собственно, сами санкции. Команда Байдена (в первую очередь его спецпосланник по Ирану Роб Малли, который ведёт переговорный процесс из-за кулис венских переговоров) должна будет снять ключевые санкции, чтобы Хаменеи дал добро Рухани на подписание мировой с США. Вот, например, Марк Дубовиц из Фонда защиты демократии (один из архитекторов иранских санкций) считает, что Малли и Байден в обязательном порядке должны будут снять санкции, наложенные Трампом на КСИР, в чём я с ним абсолютно согласна.
Единственное условие, при котором КСИР может смириться со сделкой Рухани, — если он принесёт им на блюдечке снятые с них санкции, разблокировку активов и открывающиеся потоки денег.
Ну и конечно, Иран должен будет получить значительное послабление, если не полное снятие эмбарго на продажу нефти.
Если учесть, что Роберт Малли координировал нынешнюю ядерную сделку с Китаем (в американскую прессу просочились факты телефонных переговоров Малли с Пекином по поводу возвращения Ирана в JCPOA), то можно предположить, что Китай был привлечён к процессу влияния на Хаменеи и ему за это был обещан хороший нефтяной бонус.
Косвенное доказательство этого — бум продаж иранской нефти Китаю в феврале — марте 2021-го и визит министра иностранных дел КНР в Тегеран, через десять дней после которого иранцы уже сидели в Вене за столом переговоров.
Как я писала ранее, в марте 2021-го NISOC (National Iranian South Oil Company) возобновила контакты со своими азиатскими покупателями и, ссылаясь на то, что иранская нефть поступит на рынок после июньских президентских выборов, начала заключать контракты. Так, например, иранская нефть уже включена в годовые планы индийского импорта.
До июня же весь мир будет наблюдать за красивой политической драмой в Вене, которая потом — по исторической традиции — может переместиться в Швейцарию. Там хмурые иранские чиновники будут покидать стол переговоров, оскорблённые тем, что «американцы тянут время», а американцы медленно будут идти на уступки, сместив всё внимание СМИ на ядерную программу Ирана.
Иран будет повышать уровень обогащения урана, грозить показать всем кузькину мать (прародительницу ядерной бомбы), публиковать фото центрифуг IR-9 и устрашающе писать в подконтрольных медиа и через своих западных лоббистов, что IR-9 «в два раза мощнее, чем IR-8, и аж в десять раз круче, чем IR-1».
Роб Малли, как искусный режиссёр закулисного театра, будет успокаивать европейцев и спасать мир, делая шажок за шажком навстречу сделке (при условии, конечно, что Тегеран притормозит обогащение и остановит центрифуги).
Тегеран, тяжело дыша, заламывая руки — словом, показывая, как больно расставаться ему с мечтой о ядерной бомбе, таки нажмёт на «паузу» ядерной программы и получит свой золотой билет — подписанную nuclear deal.
Иранская нефть потечёт рекой в Индию и Китай, обваливая рынки, от сокращения добычи в июле откажется Саудовская Аравия, что тоже поможет обрушить цены (та самая Саудовская Аравия, которая прямо в эти дни продаёт 49% нефтепроводного бизнеса Saudi Aramco консорциуму китайских и американских инвесторов, если вам это о чём-то говорит).
Иранские прокси перестанут атаковать объекты Saudi Aramco после сделки с китайцами, потому что кто будет кусать руку, которая кормит? 25-летнее соглашение о стратегическом сотрудничестве между Китаем и Ираном, детали которого до сих пор скрываются от общественности, по некоторым сообщениям, подразумевает не менее $200 млрд китайских инвестиций в нефтегазовый сектор Исламской Республики Иран.
Словом, нефть и газ Ближнего Востока в обозримом будущем будут разделены между Китаем и США. Поэтому у меня лишь один вопрос к российским «друзьям Ирана», приветствующим сделку и предрекающим величие треугольника Китай — Россия — Иран: чему вы радуетесь?
В данном раскладе я не вижу причин для буйной радости: простой анализ показывает, что России на этом празднике жизни планируется место не во главе стола. Более того, возможный обвал нефтяных цен и санкции США по стратегическим экспортным секторам экономики РФ (газовый сектор, «Росатом» и так далее) могут произвести шокирующий болевой эффект для России.
Полагаю, Россия должна принять во внимание этот пессимистичный сценарий и быть к нему готовой. До конца политического шоу Иран — США у нас есть два-три месяца.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.