Полный провал! Американские дипломаты узнали, что их влияние в соцсетях ограничено
Скорее всего, Уилл Стивенс — человек неплохой. В его профиле в Twitter говорится, что он в первую очередь отец и муж, а уж потом — сотрудник пресс-службы посольства США в Москве, и это здорово. Вне зависимости от того, как Уилл относится к Теодору Рузвельту, немного рузвельтовской прозорливости ему бы не помешало.
Дипломатия — искусство тонкое. Как правило, миссия дипломата заключается в поддержке имиджа своей страны и её курса, причем так, чтобы не обидеть принимающую сторону. Конечно, Уилл не посол, а простой сотрудник пресс-службы. И тем не менее безосновательные выпады в сторону российских компаний, пожалуй, не лучшая тактика для человека, занимающего такой пост.
На прошлой неделе Стивенс посмотрел In the Now на канале RT — это отличная программа, которую ведёт Анисса Науэй. В этом выпуске Анисса говорила о вопиющей ошибке, допущенной The Economist в статье о российских СМИ. К слову, хотя это и британское издание, оно гнёт вполне вашингтонскую линию. Анонимный троллинг появился в The Economist задолго до Twitter.
Издание намекало, что освещение нынешних экономических проблем в стране в российских СМИ проходит цензуру. Какая чушь. Поверьте на слово: бесконечные телерепортажи о финансовых проблемах в России уже набили мне оскомину. В них настолько досконально освещаются все аспекты падения рубля, что я, кажется, уже вызубрил курсы валют наизусть.
Twitter-дипломатия и зашоренные американские чиновники
Бравый Уилл решил спросить 1600 своих читателей в Twitter, чьей версии событий они доверяют больше, RT или The Economist. По состоянию на 6 часов вечера 1 февраля 617 пользователей добавили пост в «Избранное», т. е. проголосовали за RT, а ретвитнули, т. е. проголосовали за The Economist, 43 человека. Twitter-дипломатия обернулась Twitter-демократией, а Стивенс потерпел оглушительное фиаско.
Мне понятно, почему он не предвидел провала. После 2001 года американское информационное поле уже не то, что прежде: СМИ, которые раньше держали правительство и все его «перегибы» под неусыпным контролем, стали более сговорчивы. Для тех, кто отвык отвечать перед своими гражданами, любые вопросы становятся неприятными и неожиданными.
Бесхребетность американской прессы лучше всего видно на невероятно скучных брифингах Джен Псаки в Госдепе. Журналистский пул Белого дома послушно собирается, чтобы покивать, и никто не хочет поднимать голову и задавать серьёзные вопросы. По теме гражданской войны в Украине у Псаки есть готовые ответы в двух вариантах, которые уже похожи на пародию на самих себя.
Если ополченцы совершают нечто ужасное, Псаки это осуждает. Если киевские войска убивают мирных жителей, она призывает начать «расследование». Собравшиеся халтурщики кивают на протяжении всей этой тирады, прекрасно понимая, что указывать на разницу в подходах — неудачный карьерный ход. Так происходит не только в Вашингтоне: мало кто из российских журналистов готов бросить вызов президенту Путину. Но, в отличие от Обамы, Владимир Путин проводит пресс-конференции, где его могут закидывать вопросами люди, не входящие в пул.
В 2004 году ирландская журналистка Кэрол Коулман взяла интервью у Джорджа Буша-младшего накануне его официального визита в Дублин. Бывший президент, привыкший к льстивым речам в Вашингтоне, был ошарашен, когда Коулман усомнилась в правильности действий США в Ираке. И как же на это отреагировали американские СМИ? Поддержали свою коллегу, которая сделала то, на что у них не хватило смелости? Вовсе нет, они раскритиковали её, поставили под сомнение её личные и профессиональные качества и обвинили в «неуважении» к бедняжке Бушу.
Twitter – просто модный тренд?
Когда сам живешь в такой атмосфере, как в США, где СМИ в основном повторяют позицию правительства, конечно, удивляешься, обнаружив, что многие из остальных 6,5 млрд человек на планете с тобой не согласны.
Журналист Яша Левин, который поработал и в России, и в Америке, недавно сказал, что Twitter — это «большой культурный провал», добавив, что «людям будет стыдно вспоминать о нём».
Лично я еще не определился: периодически мне кажется, что сервис — это прекрасное изобретение человечества, а порой я поражаюсь, сколько же времени тратится бесполезно.
Однако в одном Левин абсолютно прав: Twitter, как и все предыдущие модные веяния, неизбежно потеряет влияние и популярность, когда ему на смену придёт что-нибудь получше или просто его время пройдёт. Большинству из нас через десять лет будет жутко стыдно за половину той ерунды, что мы там писали.
Может, Уиллу Стивенсу на самом деле повезло, ведь он уже столкнулся с неизбежным. И благодаря его твиту мы узнали, что часть людей, которых интересуют российско-американские отношения, больше доверяют RT, а не The Economist, причём в соотношении 14:1.
Мнения, выраженные в данной статье, принадлежат автору и могут не совпадать с позицией RT
