Корреспондент RT Пола Слиер в Освенциме: «Каждый из нас переживает холокост по-своему»

Когда мою прабабушку забрали из её дома в Амстердаме и насильно посадили на поезд до пересыльного лагеря Вестерборк, ей был 81 год. Бабушка Бетье умерла по пути в Освенцим.

Мою двоюродную бабушку Дебору повесили в Освенциме. Её отобрали для работы в лагере, это был рабский труд, она пыталась выжить. Её повесили за «незаконную деятельность» — это всё, что нам известно. Ей было 47 лет. Если у меня будет дочь, я назову её Дебора.

У меня есть длинный список, составленный нацистами. В нём указаны точная дата и место смерти каждого члена моей семьи. Их травили в газовых камерах и сжигали в печах Освенцима, Собибора и Гросс-Розена. В живых остались только дедушка и племянник.

Когда я шла среди бараков бывшего лагеря Аушвиц-1, меня поразила мысль: «Как быстро стирается из памяти эта страница нашей истории!». Да, холодные пустые строения всегда будут напоминать нам об ужасах, которые происходили в этом месте, от которого Бог тогда отвернулся. Но те люди, которым удалось выжить, чей рассказ даже при жизни наталкивался на стену недоверия, скоро вовсе покинут нас.

Во вторник, 27 января, на памятных мероприятиях, посвящённых 70-й годовщине освобождения концентрационного лагеря Аушвиц-Биркенау, присутствовали около 300 бывших узников. Десять лет назад их было в 5 раз больше. В этом году на церемонию приехали, поддерживаемые своими детьми, хрупкие старики, неспособные скрыть катящихся по щекам слёз. Им всем было около 80-90 лет. В месяцы, предшествовавшие памятным мероприятиям, несколько человек, которые должны были посетить их, скончались. Некоторые не смогли приехать из-за слабого здоровья.

Мой дедушка Исак был огранщиком алмазов. Вместе со своим братом Андриесом он эмигрировал в Южную Африку. В 30-е годы XX века, в период подъёма нацизма, Андриес вернулся к родственникам в Голландию. Его имя есть в списке: «12 октября 1942 года умер в Освенциме в возрасте 53 лет». У него не было ни малейшего шанса выжить.

Отец рассказывал, что при нём дедушка плакал лишь однажды, когда прочёл письмо, присланное после войны Красным Крестом. Это письмо я храню по сей день. В нём записана дата смерти каждого члена его семьи, за исключением двоюродного брата Нола, который сумел скрыться от нацистов.

Я вчитываюсь в эти имена:

Давид Лев Слиер, Освенцим, 30 сентября 1942 года, 16 лет. Филип Слиер, Освенцим, 30 сентября 1942 года, 20 лет. Софи Розелар-Слиер, Освенцим, 8 октября 1942 года, 26 лет. Анна ван Эс-Слиер, Освенцим, 12 октября 1942 года, 47 лет. Элизабет Алвин-Слиер, Освенцим, 11 декабря 1942 года, 30 лет. Луи Слиер, Освенцим, 31 января 1943 года, 30 лет.

И это далеко не полный список.

Всего зверски убито 34 близких родственника.

Каждый из нас переживает Холокост по-своему. Во мне он вызвал глубокое чувство несправедливости и острое желание изменить мир к лучшему. Я выросла в Южной Африке, вдали от ужасов, выпавших на долю европейских евреев. Хотя и там были свои трудности.

Восемнадцать лет назад прораб бригады по сносу зданий наткнулся на шкатулку с письмами, спрятанную под потолком в одной из квартир в доме номер 128 по улице Фролик в Амстердаме. Она принадлежала моему троюродному брату Флипу, вынужденному работать в трудовом лагере Моленгоот. Он погиб в Собиборе в возрасте 19 лет. В этих письмах легко прочитывалась сильнейшая воля к жизни.

Истории нам не изменить. Мой дедушка всегда с благодарностью вспоминал о том, как Красная армия освободила Освенцим. Они не успели спасти моих родных, но спасли многих других людей. По какому-то странному стечению обстоятельств спустя многие годы я устроилась работать корреспондентом на российском канале RT. Будь мой дедушка в живых, я знаю: он бы мной гордился. Я подхожу к выполнению профессионального долга с глубоким чувством ответственности. Отстаивать справедливость и свободу, говорить от лица тех, кто лишён голоса, – вот идеалы моей профессии. Как журналист я пишу летопись наших дней.