Мечты сбываются

«Будьте осторожны со своими желаниями — они имеют свойство сбываться», — говорил булгаковский Воланд, перефразируя, в свою очередь, Гёте. История основанной 48 лет назад террористической «Фракции Красной армии», одной из самых легендарных радикальных группировок и последнего всплеска немецкой пассионарности, — лучшая иллюстрация к этой поговорке.

Также по теме

Трибунал над прошлым: зачем Восточная Европа хочет осудить коммунистические режимы

Восемь государств Восточной Европы, в том числе Польша, могут учредить международный суд для расследования «преступлений коммунизма»....

В середине мая 1970 года 27-летний Андреас Баадер, леворадикальный активист, отбывающий тюремный срок за поджог франкфуртского универмага (пустого, в ночное время), с помощью журналистки Ульрики Майнхоф совершил позже показанный во многих фильмах и сериалах и обросший бесчисленными мифами побег. На следующий день была создана «Фракция Красной армии», RAF — радикальная организация из нескольких десятков человек, которая через семь лет ненадолго, но заставит считаться с собой целое государство.

Ульрика Майнхоф, мать двоих детей и знаменитая журналистка, вообще-то не собиралась присоединяться к группе молодых экстремистов. Члены будущей RAF, зная о её симпатиях, просто попросили организовать для заключённого Баадера интервью в месте, удобном для побега, а когда ворвутся освободители — изображать невинную жертву и ждать, пока не приедет полиция. Но что-то произошло в её голове, щёлкнул какой-то тумблер, и когда освободители действительно появились и их главарь сиганул в окно первого этажа, она вдруг прыгнула за ним следом, разом оборвав все нити, связывающие её с респектабельным обществом и отныне навсегда оказавшись в списках listed and wanted.

С этого момента имена Ульрики Майнхоф и Андреаса Баадера станут нарицательными. Они сделаются героями песен артистов в диапазоне от Марианны Фейтфулл (Broken English) и Chumbawamba (Ulrike) до Бориса Гребенщикова («Зимняя Роза»), лучшие немецкие режиссёры, Фолькер Шлёндорф и Райнер Вернер Фасбиндер, снимут о них фильмы, а Генрих Бёлль напишет книгу «Потерянная честь Катарины Блюм».

Мифология — забавная штука. Ульрика Майнхоф была на десять лет старше Андреаса Баадера и никогда не состояла с ним в романтических связях — возлюбленной главаря была другая соосновательница RAF, Гудрун Энслин. Именно Энслин умрёт с Баадером в один день и час при странных обстоятельствах в тюрьме Штаммхайм. Майнхоф повесится (или будет повешенной, тут есть разные мнения) раньше. Название «группа Баадера — Майнхоф» — журналистское изобретение, члены группировки никогда сами себя так не называли.

И тем не менее именно Ульрике и Андреасу суждено было стать Ромео и Джульеттой, Бонни и Клайдом левацкого бунта. Уж больно красивой получалась картинка: интеллектуалка бросает свой буржуазный быт ради борьбы за светлое будущее, Барышня падает в объятия Хулигана.

Согласно другому мифу, на сей раз — активно распространяемому и самими членами группировки, молодые революционеры боролись с «полицейским» и «нацистским» государством Германией. И если во втором есть доля правды (немецкая элита тех лет по-прежнему имела большой процент бывших нацистов), то первое было огромным преувеличением.

Также по теме

Избирательный гуманизм: как американцы сначала вынесли приговор нацистским палачам, а потом их отпустили

29 сентября 1947 года в Нюрнберге начался судебный процесс над участниками так называемых айнзацгрупп — отрядов, которые осуществляли...

Обрубленная стеной ФРГ семидесятых была тихим, благополучным, клаустрофобичным государством, разъевшимся и обленившимся после войны. Государством, которому по большому счёту не было особого дела до своих граждан. Если с чем и боролись левые радикалы на самом деле, то прежде всего с сытым равнодушием тех лет, с пассивным поддакиванием Германии всему, что ни происходило в мире. Андреас Баадер поджёг франкфуртский универмаг, потому что (его слова) хотел напомнить о Вьетнаме, о котором обывателю и бенефициару «немецкого экономического чуда» вспоминать никак не хотелось.

Военное поколение, родители боевиков RAF, не готовы были жертвовать ради благополучия вьетнамцев или палестинцев не то что планом Маршалла, но даже купленным в рассрочку Volkswagen. Поэтому неудивительно, что когда революционеры вроде RAF или Карлоса прыгнули на это сонное царство, перейдя от акционизма к настоящей уличной войне, то поначалу оно просто растерялось. А когда опомнилось, то уверенной поступью пошло к тому, чтобы стать полицейским уже по-настоящему.

Вся «электронная бюрократия» нынешней Германии, исполинские централизованные базы данных во Фленсбурге и Висбадене, широчайшие полномочия ведомства криминальной полиции, наконец, закон, позволяющий полностью изолировать опасных преступников от внешнего мира, — всё это появилось тогда, в «немецкую осень» 1977 года, когда главари RAF были уже заключены в «мёртвом тракте» тюрьмы Штаммхайм, а их соратники, желая «восстановить справедливость», брали заложников и захватывали самолёты.

Ушлые американские корпорации с удовольствием поставляли немецким ведомствам новейшие компьютерные системы тех лет, и не будет преувеличением сказать, что именно тогда связка правительственных чиновников и глобального бизнеса впервые распробовала, каким выгодным делом может быть «борьба с терроризмом».

Но и это ничто по сравнению с изменениями, произошедшими в европейском общественном сознании. Общество любит смелых, миф о Давиде и Голиафе — часть нашего культурного кода, а потому массы просто не могли не сочувствовать молодым и отчаянным, бросившим вызов огромной и, давайте честно, не слишком симпатичной государственной машине. Система, как бунтари испокон веков именуют эту неуловимую и исключительно подвижную спайку массовой культуры, бизнеса и правящего истеблишмента, перемолола миф о немецких революционерах и заставила его работать на себя.

Юные последователи RAF не просто выросли — многие из них стали университетскими профессорами и членами правительства. Фильм Ули Эделя, с явной симпатией изображавший революционеров, был номинирован на «Оскар» и «Золотой глобус». Именем Руди Дучке, лидера студенческих восстаний 1960-х и предтечи RAF, названа улица в самом центре Берлина. Улицы Баадера пока нет, но маечку с логотипом его банды, автоматом на фоне красной звезды, можно запросто купить. Империализм официально осуждён, границы открыты, Германия принимает беженцев из стран, к судьбам которых Андреас и Ульрика так отчаянно хотели привлечь внимание своих современников.

Идеалы, за которые и Баадер, и Майнхоф отдали свои жизни, теперь можно поддержать простым денежным переводом. Пять евро в месяц на счёт благотворительного фонда — и вот ты уже революционер, уже «неравнодушный». Мечты сбылись — совершенно по Булгакову (или по Гёте). Этот ли мир видела перед глазами немецкая Барышня, выпрыгивая из окна следом за своим Хулиганом? Понравился бы он остальным погибшим в стенах Штаммхайма — Гудрун Энслин, Карлу Распе? Этого мы никогда не узнаем, мёртвые имеют удобное свойство молчать.

Однако остался один нюанс, предполагающий, что вряд ли бы понравился— Ильич Рамирес Санчес, он же Карлос Шакал, единомышленник легендарных немцев, до сих пор сидит во французской тюрьме.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.