«Портрет моего государя»

Думаю, что после вчерашнего послания я теперь точно угадываю если не смысл в полном объёме, то хотя бы эмоциональный контекст странноватых строчек Гумилёва, который был, конечно, государственником, но в очень своём смысле. Неистовым монархистом он точно не являлся, да и для того времени это крайне редкая, интеллектуально гибельная позиция. Экзотическое путешествие по Африке, встреча с корпулентным африканским колдуном, которого поэт совсем неполиткорректно именует «жирным негром». И вот чудесный, необъяснимый жест:

«Я склонился, он мне улыбнулся в ответ,

 По плечу меня с лаской ударя,

 Я бельгийский ему подарил пистолет

 И портрет моего государя».

Также по теме

Путин пообещал мгновенный ответ в случае применения ядерного оружия против России и союзников

Президент России Владимир Путин заявил, что любое применение ядерного оружия против России или её союзников будет рассматриваться как...

Зачем африканскому колдуну этот потрет, почему государь «мой», какая связь между бельгийским пистолетом и открыткой (скорее всего, Николай II был дарован именно в этом виде)? Картинка, если её элементы перекинуть в знаки нашей системы вещей, сразу, как ухающая бездонная воронка, втягивает нас в безрамное пространство панк-рока, где правят бал жесть, хлор и акульи зубы, зачищенные до голубого нерва. Но удивительное дело: вопреки историческим обстоятельствам, расстрел Гумилёва извлекает эти строки из игрового хаоса и придаёт строкам о государе новый, совсем не беспечный смысл, который в них изначально вкладывался.

В моей квартире в Донецке на стене висит портрет Владимира Путина. При всём уважении к президенту России, я разместил его изображение в своём доме скорее в целях просветительских: мне надо было понять и дать об этом знать другим, что и Пушкин был не так уж не прав, когда писал своё «Нет, я не льстец, когда царю хвалу свободную слагаю».

Свобода извлекаема из любой кажущейся навсегда застывшей и закрепощённой сущности: «свободная хвала» может иметь в виду вообще любой предмет, любое явление на этом свете. Главное условие, что она рождается сама по себе и сама в себе, не будучи к этому принуждаема никакими внешними условиями.

Я знаю, что после вчерашней речи Владимира Путина я легко проиллюстрирую любой акт дарения его портрета дурашливыми строками Гумилёва, которые для меня теперь зазвучали совершенно по-новому. Каждому встреченному африканскому колдуну, холодному и почти вымершему и античному, средневековому гностику, американскому мормону или монгольскому шаману я бестрепетно вручу портрет Путина. Уж извините, моего государя. Потому что Россия сегодня — это совсем другое государство, чем вчера. Она снова угроза и ужас для половины планеты. Но вовсе не потому, что она на самом деле такая, а из-за того, что они так его поняли. Но он сделал всё, чтобы его поняли именно так.

Также по теме

Сурков: президент, как обычно, видит главное

Помощник президента России Владислав Сурков рассказал о своём впечатлении от послания Владимира Путина Федеральному собранию. Сурков...

Да, я вам скажу, что он действительно вас пугал и делал это абсолютно сознательно. Вы изобретали какие-то средства уничтожения и силового давления на нас — а выясняется, что мы объехали вас на кривой козе, и если не умеете слышать и разговаривать, то вам придётся овладевать азами древней науки — научиться бояться. И Путин — самый лучший наставник в овладении этим нехитрым мастерством.

И заметьте, что страх вам прививают не первобытный, не хаотический, а вполне цивилизованный. Страшиться следует не дикой варварской силы, которая непонятно почему хлынет в ваши пределы, чтобы разрушить вашу систему вещей. Вам на языке, который соответствует всем вашим смысловым регистрам, объясняют, что наказание — это исключительно ответная мера, она расположена строго после ваших необдуманных действий, после попыток поставить Россию в неудобное положение. Вас просят об одной очень простой вещи: услышьте нашу правду о том, что мы в состоянии вас уничтожить и вам нечего этому противопоставить.

Я понимаю теперь, чего не хватило Никите Хрущёву, чьё имя сейчас поминается ежеминутно, в его попытках напугать Запад. Элементарно. Ему недоставало элегантности, что можно простить, учитывая, что он всё-таки был настоящим самородком из толщи крестьянского упрямства, не знавшего ничего про метод умного вразумления. Никому не нравится, когда его пугают столь беспардонным образом, и Запад, я думаю, не внял его угрозам именно из-за неприемлемой стилистики, в которой они были исполнены.

Путин делает две вещи одновременно: он издевается и извиняется в одно и то же время — строго по кодексу британского джентльмена. Рассказывает, что может жёстко ответить, но и объясняет, что делать этого совсем не хочет, поскольку нет причины. 

Каким-то идиотам захотелось продемонстрировать силу и заявить о себе как о хозяевах планеты, но эти попытки не стоят ломаного гроша, поскольку средства уничтожения себе подобных могут быть чудесным образом усовершенствованы так, что сильные мгновенно превратятся в слабых, а потенциальная жертва вдруг заявит о себе как о владыке мира. За двадцать с лишним лет после распада СССР стало ясно, что формула кота Леопольда «Ребята, давайте жить дружно» просто не может быть реализована без ядерной подложки.

Мне в Донецке очень понятен язык с позиции силы. Линия фронта располагается в девяти километрах от моего дома — а я живу в самом центре города. Предприми украинцы наступление — прорыв на расстояние до моего жилища был бы не просто вероятен, но, скорее всего, обязателен. Поэтому я ношу в своём подсознании сцену расстрела Гумилёва, которая задним числом дарует его строкам невероятную серьёзность. Портрет моего государя отныне и на стене, и в сердце.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.