Два вопроса к «майдану»

Конечно, «майдан» победил заранее — когда кому-то из силового окружения Януковича взбрело в голову разогнать несчастных троих калек, поселившихся из подростковых протестных соображений в центре Киева в смешных палатках. Если бы 30 ноября 2013 года этого не случилось — кто знает, состоялся бы «майдан» вообще?

В этом отношении 30 ноября — это, конечно, поворотная точка для нынешних киевских властей, в базовом смысле определившая дальнейшую судьбу того же Януковича.

Произошёл тот ноябрьский и детский по масштабам разгон по недоумию или был запланированной подставой? Сейчас эта тема находится в сфере плотной конспирологии, и мы не станем заниматься копошением в ней. Просто закрепим в сознании 30 ноября как символичную веху украинской истории.

Но у меня, как у репортёра, который работал на Майдане во время самых горячих фаз, когда было по-настоящему жарко, есть как минимум два простых и конкретных вопроса. Они касаются более позднего и радикального периода жёсткого противостояния «мирных демонстрантов» и силовиков в ночь с 18 на 19 февраля, а затем последующих расстрельных событий на Институтской (и не только), закончившихся госпереворотом.

И сейчас есть хороший повод эти два вопроса задать. Первый — к власти прошлой, второй — к власти нынешней. И оба они колючи что для той, что для другой стороны.

Перед тем как начался весь этот кровавый треш с будущей «небесной сотней» 20 февраля 2014-го на подступах к Раде, украинские силовики (ну а если быть более конкретным — внутренние войска и «Беркут») получили приказ разогнать майданскую толпу, выдавить её с центральной площади в принципе.

Основные боевые события, повторюсь, разворачивались в ночь с 18 на 19 февраля. «Беркут» активно применял водомёты, слезоточивый газ, светошумовые гранаты (осколок одной из них, помнится, окровавил мне лицо, придав моему репортёрскому имиджу крайне героический вид, но по факту там была крошечная царапинка). Огнестрельное оружие бойцы внутренних войск категорически не применяли — тому полным-полно свидетельств.

У бунтарей же, наоборот, арсенал был на самом деле гораздо травмоопаснее, если не сказать смертельно опасным. В ход шли злополучные «коктейли Молотова» (до сих пор в глазах стоят кадры горящих «космонавтов» — так называли облачённых в шлемы вэвэшников).

«Коктейли Молотова» швыряли по «Беркуту» не только классическим способом — подобно гранате, рукой, но и собирали на месте специальные приспособления. Так, например, в одном из секторов мне попалась группа товарищей, соорудившая полуартиллерийскую установку, к которой был подведён кислородный баллон, газ из которого выталкивал засунутые в импровизированную пушку снаряды с зажигательной смесью на приличное расстояние, то есть в глубокий тыл беркутовских позиций.

Артиллерия — далеко не полный арсенал митингующих, документально, то есть на камеру, зафиксированный лично мной. Прямо во время прямого включения на баррикадах мне встретились два парня с винтовками — на первый взгляд, пневматическими, а уж как там на самом деле — одному языческому майданскому богу известно.

Тем не менее, когда мне удалось через закоулки и обходными путями перебраться на сторону «Беркута» — как раз к тем самым поливальным машинам, я был крайне и искренне удивлён, обнаружив на металлических листах, которыми были эти машины обшиты, характерные отверстия от боевых пуль калибра 7,62.

То есть одной пневматикой явно не обошлось: по внутренним войскам, очевидно, стреляли по крайней мере из «Сайги» — охотничьего аналога автомата Калашникова, по убойности вполне сопоставимого с ним. Это к слову о том, что «Беркут» разгонял якобы безоружных парней, единственно требовавших справедливости, свободы слова и вступления в Евросоюз. 

Однако, несмотря на то что внутренние войска находились в роли атакующих (а это всегда сложнее — военные специалисты не дадут соврать), а сторонники «майдана» отбивались из-за хорошо оборудованных баррикад, в силу дисциплины и организованности поздней ночью перевес явно оказался на стороне правительственных сил.

Я лично был свидетелем того, как большая часть митингующих уже отступала, а кто-то откровенно бежал, включая молодой «Правый сектор»* и смежные с ним организации, — их шаг за шагом оттесняли с площади на Крещатик. До сцены, с которой орали вдохновители протеста, внутренним войскам оставался буквально один рывок: струи ледяной воды уже добивали до её подмостков. 

Я, да и не только я (это было очевидно даже для самых яростных борцов с режимом Януковича), был уверен, что ситуация переломлена и «майдан» проиграл. Но вдруг всё остановилось. И вот мой первый вопрос, который к властям прошлым.

Что мешало довести дело до конца? Ведь сопротивления уже почти никто не оказывал, все действия властей были в рамках правового поля. Так зачем была взята это провальная пауза, приведшая к полномасштабной трагедии — гибели сначала десятков людей, а в конечной перспективе и к войне в Донбассе?

Вопрос номер два относится к роковому дню расстрела на Институтской. Я опять-таки не хочу углубляться в конспирологию — чьи снайперы стреляли и из какого оружия. Мой второй вопрос будет также абсолютно конкретным.

Все обсуждают, а главное, расследуют преступление на подступах к Раде. Но мало кто знает, что как минимум десять человек из «небесной сотни» погибли вовсе не на Институтской, а в глубоком тылу. Ровно на противоположной стороне от гостиницы «Украина» стоит отель «Казацкий». Он находился в глубоком тылу «майдана» — там не было столкновений, штурмов, прорывов, ходили маршрутки, работал McDonald's. 

Сначала снайперская пуля попала в окно номера, где жили коллеги с RT: их окна, отмечу, не выходили на Майдан. Когда мы выскочили на улицу — прямо на наших глазах в глубоком тылу, повторюсь, после снайперских щелчков со стороны Дома профсоюзов (я ни на что не намекаю, но здание контролировалось сторонниками «майдана») несколько человек один за другим упали замертво.

Их складывали в ближайшей палатке, я успел насчитать десять человек и потом ушёл работать к Раде, сколько их там отстреляли на самом деле — теперь точно и не скажешь. И мой вопрос таков: почему, расследуя убийства на Институтской, нынешнее киевское правосудие не ищет виновных в гибели людей у отеля «Казацкий»?

До тех пор, пока мы не получим ответы на эти, на мой взгляд, два ключевых вопроса, у украинского народа нет никаких шансов узнать правду о том, какие силы устроили кровопролитие, длящееся уже три года на их родной и братской для нас земле.

* «Правый сектор» — украинское объединение радикальных националистических организаций, признанное экстремистским и запрещённое на территории России (решение Верховного суда РФ от 17.11.2014).

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.