Новости Сент-Джеймсского двора

The Mirror и Daily Mail (не самые авторитетные источники, но тем не менее) сообщили о планах королевы Елизаветы II передать власть своему сыну принцу Чарльзу. Королева якобы рассказала своему ближнему кругу о намерении передать корону наследнику, когда ей будет 95 лет (сейчас Её Величеству 91 год). Один из источников указал: «Я говорил с несколькими высокопоставленными придворными, которые ясно дали понять, что подготовка к смене власти продвигается вперёд. Все они подтвердили, что регентство Чарльза, взявшего на себя инициативу, теперь по крайней мере является реальной возможностью».

Остаётся непонятным, что имеется в виду, поскольку отречение — это одно, вместо Елизаветы II на трон взойдёт Карл III, а регентство при недееспособном монархе — это другое: покуда королева будет жива, принц-регент Чарльз останется всего лишь принцем — не королём. Это, кстати, уже было в истории британской монархии. В 1811 г. король Георг III был признан недееспособным, правил принц-регент, но королём Георгом IV он стал только после смерти отца в 1820 г.

Конечно, различие в том, что Георг III был безумен, а про Елизавету II это сказать нельзя, но ведь можно подать дело и так, что не только умственная, но и телесная немощь может послужить причиной для учреждения регентства.

Утечки такого рода становятся регулярными. Пять месяцев назад The Guardian (источник вроде бы посолиднее) сообщила, что Сент-Джеймсский двор разработал подробный план действий на случай смерти королевы, причём источник газеты выболтал даже секретный код, которым премьер-министр будет извещён о прискорбном событии: «Лондонский мост рухнул».

Такая активность с утечками непонятна. Возможно, королева Британии тяжко больна, дни и ночи её сочтены — на десятом десятке это неудивительно. Но зачем сообщать по секрету всему свету, что будет в скорбный час делать двор? Это и так понятно, поскольку сила монархии именно в неукоснительном следовании традициям. Le roi est mort, vive le roi.

Рассказывать же о комбинациях с регентством, которые будут осуществлены лишь через четыре года, когда королеве будет 95 лет, — так до этого возраста надо ещё дожить, что, к несчастью, не всем удаётся.

Если это гласность, то какая-то неприличная. К символу нации можно относиться и с большим почтением. Тем более что какую, собственно, проблему решает такая гласность? Да никакую.

Притом что проблема действительно есть. Успехи гигиены и органотерапии, значительно удлинившие срок человеческой жизни вообще — и в особенности срок жизни высших классов, к которым монархи, несомненно, относятся, — в то же время подвели мину под самый принцип эффективного престолонаследия.

Когда де Голль разрабатывал проект Конституции Пятой республики с президентом — республиканским монархом во главе, срок президентской инвеституры — семь лет — был выбран потому, что в старые времена именно таков был средний срок царствования. Короли тоже жили недолго.

Длительное царствование — Людовик XIV находился на троне 72 года, из них 55 лет приходилось на полновластное правление, Людовик XV царствовал 59 лет, из них 48 полновластно, Филипп Красивый 29 лет (в XIV-то веке), королева Виктория царствовала 63 года — тогда рассматривалось как редкая удача для государства. Длительный срок правления обеспечивал стабильность и на время избавлял от практически неизбежных при смерти монарха потрясений. Французская гегемония в Европе совпадает с бурбонским феноменом — тремя кряду беспрецедентно длительными царствованиями, от Людовика XIII до Людовика XV.

Но это было и прошло. Сегодня прежний порядок престолонаследия означает геронтократию, на фоне которой старцы из политбюро (именно к ним прилагался хлёсткий термин) выглядят довольно молодыми людьми. Наследнику британского престола принцу Чарльзу в следующем году будет 70 лет. Старицу будет сменять старец, как это наблюдается, например, в Саудовской Аравии. Не то чтобы совсем «приступил к исполнению обязанностей генерального секретаря, не приходя в сознание», но в принципе на этой линии. Вот что успехи медицины делают.

Британские республиканцы, требующие упразднения монархии, указывают именно на это обстоятельство — «в наследственной монархии возраст королевы становится политическим вопросом».

В принципе, можно последовать примеру континентальных кузенов — Испании и Нидерландов, где состарившийся монарх уходит на пенсию, а на трон восходит относительно молодой наследник. Именно о таком порядке мечтал тяготившийся царским венцом Александр I: «Я отслужил 25 лет, и солдату в этот срок дают отставку».

Когда роль монарха чисто церемониальная — казалось бы, почему и нет? Всё равно реально правит премьер-министр.

Но республиканцы настырны — и в свой срок поставят вопрос: «Если фигура монарха, послужившего, а потом уходящего на пенсию, окончательно лишена какого-либо мистического ореола и никакого «Корона христианского монарха снимается только вместе с головой» более не существует, то зачем нужен этот пережиток, который сам себя профанирует? А открывать цветочные выставки может и нанятый магистрат — как в Германии, например».

Вопрос серьёзный, и утечками из дворца его не решить.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.