Чуркин. Железный голос России
Российское общество по-настоящему узнало и запомнило фамилию своего посла в ООН на третьем году его работы.
Я помню, как это было: август 2008 года, король политического самопиара Саакашвили только-только полез воевать в Южную Осетию, где внезапно и горько наткнулся на армию России, и мировые агентства и телеканалы привычно сообщали о русской агрессии, и министры и госсекретари «партнёров» требовали срочно осудить русские зверства, и всем казалось, что, как и в предыдущие кризисы, официально назначенные представлять Россию чиновники не сумеют внятно связать и пары слов.
И тогда отечественные телезрители открыли для себя немолодого мужчину в очках, который сидел под ураганными накатами со всех сторон и методично отбивался. Чётко, логично и последовательно, не повышая тона, не хамя и не перебивая. Требуя фактов и оперируя фактами. В соотношении десять на одного или двадцать на одного — как придётся.
Тогда Виталий Иванович Чуркин стал для граждан своей страны доказательством того, что у России на самом деле есть не просто доставшееся в наследство от предыдущей эпохи место в Совбезе ООН, но собственный голос. А то, что он говорил, подтверждало право страны этот голос иметь.
Поскольку Чуркин был прежде всего спокоен, появился даже особый жанр юмора: додумывать, что на самом деле Чуркин, этот ровный человек, хотел бы «им всем» сказать. Появились многочисленные фотожабы (самые популярные были на тему посланницы США Саманты Пауэр, потерявшей самоконтроль и стоя кричащей на безмятежного Чуркина). К этому же апокрифическому жанру следует отнести и эпический ответ, якобы данный представителю Катара: «Если вы ещё раз заговорите в таком тоне, такой вещи, как Катар, завтра не будет». Фантазия, конечно (дипломаты так не говорят даже во сне), но очень ярко иллюстрирующая, что соотечественники и иностранцы слышали в спокойном голосе русского постпреда.
Сказать, что Виталию Ивановичу Чуркину досталась спокойная эпоха, — невозможно никак. Ему досталась эпоха, в которую устоявшийся, казалось бы, миропорядок начал трещать и проваливаться под собственной тяжестью. Когда установившийся вроде бы по всему глобусу Pax Americana вдруг начал превращаться в бессмысленный хаос. А представляемая Чуркиным страна, вроде бы тоже надёжно списанная во второстепенные, полуживые державы и в третий мир, — напротив, начала день за днём, чем дальше тем больше олицетворять собой конец этой самой «мировой однополярности».
Поэтому по Чуркину, конечно, ударяло первым делом всё, что наводилось на Россию. Все информационные орудия, все дипломатические истерики и крестовые походы, собиравшиеся против возмутительного русского возвращения, разбивались в первую очередь о него и о его спокойствие.
Чуркину пришлось отбиваться в 2008-м от мастерски изготовленной параллельной реальности, в которой Россия напала на мирного М. Саакашвили.
Ему же досталась в 2011—2012 годах миссия разочаровывать передовой мир, в котором после фальсифицированных выборов режим уже заперся в Кремле и готовил вертолёты, а поднявшиеся наконец демократические русские готовились взять власть в Москве.
В 2012—2013 он выслушивал и терпеливо демонтировал обвинения в гонениях на секс-меньшинства и на «девушек из правозащитной панк-группы», в повальных арестах диссидентов и в защите этого чудовища Асада, «убивающего собственный народ и демократическую оппозицию».
В 2014-м случились «майдан», Крым, Донбасс и малайзийский Boeing, что вылилось в чуть ли не еженедельные проекты осуждающих Россию и её чудовищную, беззаконную агрессию резолюций. На каждую из которых следовало, не теряя терпения и не повышая тона, дать внятный и не подлежащий перевиранию ответ.
В 2015-м Россия вышла за пределы вообще дозволенного кому-либо без санкции «монополюса» и направила свои самолёты в Сирию — защищать эту похороненную уже, казалось бы, страну от коктейля из умеренных и неумеренных боевиков.
В 2016-м страна Виталия Чуркина оказалась внезапно стоящей за всем, что происходит на свете, — от волеизъявления британского народа, расколовшего Евросоюз, до избрания американским президентом вчерашнего аутсайдера.
К началу года нынешнего отслеживание непрерывных, одно другого громче и фантастичней, заявлений о новых злодеяниях России стало проблемой даже для крупных СМИ.
А Виталию Чуркину эти обвинения приходилось не только отслеживать, но и оценивать, и анализировать, и разбирать по винтикам перед представителями всего мира, и показывать наглядно, из чего они сделаны.
Работа эта, уважаемые читатели, была, наверное, адской. И очень хотелось думать, что у спокойного человека, представляющего Россию в ООН, нервов вообще нет — или они настолько железны, что многолетняя непрерывная оргия вокруг него не вредит ему, не выводит его из равновесия, что он вообще всего этого не чувствует.
Оказалось, что нет. Оказалось, что даже железные люди всё чувствуют — просто могут дольше стоять и держаться.
Пока я писал этот текст, мне прислали одну из первых картинок-некрологов, уже разбегающихся по интернету.
На картинке — Виталий Иванович на трибуне ООН, а рядом — слова, которых он тоже не произносил при жизни вслух, но которые сейчас с полным правом соотечественники приписывают и ему. Это слова другого гражданина России, получившего звание Героя посмертно:
«Работайте, братья!».
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.