После путча
Уважаемые читатели!
Евросоюз — в лице комиссара по иностранным делам Федерики Могерини — решительно предупреждает президента Турции Реджепа Эрдогана, что допущенное им возвращение смертной казни автоматически аннулирует турецкие планы по вступлению в ЕС.
США — в лице главы Госдепартамента Джона Керри — не менее решительно сообщают министру иностранных дел Турции Мевлюту Чавушоглу, что заявления о якобы причастности Соединённых Штатов к происшедшему лживы: «Публичные инсинуации и заявления о какой-либо роли США в попытке переворота являются абсолютно ложными и вредят нашим двусторонним отношениям». Ещё Керри распорядился, чтобы «Анкара проявила сдержанность и следовала законодательству» в ходе расследования мятежа.
Президент Эрдоган, в свою очередь, отлично помнит, что:
а) в течение нескольких часов переворота Запад — от американского Б.Х. Обамы до европейской Могерини — хранил интеллигентное молчание. И лишь после того, как путч начал очевидно проваливаться, выдвинулся с поддержкой «законного правительства»;
б) организаторы переворота оказались сосредоточены в районе базы Инджирлик, фактически контролируемой США, а его предполагаемый вдохновитель — загадочный теолог-пенсионер и бывший соратник Фетхуллах Гюлен — сидит, как Троцкий, в Пенсильвании, и выдавать его не собираются. Именно так переводится на человеческий язык американское дипломатическое заявление о том, что «вопрос экстрадиции будет рассмотрен, если будут представлены убедительные доказательства причастности Гюлена».
Иными словами, турецкое руководство сейчас в положении вассала, к которому сеньор только что подсылал отравителей, потерпел неудачу и продолжает дальше светски общаться, прозрачно намекая не скандалить, потому что подумаешь, дело житейское.
О причинах, по которым Запад если не помогал смелой попытке заговорщиков, то во всяком случае принял бы переворот как есть, по египетскому варианту — написано достаточно. Если в западных СМИ и не имела хождения формула «режим Эрдогана», которой маркируют диктаторов, — то только потому, что глобальный гегемон так именовать его пока не велел и химического оружия в Турции не находил.
Не будет преувеличением сказать, что за годы своего руководства Р.Т. Эрдоган перессорился, перемирился и снова перессорился с подавляющим большинством соседей и партнёров, включая Америку.
Драматическая история российско-турецких отношений, прыгающих от турецкой поддержки «борцов за свободу Кавказа» к «Турецкому потоку» и АЭС Аккую, от «потока» к сбитому самолёту и оллинклюзивному бойкоту, а от бойкота к извинениям — вовсе не исключение. Это нормальный способ общения Турции последних лет с внешним миром.
Здесь можно вспомнить конфликт с Израилем вокруг «флотилии свободы», продолжавшийся более трёх лет; трения, мягко говоря, по вопросу курдской государственности, которую фактически санкционируют США и которая по понятным причинам (мощнейший и старейший курдский сепаратизм на юго-востоке Турции, имеющий форму негромкой, но постоянной гражданской войны с соответствующими репрессиями) не может нравиться Анкаре; и, наконец, эпическую историю с беженцами.
Эта последняя — в свете случившегося недопереворота — в ближайшее время может принять самое живое развитие.
Напомним: из примерно 1,3 млн «иррегулярных мигрантов», поставивших на уши Евросоюз во второй половине минувшего года, около 80% прибыли по т.н. балканскому маршруту. То есть сначала концентрировались в Турции. Затем на плавсредствах разной степени ненадёжности, обильно утопая по пути, догребали за 10-30 километров до ближайших греческих островов в Эгейском море. А затем перебирались на материк, где самонаводились в большинстве на Германию либо Швецию.
Данный маршрут оживился внезапно в июле-августе 2015-го, в сентябре принял масштаб общеевропейского бедствия, спровоцировав каскад совершенно безрезультатных совещаний на высшем уровне ЕС, а затем практически силком притащил представителей Евросоюза за стол переговоров с турецким руководством.
Результатом стала январская договорённость ЕС — Турция, большинством специалистов расценённая как капитуляция Евросоюза перед Эрдоганом. Анкара обещала попридержать беженцев, запасы которых у неё огромны, на своей территории; за это ЕС обязался выдать 3 млрд евро немедленно и 3 млрд чуть позднее, а также начать подготовку введения безвизового режима и переговоры о вступлении 70-миллионной страны в себя.
Критики на этом месте отмечали, что при таких раскладах дешевле было продолжать принимать в год по миллиону сирийцев и пакистанцев. Однако европейские лидеры, очевидно, рассудили, что с волной «бедных крошек», грозящей перекройкой хорошо слежавшейся политической иерархии и приходом к власти евроскептических националистов в ключевых странах союза, нужно решать сейчас и срочно — а способы отложить и безвизовый режим, и членство Турции найдутся.
В такой ситуации понятно, почему втайне весь Запад не мог не держать кулаки за успех заговорщиков. Придя к власти (с помощью США или без), заговорщики в любом случае принялись бы торговаться за своё международное признание. А где есть предмет торга — там есть и сам торг: Америка надеялась бы выторговать себе более прочные антироссийские позиции Анкары и лояльность к проекту «проамериканский Курдистан». Европа — удержание беженцев на турецкой территории без неприятного слияния и безвизовости. И так далее и тому подобное. Пожалуй, только Россия да Израиль, с которыми Эрдоган в последний момент успел в очередной раз начать налаживать отношения, не выиграли бы ничего значимого.
Поэтому западная печаль, сопровождающая победу Эрдогана над путчем, объяснима. Интереснее другое.
США, будучи всё менее замаскированной колониальной империей в традиционном смысле слова, выходят из турецкого конфликта без особых потерь. Их положение на планете уникально: они могут совершенно благожелательно спонсировать антигосударственные движения в любой из стран-вассалов, не опасаясь катастрофического развития отношений, — поскольку при любом исходе слишком значительная часть национальной элиты страны-вассала интегрирована в Pax Americana. И в случае, если очередной заговор там проваливается, Америка остаётся всего лишь при своих, делает лицо кирпичом и покрикивает на тему «не сметь приплетать нас к заговору». Есть все основания полагать, что и Эрдоган на какую-либо смену макрополитической ориентации не пойдёт — и максимум попробует продавить у «провинившегося начальства» право жёстче прессовать противников, от курдов до оппозиции.
Европа же вступает в очередную серию неприятностей. Она в последние годы вообще получила роль «глобального потерпевшего» — расплачиваясь за все случаи дружного проявления верности американским целям и задачам. За верность им в Ираке и Афганистане она получила Париж (2 раза), Брюссель и Ниццу. За верность им в Ливии и Сирии она получила набег беженцев, «кёльнскую ночь изнасилований», подъём национал-изоляционистских партий и в конечном итоге брексит.
Сейчас ей предстоит заново торговаться с Турцией. Потому что Эрдоган, озвучивший во вторник на митинге готовность «ввести смертную казнь, если народ того потребует», играть уже начал. Тут надо понимать, что принципиально смертная казнь ничего не значит. Америка казнит своих врагов и преступников в открытую. В тюрьмах европейского Гаагского трибунала также поразительным образом подскакивает смертность от различных естественных причин. В Великобритании как мухи умирают исчерпавшие свою полезность политические беженцы из других стран. Справедливости ради отметим, что и в постсоветских государствах, включая Россию, террористы особо не заживаются.
Поэтому, желай Эрдоган ввести по-настоящему казни официально — он мог бы это просто сделать. Но он вместо этого публично и эмоционально анонсировал возможность их возвращения — тем самым совершив первый ход в новой партии торговли с «единой Европой», которая в принципе хочет от Турции только одного — чтобы «кран с беженцами» протекал как можно меньше. И которой теперь придётся иметь дело с Эрдоганом обиженным, злым и желающим поторговаться заново.
...Из всей этой игры престолов можно сделать следующий вывод. Пока что сохраняется ситуация, в которой глобальный гегемон продолжает сбрасывать на государства-вассалы все последствия собственной глобальной политики.
При этом, однако, имеется один всё более конфликтный нюанс. Суверенитет «вассальных элит» Америки в нынешней формации есть вещь условная. И существует он ровно до тех пор, пока эти элиты не удаётся свергнуть другим, ещё более проамериканским (т.е. обладающим ещё более дешёвым предложением для Вашингтона) силам.
Это нервирует, но деваться «недостаточно проамериканским» элитам пока что некуда — внятного противовеса Pax Americana до сих не существует.
Вопрос в том, достигнет ли в ближайшие годы количество «недобитых союзников США» некоей критической точки неприятия имперской политики метрополии. Точки, за которой кто-нибудь из них первым действительно отважится на проведение по-настоящему суверенной национальной политики.
В этом случае в исторической перспективе говорить предстоит не столько о «новом противовесе американской модели мироздания», сколько о глобальном «движении неприсоединения» — без ярковыраженного центра, зато с общим пониманием суверенитета как базовой ценности.
Другое дело, что вряд ли лидерами этого «нового движения неприсоединения» станут элиты, выращенные в годы тотального американского диктата. На подобную наглость Эрдоган способен не больше, чем какая-нибудь Меркель.
Так что эти перемены, надо думать, произойдут уже при следующем поколении политиков — тех, кого условная «судьба России» по итогам будет привлекать больше, чем «судьба Украины».