Бундесканцлер Олаф Шольц внезапно объявил, что хочет поддерживать контакты с В.В. Путиным и намерен в ближайшее время провести с ним телефонный разговор. «И хотя я давно этого не делал, я намерен сделать это снова в ближайшее время», — сказал канцлер.
Из Кремля последовал краткий ответ: у Путина в планах пока нет телефонного разговора с Шольцем.
Получив отказ, Шольц высказался в том духе, что не больно-то и надо: «Для переговоров с Путиным мало поводов». То есть несколькими днями раньше они вроде как были, а теперь исчезли.
Принципиальный вопрос, однако: зачем вообще объявлять вслух о своём намерении провести беседу с руководством недружественной державы?
То есть позондировать почву бывает и можно, и порой даже нужно. Об этом говорит вся история мировой дипломатии, а равно история спецслужб.
Представители двух держав, отношения между которыми хуже некуда, тем не менее тайным образом встречаются, чтобы прокачать важные вопросы, представляющие взаимный интерес.
Подписанию перемирия между СССР и Финляндией 19 сентября 1944 года предшествовали тайные консультации сторон в Стокгольме под эгидой посла СССР в Швеции А.М. Коллонтай.
Ещё более известны контакты англо-американцев весной 1945 года с ведомством Гиммлера, проходившие в Швейцарии под началом Аллена Даллеса, — операция «Санрайз» по-американски, операция «Кроссворд» по-английски. Сюжет «Семнадцати мгновений весны» строится как раз на этих разведывательно-дипломатических усилиях.
А собкор «Правды» на Ближнем Востоке Е.М. Примаков в 1970-е годы по совместительству был эмиссаром КГБ и поддерживал тесные отношения с израильской военщиной, хотя посольства были закрыты в июне 1967 года. Была идея восстановить дипотношения между Израилем и СССР, но по ряду причин тогда не получилось.
Всё это классика, и в принципе ничто не мешало Шольцу послать в Стамбул в рамках операции «Тагесанбрух» какого-нибудь доверенного генерала на предмет тайных контактов с русскими. Дразнить своих гусей публичностью совершенно не нужно, а какой-нибудь предварительный зондаж — отчего бы и нет.
Правда, тут была бы проблема. Причём не та, что российское и германское руководства относятся друг к другу с крайней антипатией. Эта трудность вполне преодолима. Контакты и договорённости бывают не только между людьми, которые друг другу симпатичны, — партнёров не выбирают.
Трудность в другом. Разговаривать между собой должны серьёзные мужчины, располагающие внятными инструкциями, — тогда из этого может быть какой-то прок. А устраивать разговорное шоу а-ля Макрон — только беса тешить.
Но беда с Шольцем в том, что его серьёзным мужчиной никак не назовёшь. Будь он полномочным бундесфюрером на уровне хотя бы Аденауэра, Коля или Шрёдера, это было бы более интересно. Но слабый глава «светофорной» (красно-жёлто-зелёной) коалиции, где есть чудеса вроде Анналены, — о чём с ним разговаривать? И главное — зачем?
И мало того что «мы дома, как Литвой, осаждены неверными рабами». При выяснении объёма полномочий Шольца — а ведь с этого должен начинаться разговор, если он ведётся не для простой разгулки времени, а для каких-то осязаемых результатов, — тут же встаёт вопрос, до какой степени рейхсканцлер независим от Брюсселя и Вашингтона. Если он скажет да, а Урсула или Блинкен скажет нет, то чем разговор с Кремлём кончится?
И как раз его хаотические телодвижения последних дней — то я хочу поддерживать контакты, то для контактов нет поводов — заставляют предположить, что в данном промежутке времени ему сильно накрутили хвост. Чтобы даже и не помышлял хотя бы о чисто символических контактах.
Можно рассуждать о нынешнем состоянии бундесправительства в духе элегической гамбургской брошюры 1808 года «Германия в своëм величайшем унижении».
Когда Мельник-Киевский постоянно копытит Шольца, куда уж дальше?
Можно исходить из того, что немецкие очи сами бачили, що купували, им и разбираться.
Но в любом случае в нынешних гипотетических контактах Москвы и Берлина мало перспектив. До такой степени «некем взять», что даже неприлично.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.