«За год шутка может утратить актуальность»: Гарик Харламов о неуместном юморе, критике и Эдуарде Суровом

— Скоро на экраны выйдет мокьюментари с вашим участием. Этот жанр по понятным причинам отсылает нас к такому явлению, как мистификация. Не хотели бы вы принять участие в полноценной — скажем, литературной — мистификации? Придумать и раскрутить какого-нибудь персонажа и спустя, может быть, год признаться, что он — это вы?

— «Эдуард Суровый. Слезы Брайтона» — первый фильм в России в таком жанре. Проба пера для нас. И мы хотим посмотреть, как люди примут эту работу. Если она хорошо «зайдёт», будем продолжать веселиться. Есть такая традиция, что новое у нас зритель принимает осторожно, поэтому надо аккуратно и поступательно действовать в этом направлении.

 — Приняли бы вы участие в Евровидении в образе Эдуарда Сурового, если бы вам предложили?

— Вы практически попали этим вопросом в наш фильм. Чтобы не раскрывать все секреты, скажу, что этот ход мысли крайне близок к сценарию. Но я не могу спойлерить, поэтому не буду говорить о Евровидении.

— Фильм о Суровом предназначен для подготовленной публики, или же это массовое кино?

— Честно скажу: не знаю, как отреагируют все, кто не знаком с творчеством Эдуарда Сурового. Конечно, мы делали проект для тех, кто в курсе. Ведь сам Суровый — не для всех, не каждый понимает его песни, юмор. Так что в идеале — наш фильм для подготовленной публики, знакомой с песнями Эдуарда. Хотя... Можно посмотреть картину, не зная ничего об этом герое. Интересно было бы показать наш фильм такому человеку. Правда, я не знаю таких...

— Много ли монологов не вошло в фильм?

— Не так много такого материала. Некоторые вещи, проговариваемые героями, устарели, нам пришлось от них отказаться. За год шутка может запросто утратить актуальность. Но всё же нам было проще, забракованного материала весьма немного, у нас же псевдодокументалистика.

— С момента последней вашей продюсерской работы в кино — это был «Самый лучший фильм 3» — прошло почти десять лет. Расскажите про ваш опыт продюсирования. Что было самым сложным в создании фильма про Сурового?

— Я участвовал в проекте с первой до последней буквы — и в написании сценария, и в создании героя, и в игре, и в съёмках — так что продюсерство это весьма номинальное. Скажем так, это был один из множества аспектов работы.

• Кадр из фильма «Эдуард Суровый. Слёзы Брайтона»
• © Пресс-служба телеканала ТНТ

— В каких ситуациях вы считаете юмор неуместным, существуют ли для вас запретные темы?

— Безусловно, есть запредельные вещи, которые я не позволю себе. Смеяться над инвалидностью, к примеру. Над религиозными чувствами людей. Но надо понимать, что шутка шутке рознь. Одно дело шутить над инвалидом, другое дело шутить над некой проблемой — причём так, чтобы никому не было обидно. Не переходить на личности. Это тонкая материя. Есть же и чёрный юмор, когда шутки звучат очень жёстко.

Но всё же существуют темы, над которыми я бы никогда не взялся шутить: теракты, болезни, геноцид и так далее.

— Вы всегда спокойно реагируете на критику, находите в себе силы отшутиться? Бывает ли такое, что вы не можете поставить человека на место словом — и используете какие-то другие ресурсы?

— Без конструктивной критики можно очень сильно потерять в качестве. Это необходимая вещь, без которой ничего вменяемого не получится. Можно «потерять берега». Мы же не всегда видим со стороны то, что делаем. Не можем это оценить.

И потому критика — наш неотъемлемый инструмент, когда мы работаем над передачей, придумываем скетчи или создаём контент. Каждый раз материал проходит сито из авторов, редакторов, продюсеров. Иногда бывает так, что «уходишь в творчество», а ведь юмор — вещь субъективная: одному смешно, другому нет, поэтому и нужен фильтр.

Чтобы это можно было показать на ТНТ, чтобы миллионы людей это увидели, нам необходима и редактура, и критика со стороны людей, которые понимают, что говорят. Они не стремятся сделать хуже, это не критика, граничащая с оскорблением, нет. Вообще, критика полезна в любой профессии.