«Мир меняется, персонаж остаётся прежним»: Кустурица рассказал о будущих фильмах по произведениям Лермонтова и Айтматова

— У вас было время следить за ходом чемпионата мира по футболу?

— Я следил!

— Он вам понравился? Как вам Россия?

— Россия, я считаю, многое сделала, чтобы турнир стал лучше. И это огромное достижение. Славянам непременно нужно принять гостей как следует, и вам удалось продемонстрировать настоящее гостеприимство. Люди во всём мире видели его на своих телеэкранах.

— Вы часто приезжаете в Россию на музыкальные и кинофестивали. А теперь будете снимать здесь фильм по произведению Лермонтова «Герой нашего времени». Расскажите, пожалуйста, подробнее об этом проекте.

— Он будет о современности. Я считаю, что роман «Герой нашего времени» позволяет передать современность через главного героя и меняющееся окружение. Надеюсь, что картина выйдет на русском языке с участием кого-то, кто будет вести нас через войну — в Сирии или в Ливии, — чтобы в фильме было всё то, что есть в романе, но в современном нам контексте. Мир меняется, но персонаж остаётся прежним.

— Вы будете снимать только российских актёров?

—  Безусловно! Каждый раз, снимая кино о цыганах, я отправлялся к цыганам. Сейчас еду в Китай, чтобы снимать китайский фильм, и работать там буду только с китайцами.

Я хочу показать миру универсальность идеи о том, что кино не находится в плену у слов, а служит выражением полноты эмоций, которые я хочу донести до своей аудитории.

В данном случае не нужно даже знать язык. Глаза, уши, а главное — душа позволят всё понять.

— Кандидаты на роли у вас уже есть?

— Пока нет.

— А вы уже можете рассказать о картине, которую будете снимать в Китае?

— В следующем году начнутся съёмки. Я заканчиваю книгу, которую планирую опубликовать, и сразу после этого человек из Китая, обладающий более глубокими познаниями, поможет мне доработать сценарий. А завершатся съёмки к концу следующего года.

— На днях вы как актёр присоединились к съёмкам фильма российского режиссера Андрея Волгина «Балканский рубеж». Это военная драма. Вы часто снимаете кино о войне, но с какой-то мягкостью и лёгкостью — так, что у зрителей потом не остаётся ощущения подавленности или отчаяния. Вы попробуете подстроиться под то, как войну видит Волгин?

— Я попытался. У меня маленькая роль. Я просто хотел участвовать в работе над картиной, которая снимается в Сербии и посвящена трагическим событиям, о которых мы не говорили. К счастью, наши русские братья нашли и таланты, и средства, чтобы показать масштабы тех бомбёжек. Через любовную линию будут показаны последние дни ухода русских из Косова, связанные с драматическими события конца прошлого века, когда нас бомбили. И с этих бомбардировок Сербии начался новый колониализм.

— Вас не смущает то, что картину о войне в вашей стране снимает зарубежный режиссёр?

— Это очень хорошо. Потому что, если такую картину не снять (а мы её не сняли), это будет значить, что в нашей общественной жизни что-то не так — что мы не стараемся закрепить в памяти и художественно изобразить крайне значимую страницу нашей истории.

— Недавно вы упомянули, что планируете взять в работу фильм по произведению Чингиза Айтматова. О каком произведении идёт речь?

— «Белое облако Чингисхана», замечательная история. Войско Чингисхана идёт покорять Запад, и он ради боеспособности своих воинов запрещает женщинам в походе рождать детей. Но ребёнку не запретишь появиться на свет, и вот одна женщина рожает. Теперь ей грозит казнь. Чингиз Айтматов восхитительно пишет, и это удивительный рассказ.

— Вы будете играть в этом фильме?

— Нет. Если не Чингисхана, то никого! Я больше играть не хочу.

• © RT

— Почему?

— Раньше я снимался, в том числе в своих фильмах, но тогда порой делал это, потому что нуждался в деньгах, а сейчас — потому что захотел привнести в фильм собственные чувства и эмоции.

— Фестиваль русской музыки «Большой» проходит в Сербии уже в шестой раз. По вашим ощущениям, за эти шесть лет российско-сербские культурные связи как-то упрочились? Не планируете ли вы превратить музыкальный фестиваль в фестиваль музыки и кино?

— Сербско-российские культурные связи имеют долгую историю. Со времён Первого сербского восстания (против османского владычества в 1803—1813 годах. — RT) у нас близкие отношения. В этом культурном обмене были подъёмы и спады.

Наш скромный фестиваль проходит весьма стабильно, и ему нет необходимости особо разрастаться. Просто для информации скажу, что в январе у нас состоится двенадцатый кинофестиваль «Кустендорф», в котором участвуют и российские короткометражки. То есть к кино применяется такой же подход.

Это очень хорошая идея, позволяющая представить, как культуры большой страны и маленькой страны могут встретиться друг с другом на основании того общего, что у них есть. У нас очень схожие языки и все возможности для развития и закрепления нашего видения культуры.

Мы живём в эру того, что я называю «научной культурой», которая, я считаю, для нас слишком поверхностна. Наши культуры коренятся в религии. Я не говорю, что всякий культурный человек должен быть религиозным, но, чтобы быть в состоянии направлять своё будущее, нужно понимать прошлое.

Если мы поддадимся на американизированную пропаганду и будем только и делать, что постоянно смотреть на экран, время от времени водя по нему пальцем, а элиты будут думать только о себе, мы просто пойдём ко дну.

Да, «Большой» — это фестиваль, на котором мы показываем то значимое место, которое занимают русские композиторы, и то, как их воспринимают лучшие исполнители в мире. И в этой маленькой деревеньке демонстрируем в деле идею «глобальной деревни», где всё ощущается везде и сразу, идёт ли речь о футболе или о классической музыке.

Но я очень рад тому, что этот фестиваль стал для Сербии и России местом встречи. Надеюсь, мы продолжим его развивать и он будет расти, но не до монструозных размеров (такую тенденцию мы сегодня наблюдаем), а до размеров, которые будут позволять нам со всем управляться.

— Немного о политике. Как космополит ощущаете ли вы изменения в политике в мире и, в частности, в Европе? Евросоюзу всё труднее найти общее решение по многим вопросам, особенно по поводу иммигрантов.

— Искусственный мир, созданный средствами массовой информации и европейскими элитами, сейчас переживает деградацию. С одной стороны, Германия находится на вершине экономического успеха. С другой стороны, существует кризис с мигрантами, привнесённый со стороны. И те, кто его привнёс, не задают настоящих вопросов.

Я не против миграции, я сам себя считаю в какой-то степени мигрантом. О том, что Европу захлестнёт волна мигрантов из Африки и с Ближнего Востока, говорил Муаммар Каддафи — до того, как его убили. Он предупреждал европейцев: «Не нужно этого делать, вы получите такой приток людей, которого никогда не сумеете переварить». Но люди не учатся на ошибках и не ведут себя рационально. Вся Европа разделена.

Может быть, этим мигрантам следовало бы отправиться в Саудовскую Аравию, одну из богатейших стран мира? Но они хотят в Германию. Предпринимается ли попытка уничтожить Европу, перемешать в ней кровь так, чтобы у нас не осталось национальных государств, а только регионы, где религия и культура не важны? Не видит этого только слепой.

Мы видим разрушение Европы, и мне от этого так печально! Потому что такие организации окружает политика элит, которые порождают кризисы на Ближнем Востоке, разжигают войны и направляют в Европу приток мигрантов, распланировав для себя в будущем её уничтожение.

Уничтожение Европы — в их планах, не в наших. Мы живём на окраине Европы, и я европеец, я восточноевропеец, и весь мой образ жизни непосредственно связан с историей Европы. Те же, кто проводит эту политику деградации, разжигают войны и открывают двери хаосу.

— На ваш взгляд, какую роль на мировой арене Россия, Америка, Китай и Европейский союз будут играть лет через пять?

— Лет через пять у нас, вероятно, произойдёт экономическая интеграция Евразийского континента, и жизнь простых людей из-за этого улучшится — если не будет большой войны. Но я не думаю, что такая война начнётся, учитывая баланс, учитывая российский и китайский потенциал. Возможность производить товары внутри Евразии подарит Востоку и Западу большую сплочённость. Евразийское будущее неизбежно.

Мне кажется, есть два варианта развития событий.

Западная Европа или Америка могут пойти по стопам Наполеона, который отправился в Россию с шестисоттысячной армией, а вернулся с тридцатитысячной. Потерпел поражение и Гитлер.

Сейчас, по сути, опять раздаётся вопрос: «У России столь обширные территории и такие природные богатства — мы позволим ей добывать их самостоятельно? Если бы мы могли дать ей технологии, мы могли бы её колонизировать». Думаю, Россия такого не допустит.

Вот почему я говорю о том, что в итоге мы можем увидеть экономическое (и необязательно политическое) объединение Евразии. Да, это настоящая перспектива, которая непременно будет способствовать благополучию всех этих культур.

Смотрите полную версию интервью на сайте RTД.