«Мы обсуждаем с Китаем сделку на 3 млрд юаней»: первый зампред ВЭБа Цехомский о новых проектах стран БРИКС

— Внешэкономбанк в рамках БРИКС активно развивает двустороннее сотрудничество в области инфраструктурных проектов, особенно с партнёрами из Китая. Не могли бы вы поподробнее рассказать о взаимодействии с КНР по проекту «Один пояс — один путь»?

— Мы сейчас активно обсуждаем сделку объёмом практически в 3 млрд юаней — это более $400 млн. Речь идёт о лизинговой сделке — финансировании железнодорожных подвижных составов. Фактически эти вагоны передвигаются по всему Шёлковому пути. Они находятся и в Китае, и в России, и в Восточной Европе. Эта сделка заинтересовала наших китайских партнёров, и это, наверное, одна из таких больших инфраструктурных транзакций, которая может произойти в ближайшее время.

— А почему большинство совместных проектов в рамках БРИКС рассматривается именно в сотрудничестве с Китаем?

— Китай сейчас наиболее близкий партнёр для нас. Это огромная страна и, в отличие от других государств БРИКС, очень активна в международном финансировании. В Китае есть ресурсы, есть средства, которые они активно инвестируют вне своей страны. КНР заинтересована в партнёрах, а также в активном экспорте своей продукции за границу, например, машиностроительных проектов.

— ВЭБ и Государственный банк развития Китая подписали соглашение о сотрудничестве в сфере инноваций на общую сумму 6 млрд юаней на срок до 15 лет. Известно, что в общей сложности ВЭБ договорился о привлечении около $2 млрд на поддержку инновационных проектов — в первую очередь российских. Сумма впечатляющая, но хотелось бы немного конкретики. Могли бы вы рассказать, о каких именно проектах идёт речь?

— Для нас это очень важная веха, потому что это сделка впервые напрямую связана не с китайским фактором или с какими-то международными трансграничными транзакциями, а с новыми технологиями. Сегодня тема новых технологий, безусловно, номер один.

Говорить о каких-то конкретных проектах немножко рано. Мы не очень хотим анонсировать эти сделки, потому что процесс инвестирования будет достаточно сложным. Как и любой проект совместного инвестирования в новые технологии, это — длительный процесс, квазивенчурное финансирование. Проекты высоких технологий сложны в оценке.

Применительно к отраслям речь идёт о проектах в области блокчейн, которые мы сегодня активно пропагандируем на российском рынке. У нас есть и целый ряд других проектов, связанных с новыми технологиями в инфраструктуре. Это — новая инфраструктура городов, в том числе и для кибербезопасности, и для качества жизни горожан.

— Не рискованно делать ставки на привлечение китайского капитала, ведь юань — очень нестабильная валюта? Например, в конце прошлого года в течение недели нацвалюта КНР обвалилась до восьмилетнего минимума. И до сих пор волны девальвации сменяются периодами стабильности. Как вы планируете хеджировать риски?

— Существуют разные способы хеджирования. Например, хеджирование естественное, когда фактически наш клиент планирует экспортировать что-то в Китай, то есть он будет получать выручку в той же валюте, в которой кредитуется, — тогда валютный риск исключается. Таких проектов, к сожалению, не так много, но они есть. Это могут быть ситуации, когда мы фактически будем кредитовать в рублях. Китайские партнёры заинтересованы в привлечении средств в рублях на российском рынке. Это, наверное, не очень большие объёмы, но такие возможности есть. Ну и, конечно, зачастую эти риски будем брать мы, то есть фактически делать рублёвый хедж и клиенту уже предоставлять деньги в рублях.

— Но ведь есть и другие страны — участницы БРИКС. Намерен ли ВЭБ в перспективе привлекать суммы и в других валютах, например, рупиях или бразильских реалах?

— К сожалению, у нас нет с другими странами БРИКС такого большого партнёрства, как с Китаем. Первые попытки есть пока с Индией, с которой обсуждается целый ряд проектов. Но, к сожалению, сегодня Индия не очень активна с точки зрения объёмов сделок и привлечения ресурсов на российский рынок. Мы недавно подписали совместный фонд на $200 млн с частной индийской компанией в области новых технологий. То есть в принципе интерес к России есть, в частности к программированию. Сейчас, наверное, Индия — один из лидеров в офшорном программировании. Поэтому создание совместных предприятий, где часть кода пишется в России, а часть — в Индии, для индийцев очень логично.

Ещё сложнее обстоят дела с Бразилией и ЮАР из-за географической и экспортно-импортной отдалённости этих стран от России.

— Учитывая высокую конкуренцию проектов других стран БРИКС, есть ли вероятность, что Россия в ближайшее время не сможет получить серьёзных инвестиций в свои новые проекты?

— Мы уж точно не боимся конкуренции. Несколько лет назад, наверное, Россия была менее инвестиционно привлекательной. Сегодня за счёт переоценки активов Россия может быть очень интересным плацдармом для большинства международных инвесторов. Поэтому, с точки зрения конкуренции, точно не боимся.

— В феврале глава ВЭБ Сергей Горьков говорил, что у банка БРИКС достаточно сложные требования к реализации совместных проектов, в том числе по санкционности. Не могли бы рассказать, с какими трудностями пришлось столкнуться в ходе совместной работы и как эти проблемы решались?

— Сегодня, к сожалению, мы можем констатировать очень маленький объём инвестиций. Пока был одобрен и профинансирован только один проект. К сожалению, банк БРИКС имеет очень ограниченный аппетит к инвестированию в Россию. С точки зрения риска, сегодня банк БРИКС предпочитает суверенный риск, то есть он готов брать риск других международных финансовых институтов, которые работают в России, — ЕАБР (Евразийского банка развития) или Международного инвестиционного банка, но они не совсем готовы сегодня брать риски наших клиентов, они всегда хотят посредника. К сожалению, это ограничение очень серьёзное для инвестирования, потому что эти международные финансовые институты ограничены капиталом, они тоже не могут являться посредником привлечения средств. 

Поэтому сегодня все инвестиции в Россию банка БРИКС — это порядка $100 млн при вложениях ВЭБ в уставный капитал банка БРИКС в объёме $2 млрд капитала. Конечно, санкции сильно ограничивают их возможности инвестировать в Россию, но наверняка можно найти инструменты и подходы, как продолжать инвестирование.

— Выпуск рублёвых облигаций банком БРИКС способен каким-то образом решить эту проблему? В июне этого года НБР БРИКС как раз заявил, что через пять-шесть месяцев выпустит рублёвые облигации на $250 млн. Какие перспективы открываются с выходом банка БРИКС на российский рынок?

— Мы надеемся, что эта сделка произойдёт если не в этом году, то в начале следующего года. Если НБР БРИКС получит рубли, то уж точно эти рубли должны быть инвестированы в Россию. Это будет первая ласточка. Понятно, что $250 млн в рублях — это не особо большая сумма сделки для такого банка. Мы думаем, что это просто первый пробный шар; после этого могут последовать новые инвестиции.

— Напоследок хотелось бы узнать, какие ожидания, и, возможно, планы связывает ВЭБ с предстоящим саммитом БРИКС в китайском Сямэне 3—5 сентября? Будут ли подписаны новые соглашения?

— У нас будет подписание соглашения о взаимном кредитовании в локальных валютах, национальных валютах стран БРИКС и подтверждение взаимного кредитного рейтинга между институтами развития стран БРИКС. Это важная веха и, конечно, мы всегда смотрим на эти мероприятия с точки зрения возможности поделиться опытом и получить новые знания.