«Идут своим путём»: аналитик Stratfor рассказал об изменениях в России за 30 лет
- РИА Новости
«Я не эксперт по России. Я не говорю и не читаю по-русски. Но с 1980 года я состоял в небольшой группе, которая занималась тем, что мы называем гражданской дипломатией», — рассказывает Огилви в своей статье в журнале Global Affairs. Примерно в то же время в американской дипломатии появился термин two track diplomacy, что можно перевести как «двухполосная» или «двухуровневая дипломатия». Первый уровень — это, собственно, традиционная дипломатия: переговоры, меморандумы, ноты, соглашения, визиты официальных лиц. Второй уровень — контакты между населениями двух стран: банкиры встречаются с банкирами, учителя говорят с учителями и т.д. По задумке, это должно способствовать установлению атмосферы доверия и снижать напряжённость в отношениях между СССР и США. Реализуя эту стратегию, Огилви несколько раз посетил Советский Союз.
Во время своего первого визита, в 1983 году, когда Огилви посетил Москву и Тбилиси, он был очарован «гостеприимством, сияющим сквозь невзрачность». Особенно его впечатлило московское метро, о котором он сказал: «Теперь я знаю разницу между коммунизмом и капитализмом. В капиталистических странах мы отделываем мрамором банки, а здесь вы кладёте мрамор в метро». Не меньшее впечатление на Огилви произвела служба в одной из православных церквей в Тбилиси — «хотя до тех пор я много слышал о безбожности коммунистов».
Вторую поездку аналитик совершил уже в 1986 году. Тогда он застал первые признаки гласности и перестройки в СССР. Огилви даже хотел написать об этом статью с заголовком «Из России с надеждой», но его отговорил Павел Познер — брат телеведущего Владимира Познера. «Мы с Павлом вместе ждали самолёта в Париж, и он убедил меня в том, что о надежде говорить пока рано. Но он был не прав», — вспоминает автор материала.
Третья поездка, которая состоялась в 1991 году, запомнилась американцу тем, что в России появились супермаркеты. «Не было больше длинных очередей, стоящие в которых надеялись купить любую еду, которая только ещё оставалась в наличии, — вспоминает автор. — Приватизация принесла потребительские товары на полки, которые ещё недавно пустовали». Вместе с тем он признаёт, что проводившаяся в стране политика приватизации обернулась катастрофой. «Единицы, которых потом прозвали олигархами, сконцентрировали в своих руках несметные богатства, пока обычный народ смотрел, как пенсии уносит штормовыми порывами инфляции».
В следующий раз Огилви оказался в России только в 2005 году. Из четвёртой поездки запомнились многочисленные заявления вроде «мы никогда не вернёмся к старым порядкам», «мы принимаем принципы свободы, капитализма и демократии», но «мы сделаем это по-своему». Ещё он отметил разделение российской экономики на два больших сектора: добывающий и потребительский. Причём последний, по его словам, был слабо развит.
Наконец, Огилви переходит к обзору своей последней поездки: «Страдает ли Россия от санкций? Немного. Собирается ли она завоёвывать Запад? Абсолютно нет. Наоборот — я видел веселье, я видел богатство. Я видел на улицах людей, свободных во всём, способных на самовыражение. Их позы, их походки, их глаза, их одежда!»
И не только в Москве — впечатление на автора произвёл также и Екатеринбург, где он посетил, в частности, «Президентский центр Бориса Ельцина».
Благодаря последней поездке он сделал два вывода. Первый — стратегия импортозамещения работает. «Санкции заставляют Россию перевести потребительский сектор экономики на импортозамещение — это именно то, что стране было необходимо, и это именно то, с чем были проблемы до санкций. В ситуации, когда возможность импортировать потребительские товары ограничена, они учатся производить собственные. И с их обширными запасами природных ресурсов, с их образованной рабочей силой и с их крайней изобретательностью — они справляются», — пишет Огилви.
Второй вывод касается сравнения путей развития России и Китая. Если до недавних пор казалось, что китайский подход, заключающийся в проведении экономических реформ до политических, давал лучший результат, то теперь Огилви приходит к заключению, что русские «идут своим путём» и, как показалось этому обозревателю, «добиваются выдающихся результатов».