Эксклюзивное интервью Дилмы Русеф RT после отстранения от власти. Полный текст
Здравствуйте! С Вами очередной выпуск программы «Интервью» — выпуск, вне всяких сомнений, особенный, потому что нам выпала честь взять интервью у президента Бразилии Дилмы Русеф. Сегодня и она, и страна в целом переживают сложный период. Госпожа президент, большое спасибо! Хочу поблагодарить Вас за то, что Вы уделили нам время и за доверие к нашему каналу — к RT. Спасибо большое!
Дилма Русеф: Большое спасибо и Вам за то, что дали мне возможность обратиться ко всему российскому народу.
RT: Если позволите, мой первый вопрос (прежде чем мы перейдем к чисто политическим темам) будет касаться, скорее, личной сферы. В настоящее время Вы находитесь водворце Алворада как бы в изгнании в своей собственной стране. Как Вы себя ощущаете в этой ситуации? Я спрашиваю об этом, потому что многие бразильцы на улице задают мне этот вопрос. Они хотят знать, как Вы себя чувствуете. Хватает ли Вам сил стойко держаться в эту трудную минуту?
Дилма Русеф: Я настроена достаточно позитивно. Я продолжаю бороться не только за пост президента, но и в первую очередь за демократические права в моей стране. Честно говоря, я не намерена сидеть взаперти в своей официальной резиденции — во дворце Алворада. Я хочу посетить многие города Бразилии, побеседовать с народом, увидеться с разными людьми. Это позволит мне рассказать Бразилии (а возможно, и всему миру), что на самом деле происходит в стране, как мы собираемся бороться с тем, что, на наш взгляд, является попыткой государственного переворота.
RT: Да, говоря об импичменте, о политическом суде, я бы хотел спросить вас, не является ли это, по сути, переворотом без применения оружия? Так сказать, «холодным», теневым переворотом? И в какой степени, по Вашему мнению, этот переворот направлен лично против Вас? И можно ли утверждать, что он направлен не только против Бразилии, но и против её союзников, например, стран БРИКС?
Дилма Русеф: Я считаю, что осуществляется процесс импичмента, процесс отстранения президента от должности. Импичмент предусмотрен конституцией нашей страны. Но лишь в случае превышения президентом своих полномочий или нарушения с его стороны Конституции и прав человека. Мы полагаем, что в данном случае речь идёт о перевороте, поскольку никаких нарушений закона не было.
Они судят меня из-за проблемы дополнительного бюджетного кредита. Но эту практику использовали все президенты до меня. И это никогда не считалось преступлением и не должно считаться таковым и сейчас. Нет никаких оснований считать это преступлением. Говорить о преступлении можно только тогда, когда оно законодательно определено. Поэтому мы считаем этот импичмент переворотом: ведь в самой Конституции ясно написано, что обязательным условием импичмента президента является нарушение с его стороны законов страны и прав человека. Но действия президента, рассматриваемые в рамках начатого процесса импичмента, строго говоря, не являются такими преступлениями. Кроме того, Бразилия — президентская республика. Нельзя отправить в отставку главу государства и правительства, если он не совершил преступления.
У нас не парламентская республика, в которой президент может распустить конгресс, который, в свою очередь, может вынести вотум недоверия президенту по чисто политическим мотивам. То есть у нас невозможен импичмент по политическим мотивам, из-за политического недоверия к президенту республики. Мы считаем: то, что сегодня происходит в Бразилии, — это попытка сместить президента, который абсолютно ни в чём не повинен, в отношении которого не ведётся никаких судебных разбирательств, связанных с коррупцией. И делается это для того, чтобы политики, проигравшие выборы в 2014 году, смогли без проведения новых выборов, взять государство под контроль. Именно это сегодня и происходит.
Была предпринята попытка заменить всю политическую программу, касающуюся социальной сферы и экономического развития страны и направленную на борьбу с кризисом (который имеет место в Бразилии в течение последних лет), на программу, носящую явно неолиберальный характер. Неолиберальная программа, в частности, предусматривает сведение принятых нами социальных программ к минимуму в соответствии с доктриной минимального государственного вмешательства в экономику, с доктриной, которая идёт вразрез со всеми положениями бразильского законодательства. Она фактически отменит действующую программу государственной помощи в сфере здравоохранения, в строительстве, в создании условий для того, чтобы у граждан были собственные дома, программу доступности качественного образования, закон о минимальном размере дохода, гарантированного самому бедному населению Бразилии.
Они хотят лишить граждан страны этих прав, одновременно проводя антинациональную политику, например, в вопросах, касающихся нефтяных ресурсов Бразилии. Бразилия обнаружила существенные нефтеносные месторождения в одном из регионов страны на глубине семи тыс. м в подсолевых пластах. Министры утверждали, что разработка этих ресурсов невозможна. Но сейчас мы добываем миллион баррелей нефти в день из нефтяных запасов, находящихся в подсолевых пластах. Вне всяких сомнений, о невозможности разработки этих пластов говорилось с целью изменить законодательство, чтобы гарантировать доступ к этим месторождениям различных международных предприятий. Важно отметить, что во внешней политике мы (с самого начала правления президента Лулы, а также при моём правительстве) стремились укреплять связи со странами Латинской Америки, Африки, странами БРИКС, а также с другими развивающимися странами. Не разрушая при этом, разумеется, отношений с развитыми странами — США и Европейским союзом. БРИКС, по моему мнению, является одной из самых важных многосторонних групп, созданных за последние 10 лет. Но взгляды временного правительства, пришедшего сегодня к власти, не согласуются с нашими представлениями о БРИКС и значением, которое мы придаём Латинской Америке. Они даже говорят о закрытии наших посольств в африканских странах. А у нас совершенно особые отношения с Африкой: ведь Бразилия — страна с самым большим процентом населения африканского происхождения в мире (после самих африканских стран, разумеется). У нас очень много этнических африканцев. Поэтому на протяжении последних лет мы придавали очень большое значение контактам с африканскими государствами — и не только с португалоязычными. Это говорит о многостороннем видении мира в противовес традиционному, которого придерживаются те, кто сегодня узурпировали полномочия правительства и предпринимают действия, которые не соответствуют программе, одобренной бразильским народом во время моего избрания на пост президента. Я набрала тогда 54 млн голосов.
RT: Вы затронули многие темы. Мы вернёмся к некоторым из них позже — в частности, к вопросам социальной поддержки и проблеме полиэтнического населения страны, отношение к которым меняется с приходом нынешнего временного правительства. А сейчас, если позволите, хотелось бы более подробно обсудить, как происходящее в Бразилии влияет на ситуацию на всём Южноамериканском континенте. Мы слышали мнения многих президентов о событиях в Бразилии. В частности, мнение президента Эквадора Рафаэля Корреа, который считает, что это фактически повторение операции «Кондор». Как Вы считаете, это так? Существуют ли внешние силы, пытающиеся изменить политический баланс в Латинской Америке?
Дилма Русеф: Возможно, действительно имеет место попытка изменить баланс политических сил в Латинской Америке. Это связано с той важной ролью, которую Бразилия играет в регионе. Но я хотела бы отметить одну вещь – этот процесс внутриполитический. Им управляют национальные игроки, сфера интересов которых лежит явно внутри Бразилии. Нынешние события никак нельзя отнести на счёт какого-либо внешнего вмешательства. Это было бы неверно. На самом деле в стране происходит нечто иное.
Но не будем забывать, что речь идёт о таком влиятельном игроке на континентальной – да и международной – политической арене, как Бразилия. Когда в такой стране подобным образом меняется власть, то это, безусловно, выгодно различным игрокам.
RT: Вы уже говорили это в интервью RT. Однако совсем недавно мы вновь получили информацию – в частности, от WikiLeaks, – что Мишел Темер, исполняющий сегодня обязанности президента Бразилии, в 2006 году, когда президентом был ещё Лула да Силва, контактировал с посольством США в Бразилии. Поддержка этой политической фигуры, скажем так, выгодна Вашингтону и крупным банкам. В Вашем правительстве он был вице-президентом. Во-первых, хотел бы спросить: было ли заметно, что Темер преследует определённые интересы? А во-вторых — каких изменений в политике страны следует ожидать, когда такой человек приходит к власти?
Дилма Русеф: Нет, у вице-президента Темера не было никаких признаков наличия подобных интересов. Да, по информации WikiLeaks, у него были такие контакты. Я не считаю, что это политически верно: тесные контакты с представителями других стран — это неправильно. Но я ещё раз повторяю: я не считаю внешнее вмешательство ни основной, ни даже второстепенной причиной нынешних событий в Бразилии. Дело не в этом. Без какого-либо внешнего вмешательства у нас сложилась весьма тяжёлая ситуация. Этот государственный переворот не похож на прежние перевороты в странах Латинской Америки – с применением оружия, с танками на улицах, с массовыми арестами и пытками. Нынешний переворот происходит в рамках демократической системы, с использованием существующих государственных институтов — но направлен он на проведение непрямых выборов, что не предусмотрено Конституцией. Это переворот, который осуществляется руками людей, готовых порвать на части Конституцию Бразилии. Поэтому мы не знаем, каковы будут последствия, если принять во внимание, что правомочный импичмент без последствий был бы возможен только при наличии состава преступления, совершённого президентом. Если преступления нет, то импичмент незаконен. А поскольку он незаконен, то это серьёзная проблема для временного правительства. Я — живое доказательство неправомерности и несправедливости этой процедуры. И они не смогут это проигнорировать. Они устроили переворот — так что их можно назвать узурпаторами власти. А это — по политическим меркам — очень серьёзное обвинение.
RT: Говоря о политических проблемах Бразилии, мы уже упоминали деятельность временного правительства Мишела Темера. Поговорим об этом ещё. Но я хотел бы спросить вот о чём. Это правительство с временным президентом, которого поддержали всего 2% населения и в отношении которого есть информация, позволяющая начать против него самого процесс импичмента. Правительство с кабинетом, состоящим исключительно из представителей белой расы мужского пола, которое действует в поликультурной, как Вы говорите, стране. С министрами, в отношении которых ведутся разбирательства по поводу коррупции. Насколько законным является такое правительство?
Дилма Русеф: Легитимность отсутствует по причине первородного греха. Первородный грех – это процесс, который рождается из шантажа. Председатель палаты депутатов, который инициировал процесс импичмента, обвиняется в наличии счетов за рубежом, коррупции, отмывании денег. Получается, что этот процесс вскрывает язвы бразильской демократии, неизбежно приводя к разрушению самой правительственной структуры. Я не назначала его кандидатом на должности вице-президента или главы временного правительства. Я не хотела, чтобы он создавал правительство, состоящее только из белых мужчин — без женщин и без этнических африканцев, правительство, пренебрегающее одним из самых важных институтов, на котором зиждется национальная идентичность Бразилии, — Министерством культуры. Ведь культура имеет прямое отношение к национальному вопросу. В такой многонациональной стране, как наша, с нашим этническим разнообразием, культура является объединяющим фактором, позволяющим каждому выразить себя внутри этого многообразия. Поэтому всё происходящее крайне прискорбно. Это не только потеря гражданских прав и свобод, но и, я бы сказала, нарушение национального единства, происходящее из-за уменьшения роли этого министерства. Примечательна и другая характерная особенность этого правительства: сегодня оно предпринимает определённые действия, а уже завтра всё меняет. Это связано с тем, что оно нелегитимно и не имеет законным образом принятой программы действий. Оно не участвовало в выборах, не выносило свою программу на обсуждение, не отстаивало её в дебатах. Эта программа не одобрена населением. И поэтому правительство предлагает совершенно абсурдные шаги. Например, оно предлагает уничтожить часть единой системы здравоохранения Бразилии. Между тем эта система гарантирует, согласно Конституции 1988 года, бесплатную медицинскую помощь и общедоступные медицинские службы. А временное правительство хочет ликвидировать целостность этой системы, передав часть оказываемых населению услуг в сфере здравоохранения в руки частного сектора. Правительство сознательно провоцирует подобные конфликты, чтобы посмотреть, как прореагирует общество. А через день меняет свою позицию. Но ему плохо удаётся скрыть очевидный факт: все их усилия направлены на то, чтобы внедрить максимально неолиберальную программу в экономику Бразилии. В этом состоит их цель.
RT: Вы хотите сказать, что они как бы прощупывают пульс населения?
Дилма Русеф: В их действиях я вижу сочетание неспособности к управлению с попытками прощупать пульс гражданского общества. Имеет место и то, и другое.
RT: Я хочу спросить: что Вы чувствуете? Чувствуете ли Вы гордость за народ Бразилии? Вот Вы говорите о важности культуры, о прошедших в крупных городах манифестациях, отправляя тем самым чёткий сигнал временному правительству, предупреждая его, что «бразильскую культуру нельзя трогать, с ней нельзя играть». Такой же сигнал был дан на Каннском фестивале — на международном уровне.
Это самый важный момент — спонтанные манифестации простых людей, артистов, всех тех, кто выходит на улицы по зову сердца, осуждая то, что произошло. И это касается не только моего мандата. Это реакция граждан на эксперимент над демократией, на утрату конкретных прав. Я была чрезвычайно тронута демонстрацией в Каннах нашего кинорежиссёра, создавшего фильм «Водолей», а также многими другими акциями творческой общественности. Недавно в театре одного из бразильских городов спели кантату «Кармина Бурана», включив в неё политическую поговорку, которая выразила отвращение людей к узурпаторскому правительству.
RT: Есть информация, что временное правительство может отменить 75 законопроектов и поправок, запущенных Партией трудящихся за последние 13 лет. Я хотел бы спросить, не замечали ли Вы, что Ваш вице-президент не был согласен с тем, что Вы делали? Более того, был категорически против?
Это стало ясно только в последнее время. Во время моего первого мандата и в начале второго этого не было заметно. Но с определённого момента стало более чем очевидно, что вице-президент хотел в обход закона узурпировать президентскую власть. Но у него не было собственных сил, чтобы сделать это. Он нуждался в альянсе с бывшим председателем палаты депутатов, который контролировал часть конгресса. И этот бывший председатель палаты начал процесс импичмента. Он начал его по той простой причине, что против него самого должно было начаться расследование комиссией по этике и ему не хватало трёх голосов (чтобы заблокировать это расследование. — RT). Эти три голоса были у правящей партии, и он их не получил. Тогда он объявил публично — и это было освещено всеми СМИ, — что он собирался одобрить процесс импичмента, который хотела начать оппозиция. Это был шантаж.
И сам вице-президент в порыве откровения заявил представителям прессы, что он определил действия председателя палаты как «явный шантаж», так как тот одобрил и начал процесс импичмента, потому что ему не дали три голоса.
Удивительно, но в Бразилии эти действия нашли поддержку. Их одобрила старая бразильская олигархия, которая так и не смогла примириться с тем, что самые бедные слои населения получили доступ к программам и услугам, которыми они ранее не могли пользоваться, — речь идёт о путешествиях на самолётах, об увеличении доходов, о социальной помощи.
Понятно, что многое ещё нужно сделать. Сегодня совершенно очевидно, что мы противостоим кризису, который затронул все развивающиеся страны, включая Россию и Китай. Он ударил и по Бразилии — так же, как раньше ударил по развитым странам, которые на самом деле ответственны за этот кризис: ведь мы переживаем его последствия, хоть и запоздалые.
Все эти факторы соединяются, формируется союз СМИ, недовольных секторов бизнеса (потому что всегда во время кризиса появляется проблема распределения ответственности — кто платит за кризис) и того сектора центристской партии, который сегодня полностью подчинён бразильским правым силам.
RT: В том сценарии импичмента, который Вы так хорошо описали, важная роль отведена структурам, представляющим информацию. Поэтому я спрашиваю: какова роль СМИ здесь, в Бразилии, где они сосредоточены в руках немногих? Я много раз слышал об этом. Мы слышали также, что национальные массмедиа отражают интересы очень узких слоёв населения. Какие изменения Вы хотели бы видеть в панораме бразильских СМИ?
Дилма Русеф: Смотрите, здесь, в Бразилии, всегда обсуждался вопрос демократизации СМИ. Что это? Это экономическое регулирование деятельности массмедиа.
Мы не хотим никого контролировать, не хотим контролировать чьи-либо убеждения. Но мы хотим избежать олигополии, то есть ситуации, когда основные СМИ на медиарынке сконцентрированы в руках немногих бразильских семей. В этом случае СМИ превращаются в фактор дестабилизации демократического процесса в стране, и именно это, как мы видим, происходит сегодня.
Позиция бразильских СМИ очень лояльна по отношению к временному правительству и очень тенденциозна. Так что есть очень большая разница между тем, что пишет международная пресса, и что пишет пресса национальная. Пресса в Бразилии была очень сдержанна в оценке деятельности моего правительства и моей партии, а также союзных нам партий. К временному правительству массмедиа — неожиданно для меня — относятся совершенно иначе: сегодня оно пользуется явным снисхождением со стороны СМИ. Налицо полное отсутствие критики, несмотря на разного рода расхождения во мнениях, несовпадения и другие весьма странные вещи.
RТ: И возвращаясь к происходящему на улицах бразильских городов… Это наш третий визит в страну с целью понять смысл и логику последних событий. Мы побывали в главных городах страны, в некоторых сельских районах, мы слышали самые разные мнения. Это демократия — поэтому очевидно, что есть разные мнения: как за, так и против. Но есть нечто, что привлекло моё внимание. Это страх, опасение, что большой процент населения (причём самые незащищенные его слои) могут потерять права, которыми они раньше могли пользоваться. Приведу конкретные примеры. Вот программа «Мой дом, моя жизнь». В настоящий момент она охватывает 46 млн бразильцев. За последнее десятилетие большое число граждан Бразилии преодолели черту бедности. Сегодня мы видим, что нынешнее правительство предпринимает действия, ведущие к заморозке строительства 11 тыс. новых жилых объектов, хотя врио президента в Twitter заявляет, что он этого не допустит. Но, если это всё же будет сделано, то программа сократится на 90% и многие бразильские семьи рискуют вернуться в состояние крайней нужды. Так ли это?
Дилма Русеф: Без сомнения, я считаю, что программа «Мой дом, моя жизнь» — это одна из важнейших мировых программ для поддержки семей с низким уровнем дохода. Мы запланировали строительство примерно 4 млн 200 тыс. жилищ, и в этот процесс они уже не смогут вмешаться. 2 млн 600 тыс домов уже готовы, оставшиеся будут построены. Что же произошло? Помимо этих 4 млн 200 тыс. домов, наш проект предусматривает строительство еще 2 млн жилищ, которые они строить не хотят, и это очень плохо. Почему? Как происходит процесс социальной интеграции в такой стране, как Бразилия? Он начинается с перераспределения доходов. Если не гарантировать доступ к образованию, к качественному медицинскому обслуживанию, если нет возможности обеспечить жильём, то невозможно изменить условия, в которых эти люди вынуждены жить. Мы придерживаемся мысли, что ликвидация нищеты — это только начало пути, который ведёт к обретению более широких прав и к организации новых позитивных процессов. И самое главное — это право на собственное жильё: ведь дом — это место, где семья растит своих детей. На кого в первую очередь нацелена программа «Мой дом, моя жизнь»? На детей и молодежь, потому что она меняет среду, в которой их воспитывают. Они получают возможность жить в качественных, хорошо обустроенных районах, в которых имеются школы и вся инфраструктура. То же самое касается программы «Семейная корзина», которая сегодня охватывает 47 млн человек. Кому она нужна в первую очередь? Для чего существует эта программа? Она даёт гарантированный минимальный доход самым малообеспеченным семьям. В чьих интересах действует эта программа? Главным образом в интересах детей. Почему детей? Потому что «Семейная корзина» имеет два обязательных условия: чтобы получить помощь, необходимо, чтобы ребёнок ходил в школу. В программе получает возможность участвовать та семья, которая отправляет ребёнка в школу, — и мы это обязательно проверяем. Если это не так, мы исключаем семью из программы. Очень важно, чтобы ребёнок учился в школе. И второе: все дети должны быть привиты и прививки должны делаться регулярно. Нельзя допустить, чтобы дети не были привиты от основных болезней. Каков результат? Улучшилось состояние здоровья детей, сократилось число детских заболеваний. По этим показателям мы достигли таких уровней, которых в нашей стране раньше никогда не было. Дети стали лучше учиться в школе. Благодаря этой программе, которую мы уже осуществляем в течение 13 лет, Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН исключила Бразилию из списка стран, граждане которых живут в крайней нищете. Со времени открытия Бразилии наша страна впервые вышла из списка беднейших стран только в 2014 году! Таковы результаты, которых страна добилась благодаря программе «Семейная корзина» и другим гуманитарным программам.
Также мы расширили доступ молодежи в университеты нашей страны. Мы создали квоты для бедных, для потомков африканцев и индейцев, для тех, кто прошёл обучение в государственной школе. Благодаря этой инициативе изменился этнический состав людей, обучающихся в университетах. Недавно были изменены условия доступа к высшему образованию: он обеспечивался несколькими программами, и нам удалось значительно расширить возможности обучения в вузах. Мы создали большое количество новых вузов и профессиональных училищ. Теперь ребёнок из простой рабочей семьи может стать доктором. У нас даже появилась песня на эту тему! Я считаю, что это огромное достижение для нашей страны: ведь мы изменили социальную ситуацию в Бразилии. Сама Бразилия уже не та, которую мы получили в 2003 году.
RT: Многие латиноамериканские лидеры близко к сердцу принимают происходящее в Бразилии и пытаются как-то повлиять на ситуацию. Однако все слова поддержки в Ваш адрес вызывают довольно жёсткую реакцию со стороны врио министра иностранных дел Хосе Серра. Что Вы думаете об этом? И как оцениваете тот тон, который избрал Хосе Серра для общения с представителями других стран? И ещё — я хотел бы спросить Вас: связывался ли кто-либо из латиноамериканских лидеров с Вами лично, чтобы выразить свою поддержку?
Дилма Русеф: С моей точки зрения, такое поведение крайне недипломатично. В подобных вопросах необходимо уметь вести диалог. Я очень сожалею, что представитель Бразилии продемонстрировал столь грубое поведение, свидетельствующее о его нетерпимости. Я считаю, что в контактах со странами Латинской Америки очень важно демонстрировать открытость, готовность к диалогу. Многие лидеры иностранных государств опасаются, что произошедшее в Бразилии, в демократической стране, может повториться и в их странах. Существует даже ряд исследований по этому вопросу. Из них следует, что после 90-х годов в Латинской Америке не было ни одного государственного переворота, а теперь этот период сменился периодом череды импичментов.
Да, мне поступило несколько телефонных звонков, и они вызвали большую радость в моей душе, поскольку они были от тех лидеров, с которыми я работала. Я предпочитаю не называть конкретных имён, но было несколько глав государств, которые мне позвонили. Не называю имён, так как не спрашивала на это их разрешения и не хочу, чтобы это как-то отразилось на их отношениях с Бразилией.
RT: Вы не хотите способствовать...
Дилма Русеф: Я бы не хотела давать повод для каких-либо дипломатических действий. Я считаю, что глава страны и министры должны быть очень разумными в том, что касается отношений с иностранными государствами. Нельзя позволять себе плохо отзываться о главе той или иной страны, даже если он придерживается другого мнения. Так поступать нельзя! Это неправильно с любой точки зрения и никакое правительство не должно этого себе позволять. Консервативные правительства показали себя достаточно благоразумными с точки зрения дипломатии. Я думаю, что это — грубая ошибка, допущенная вследствие отсутствия опыта у того, кто её допустил.
RT: Вы политик, преданный своему государству. Скоро в стране пройдут Олимпийские игры — событие, безусловно, очень важное для имиджа Бразилии. Вы были вовлечены в этот процесс с самого начала. Что Вы будете делать, если не сможете активно и публично участвовать в этом важнейшем для страны мероприятии?
Дилма Русеф: Я принимала участие в подготовке этого мероприятия. Во-первых, на том этапе, когда мы добились проведения Олимпийских игр в нашей стране. Это случилось во время правления президента Лулы да Силва. Я тогда подписала документ о распределении обязанностей. Затем, когда я стала президентом, мы приступили к подготовке Олимпийских игр. Без ложной скромности замечу: всё, что было сделано для того, чтобы проведение этого мероприятия стало возможным, было сделано благодаря эффективным действиям моего правительства, моих министров. Мы поставили своей целью сделать так, чтобы Олимпийские игры в Бразилии стали одними из лучших. Мне будет очень грустно, если я не смогу принять участие в этом мероприятии. Надеюсь всё же, что я буду участвовать в играх в качестве президента, коим я являюсь в настоящий момент.
RT: И отсюда мой последний вопрос: а существует ли вероятность, что мы вновь увидим вас во главе Бразилии?
Дилма Русеф: По этому поводу я хочу сказать вам следующее: я буду бороться каждый день, каждую минуту, в каждый момент своей жизни, чтобы это произошло. И я уверена, что огромная часть населения Бразилии поддерживает меня.
RT: Пожалуй, на этой фразе мы и закончим наш разговор. Благодарю Вас, госпожа президент!
Дилма Русеф: Спасибо вам!