Экс-губернатор США: Многие задаются вопросом, есть ли сейчас в политике Америки здравый смысл

Вопрос: Согласно опросу, проведённому компанией Ipsos, 70% американцев не хотят, чтобы американская армия воевала с войсками Асада. Почему же так воинственно настроены американские политики, если общество их в этом явно не поддерживает?

Ответ: Мне кажется, мало кто понимает разницу между религиозной свободой и исламским терроризмом. Я думаю, что здесь в Америке, руководствуясь идеями религиозной свободы, мы почему-то посчитали исламский экстремизм приемлемой идеологией, а этого делать нельзя. Мы — страна религиозной свободы. Свобода вероисповедания — это наш фундаментальный принцип, но мне кажется, что в последнее время мы запутались в различиях между политикой и религией. Мы ни в коем случае не поддерживаем политику исламского экстремизма.

В: Но как Вы думаете, почему политики так рвутся воевать, тогда как большинство населения не одобряет эту идею? Всё-таки, чтобы начать войну, нужно иметь поддержку в обществе.

О: Я думаю, большинство людей поняли, что бомбардировки и вооружённая интервенция не принесли результатов и не принесут в будущем. В то же время многие из политиков осознают ту угрозу, которую представляет собой исламский экстремизм. И эти два вектора пересеклись. Но я всё же предложил бы бороться с исламским экстремизмом без бомб и без наземных операций.

В: Переговоры на эту тему между США и Россией начались только сейчас, спустя четыре года после начала сирийского конфликта. Теперь американская администрация заинтересована в сотрудничестве с Россией и, возможно, Ираном. Почему они только сейчас решили воспользоваться возможностью, которая была у них все эти четыре года?

О: Мне нечего сказать в защиту, но нам вообще следует поддерживать общение, давно надо было всё это обсудить. В этом как раз разница между бомбами и дипломатией, и мы должны по максимуму искать дипломатические пути решения для подобных проблем. И надо начинать с первопричин — любое дипломатическое решение должно отталкиваться от предпосылки, что исламский терроризм в любой форме неприемлем, поэтому мир должен занять против него жёсткую позицию и провести черту между свободой вероисповедания и исламским терроризмом.

В: Следует ли США устраниться от этого конфликта во избежание ещё больших разрушений и кровопролития, или же им нужно действовать ещё активнее для ликвидации последствий того, что они уже натворили?

О: Действовать активнее следует как раз дипломатическим путём. Устраняясь при этом от военных действий, в которые мы сейчас вовлечены. Как я уже сказал, до сих пор мы свергали одних диктаторов, потому что они «плохие», только чтобы их место заняли новые, которые ничем не лучше, если не хуже. Поэтому я бы тут разграничил: нужно отказаться от вооружённой интервенции, но при этом активнее работать на дипломатическом направлении. Я не хочу сказать, что нынешняя администрация на этом направлении не работала, но, на мой взгляд, ей не удалось провести чёткую грань между свободой вероисповедания и исламским экстремизмом, которому не должно быть места. Нынешняя администрация этот посыл не артикулирует и не реализует.

В: Как дипломатия может помочь исправить положение, ведь сейчас ИГИЛ ведёт войну во всём регионе и даже грозится поглотить Европу? Вам не кажется, что уже поздно для дипломатических усилий?

О: Нет, никогда не поздно прояснить происходящее и заявить перед всем миром, что исламский экстремизм — это недопустимо. В то же время некоторые американские политики говорят о поддержке [которую США якобы оказывали] ИГИЛ. Если это окажется правдой — не понимаю, в чём тут могло быть благо для Сирии? Я не вижу в этом ничего хорошего. США могли бы играть ведущую роль в мобилизации дипломатических усилий для борьбы с исламским экстремизмом. Ведь его невозможно по-настоящему победить, отправляя туда войска, нанося авиаудары или поддерживая новых диктаторов вместо старых, если новые ничуть не лучше, а зачастую даже хуже.

В: Военные кампании Запада в Ираке и Ливии в своё время оправдывали целью сделать мир безопаснее. В обеих странах всё вышло наоборот. Как вы считаете, о возможных последствиях никто не думал? Я имею в виду, что если бы власти понимали, чем закончится их вмешательство, то, наверное, не пошли бы на это. Как Вы полагаете, в Вашингтоне по-прежнему не думают о последствиях нынешних действий?

О: Я был против американской военной кампании в Ираке, потому что предвидел, что случится именно то, что случилось. Я говорю сейчас об очевидных вещах. Ирак сдерживал Иран, и когда этот сдерживающий фактор был устранён, ситуация тут же обострилась. Мне кажется, это очень точно характеризует действия США на сегодня, и ещё я думаю, что у руководства страны не было чёткого представления о возможных последствиях таких действий. Очевидно, что не было понимания того, какие могут быть последствия. Никто, конечно, не хотел, чтобы так вышло, но, по-моему, такое развитие событий вполне можно было заранее предвидеть и продумать.

В: Военное лобби в конгрессе ничем не уступает любому другому лобби. Как свести к минимуму влияние поставщиков вооружения, ведь без этого не удастся ограничить участие США в военных кампаниях? Как сделать так, чтобы члены конгресса голосовали за вывод войск из той или иной зоны конфликта, даже если это приведёт к закрытию военных заводов в их округах?

О: Самая большая опасность для Америки сегодня — это государственный долг в размере 19 триллионов долларов, и мы продолжаем тратить больше, чем мы производим, поэтому я предлагаю сократить расходы на оборону на 20% — по нынешнему курсу доллара. Неужели военные самолёты и авианосцы — это война будущего? Не думаю. Будущее за разведкой, а если посмотреть сегодня на США с этой стороны, то тут кругом противоречия, или, по крайней мере, мы должны растолковывать, что мы делаем, убеждать людей в том, что мы поступаем по уму. Как я уже сказал, мне кажется, что многие сегодня задаются вопросом, есть ли в политике, которую сейчас ведёт Америка, какой-либо здравый смысл.

В: Поговорим немного о предстоящих выборах. В список претендентов неожиданно попал Дональд Трамп. Он, как обычно, вносит большое оживление в предвыборную кампанию, но примечателен сам факт, что он всерьёз претендует на выдвижение в качестве кандидата от партии. Что происходит с Республиканской партией и вообще с политикой США?

О: Мне кажется, что американцы устали от традиционной политики, а Дональд Трамп предлагает нечто альтернативное. Думаю, дело в том, что его ещё и не очень внимательно слушают. Вот если Трамп в дальнейшем не скорректирует свои выступления на тему иммиграции, то это в конечном итоге скажется — люди поймут, что являют собой его идеи. Но если вообще говорить об Америке, мы в большинстве своём просто ленивы. Мы привыкли некритично воспринимать информацию, которую нам предоставляют, и не пытаемся узнать больше и в силу этого не вникаем в суть многих вопросов. Это настоящий бич Америки. Впрочем, возможно, в России ситуация точно такая же.