«Главное — не пытаться подстраиваться под Запад»: Андрей Богатырёв о конфликтах с продюсерами и фильме «Легенда о самбо»

— «Легенда о самбо» посвящена 85-летию самбо и зарождению этого вида спорта в России. Вы неоднократно говорили, что у фильма долгая и непростая судьба. В чём заключались сложности?

— Мы очень благодарны за финансирование Министерству культуры, которое активно поддерживает российское кино. Однако это были довольно скромные деньги, а найти дополнительных инвесторов нам никто не помогал, поэтому всё так затянулось. Съёмки бывают недолгими, но качественный постпродакшн и реклама могут затянуться. Практически так было и с картиной «Красный призрак» — на неё ушло семь лет, а на «Легенду о самбо» — шесть. Это большие сроки.

Хотелось бы, чтобы в России такие патриотические фильмы о легендарных людях или о неизвестном солдате заметили и помогали авторам информацией или небольшими средствами, чтобы мы быстрее реализовывали такие важные проекты. Это картины, в которых многие темы поднимаются не формально, а честно.

— «Легенда о самбо» не первый ваш спортивный фильм. В 2019 году вышла картина «Дикая лига» — о том, как футбол становился народной игрой в России. Планируете ещё снимать фильмы на подобные темы?

— Да, есть ещё несколько идей. Но «Дикая лига» не совсем мой фильм. Это продюсерский проект, где роль режиссёра была урезана. Это в целом проблема российского кино — часто продюсер влезает в работу постановщика и фильм не получается таким, каким был задуман. Надеюсь, в будущем мне ещё выпадет шанс снять кино на эту тему.

— По-вашему, сейчас спортивные фильмы так же популярны, как несколько лет назад, когда выходили такие проекты, как «Движение вверх» и «Легенда №17»?

— Я немного скептически отношусь к такому словосочетанию, как спортивные фильмы. Все фильмы, книги или живопись — о людях. Есть известные фигуры, за которыми стоит спорт, и картины об этих легендарных личностях так или иначе всегда интересны.

Наш фильм тоже о людях — о Спиридонове, Ощепкове, Харлампиеве, которые стояли у истоков самбо. По их судьбам можно проследить, как самбо зарождалось, но всё-таки это не партийная драма, а картина о создателях самбо с элементами боевика и приключения.

— Большинство фильмов о спорте, будь то российские или зарубежные, создаются по определённому шаблону. Как сделать так, чтобы новая картина отличалась от других проектов в этом жанре?

— У каждой картины своя жизнь. Мы, как продолжатели традиций советского кино, искали свой киноязык, чтобы выразить образы в фильме, и нашли решение в конструктивизме. В 1920—1930-е годы искусство в Советском Союзе было передовое. Мы использовали конструктивизм как элемент нашего киноязыка, чтобы картина была более уникальна.

• Режиссёр Андрей Богатырёв
• © Людмила Кравченко

— Также в фильме немаловажную роль играет цвет, который передаёт настроение героев. В сценах противостояния персонажей или их команд преобладают красный и синий цвета. В кино, как правило, не бывает случайностей — действительно ли вы закладывали эти смыслы в цветовые решения?

— Да. Хотя Спиридонов имел отношение к спортивному обществу «Динамо», в котором преобладает синий цвет, для этого персонажа мы символично выбрали красный — как цвет ярости, а синий — цвет умиротворения, к которому стремится Ощепков. В фильме много разных символов.

— Действие разворачивается в 1936 году, однако создаётся впечатление, что вы намеренно отходите от истории. Как искали баланс между правдой и вымыслом?

— Сначала мы сняли документальный фильм о самбо, где представили подлинную историю, основанную на документах, а уже потом со знанием дела взялись за игровую картину. Мы уже знали, что будем брать из реальной истории, а что придётся додумывать. Спиридонова, Ощепкова и Харлампиева мы показали примерно такими, какими они были.

Сейчас модно говорить «фильм по документам», но где же в документах написано, как человек любил и ненавидел, чем жил? Этого не найти, поэтому многие кинематографисты додумывают. Субъективное восприятие героев всегда присутствует.

— В одном из интервью вы сказали, что под эгидой своей кинокомпании «Хлеб» хотите снять фильм ужасов с национальным колоритом. Что это будет за картина?

— Сценарий фильма ужасов «Хижина у красного дуба» о средневековой Руси был написан по славянской мифологии. Мы ищем инвесторов для реализации проекта. Он не слишком дорогой, но очень атмосферный и абсолютно уникальный: такого авторского хоррора, и при этом зрительского, в российском кино ещё не было.

Это наша миссия — исследовать славянскую мифологию и сделать несколько фильмов только по ней. Славянская мифология мало изучена и мало отражена в кино. Хочется развить тему, поскольку на этом стоит наша культурная традиция, это наш фундамент. Мне, как автору, очень интересно изучать нашу мифологию и языческое прошлое.

— Что положило начало тенденции снимать кино с русским колоритом и могут ли такие фильмы быть интересны западному зрителю?

— Могу похвастаться, что «Красный призрак» куплен более чем в 100 странах мира и тепло принят, у меня дома даже висят плакаты из Японии, Китая, Германии, Италии.

Картины с нашим колоритом и традициями будут интересны на Западе, потому что я, как зритель, тоже люблю кино с чужим национальным колоритом. Можно взять японский фильм ужасов «Звонок», который одно время был очень популярным (на Западе. — RT). Авторы взяли местный колорит и поместили его в фильмы ужасов. Получилось очень интересно. Смотря эту картину, ты погружаешься в культуру страны.

Нам надо с уважением относиться к нашей культуре. Я надеюсь, период, когда мы пытались подражать Голливуду, закончился и начнётся эпоха нового, российского жанра. Также хотелось бы, чтобы это было режиссёрское кино, потому что именно оно входит в советскую традицию, а советский кинематограф — один из самых влиятельных в мире.

• © Кадр из фильма «Красный призрак»

— Откуда вы черпаете информацию для своих проектов и как много времени проводите за исследованием выбранной темы?

— Максимально долго. Это очень интересно, когда проводишь расследование, изучаешь документы, бумаги, архивы в интернете, фильмы других авторов, документальные картины. Так ты погружаешься в своих героев и чувствуешь их, появляется больше инструментов, чтобы доработать фильм.

Во время работы над «Легендой о самбо» мы многое изучили. Сейчас, как я уже говорил, изучаю славянскую мифологию. Вот недавно как раз мы обсуждали с профессором истории уклад жизни того времени. Для работы над «Красным призраком 1812» я купил несколько книг о той войне, читаю про (Дениса. — RT) Давыдова и его отряды. Погружаясь в свою историю, ты как режиссёр можешь сказать гораздо больше.

— А что вас вдохновляет на такую кропотливую работу?

— Я фанат кино и всю жизнь хотел быть режиссёром. Я счастлив, что Бог подарил мне такую возможность. Когда я сейчас смотрю «Красный призрак», складывается впечатление, что его не я снял, а какие-то высшие силы. А когда что-то не получается, ты понимаешь, что это твоя ошибка. На ошибках учимся, а победы дают уверенность в себе.

Я хочу, чтобы в России была целостная, уникальная, самобытная киноиндустрия, чтобы у нас сложилась новая российская культурная традиция жанрового кино.

— В западном кино часто встречаются стереотипы, связанные с русскими людьми. Могут ли наши национальные фильмы способствовать развенчиванию сложившихся мифов?

— Конечно, могут. Миф есть о многих национальностях, потому что мы, к своему стыду, поверхностно знаем друг друга. И это касается не только их взгляда на нас, но и нашего на них. Это свойственно всем народам. Хорошее, честное, правдивое кино, где есть правда жизни, безусловно, будет формировать другой образ.

— В скором времени выйдет ваш фильм «Баба Мороз и тайна Нового Года». Вы не только режиссировали проект, но и написали сценарий вместе с другими авторами. Идея изначально принадлежит вам?

— Я как-то ехал в такси, меня подвозил теперь уже мой друг Александр Вакс, который рассказал историю. Образ Бабы Мороз я уже сам додумал, но его история легла в основу сценария. К сожалению, с продюсерами не всё удалось уладить, и зрители увидят фильм не в моём конечном режиссёрском варианте. Это для меня больная тема, праздник чуть-чуть подпорчен тем, что продюсеры снова влезли в работу режиссёра и, на мой взгляд, ухудшили наш общий фильм. Надеюсь, в будущем таких конфликтов будет меньше, а продюсеры будут с большим уважением относиться к режиссёрам, которые всё-таки являются специалистами в своей области.

— Многие кинематографисты снимают фильмы про Новый год. Учитывая тематику и оптимальные даты проката, подобные фильмы, как правило, собирают приличную кассу. На ваш взгляд, что ещё может послужить основополагающим критерием для успешного релиза?

— Кроме того, что фильм должен быть хорошим, немаловажным критерием является рекламная кампания, которая иногда стоит дороже, чем сам фильм. Снять и смонтировать кино — полдела, а грамотно его заявить и продвинуть в прокате, по телевидению, в интернете очень сложно. Иногда хорошие фильмы остаются не у дел, а плохие всячески рекламируются и собирают кассу. У нас пока довольно непредсказуемый рынок, что имело место и в СССР. Мы все любим Рязанова, Данелию, а самый кассовый фильм Советского Союза — «Пираты XX века». Является ли он лучшей советской картиной? Конечно же, нет. Я думаю, он даже не входит в сотню, но находится на первом месте по посещаемости. Такой парадокс существует и у нас, и вообще в мире.

— Среди ваших недавних проектов очень популярный сериал «Вампиры средней полосы». Тема нечисти в кино давно избита, но этот проект полюбился зрителям. Как думаете почему?

— Вампиры, оборотни, зомби — всё это лишь образы. На самом деле истории всегда о людях, и «Вампиры средней полосы» попали в аудиторию тем, что в сериале в каком-то смысле очень интересно и довольно красиво показали действительность, реалии нашей жизни, а также ярких героев, в которых узнаются культурные архетипы.

Для меня было большой честью поработать со Стояновым, Ткаченко, с великолепными актёрами. Это хороший качественный проект. В целом у нас огромное количество прекрасных сериалов, которые пока побеждают полнометражные фильмы.

• Режиссёр Андрей Богатырёв
• © Людмила Кравченко

— Может ли тема вампиризма и прочей чертовщины быть интересна зрителю и в будущем?

— Мне кажется, мы никогда не сможем просчитать всё до конца, особенно в России. Наш зритель очень критичный, но, с другой стороны, довольно честный. Если ему что-то понравилось — берегись! «Чебурашка» 7 млрд собрал.

В Америке организуют фокус-группы, пытаются всё рассчитать. В России всё работает иначе, потому что у нас другой менталитет, и я это очень уважаю. Здесь надо создавать не корпоративную стилистику работы, а вкладывать веру в режиссёра и в историю.

У нас огромное количество картин (как «Горько»), которые попадали в аудиторию, считывали наш культурный код, были сделаны с любовью и становились очень популярными. Главное — не терять свои культурные традиции, корни и не пытаться подстраиваться под Запад. Нам нужно находить собственные алгоритмы работы и создавать свой мир кино.

— Как вам удаётся разграничивать в голове такие проекты, как, например, «Иуда» и «Саша Таня»? Приходилось ли работать над жанрово и тематически разными картинами одновременно?

— Переключаться сложно. Но в некоторых проектах ты работаешь, признаюсь, из-за отсутствия денег. К сожалению, такие фильмы, как «Иуда», деньги не приносят. Мы получили награды на Московском кинофестивале и вообще огромное количество призов в мире и в России, но на судьбу фильма это никак не повлияло. Его не показали ни по телевидению, ни в интернете, онлайн-кинотеатры ещё не были развиты. Тогда нужно было как-то жить, и когда меня пригласили работать в сериале «Саша Таня», я согласился. В таких проектах режиссёр не так важен, если бы вместо меня второй сезон снимали Стивен Спилберг или Никита Михалков, результат был бы абсолютно такой же. Роль режиссёра тут вторична, я это понял и ушёл заниматься своим кино.

— Какие свои проекты вы считаете недооценёнными?

— Я всегда переживал за судьбу «Красного призрака». Это единственный фильм, который действительно недооценён. Другие мои картины по тем или иным причинам либо довольно трудные для восприятия, как «Иуда» (хотя я счастлив, что удалось прикоснуться к великому произведению Леонида Андреева), либо это юношеские работы, как «БАгИ». В «Красном призраке» много сошлось, и мне бы хотелось, чтобы как можно больше людей увидели этот фильм. В нём есть нечто большее, чем даже то, что мы в него закладывали.

— Какими проектами вы сейчас заняты, помимо тех, что уже назвали? 

— Сейчас на студии «Лендок» по инициативе губернатора Хабаровского края мы работаем над картиной «Золото Умальты» с прекрасным актёрским составом: Александр Самойленко, Алексей Шевченков, Вольфган Черни, Артём Ткаченко, Павел Деревянко, Софья Эрнст, Евгений Антропов. Съёмки прошли в том числе в Карелии. Я надеюсь, что это будет первый абсолютно чистый российский истерн, где речь идёт о 1917 годе. Это попытка адаптировать жанр в нашу традицию. 

Также я работаю над фильмом «Красный призрак 1812», второй частью трилогии. Это приключенческая драма, в которой речь идёт об Отечественной войне 1812 года. Хотелось бы углубить образ Красного призрака в российскую историю и расширить его. Я сам очень горю этим фильмом.