Deutschlandfunk: Указания власти россиянам понятнее, чем демократия
Хаос и бедность 90-х дискредитировали в глазах россиян понятие демократии, убеждена журналистка Гезине Донблют. К такому выводу ее подтолкнули беседы с представителями российской интеллигенции. В статье для Deutschlandfunk она отмечает, что у россиян отсутствует исторический опыт мыслить свободно и самостоятельно, и потому им ближе не демократические дискуссии, а выполнение указаний руководства.
AFP PHOTO / KATYA ABRAMKINA
Вот уже несколько месяцев в России распространен лозунг «Крым наш». При этом россияне поддерживают его практически единогласно, пишет журналистка Гезине Донблют в Deutschlandfunk. Чтобы выяснить, почему это так, она встретилась с представителями русской интеллигенции.
Один из них – писатель и литературовед Александр Архангельский. «У нас все еще советское наследие. Когда в 1977 году в советскую конституцию внесли предложение о том, что образовалась новая историческая общность – советский народ, – то мы над этим смеялись. Но это было правдой. У этой общности были и есть специфические культурные, психологические и социальные черты: патернализм, уход от личной ответственности, исторический комплекс неполноценности и готовность думать одно, а делать другое. И это сохранилось по сей день. Сегодня люди в России ведут себя в повседневной жизни, как дикие индивидуалисты. Каждый борется за себя. При этом все говорят о коллективизме. Народ живет в мифах. И это заметно в реакции на политику. Каждый делает свое дело, но когда аннексируют Крым, то все за», - цитирует Архангельского Deutschlandfunk.
Елена Немировская, историк искусства, также считает, что значение 70 лет советской эпохи трудно переоценить: «Мы все еще очень советские. Советского Союза уже нет, но советский менталитет остался. А в нем нет никакой морали. Это аморальное состояние, в котором все находятся, - это то, что больше всего меня разочаровывает и что мы должны оставить в прошлом. Но пока никто не знает как».
При этом основная проблема, по мнению Немировской, была еще до СССР: «В истории России не было ренессанса, не было реформации, не было просвещения в высоком смысле слова – как то было в Европе. В России не было открытых дискуссий. И до сих пор никто к открытым политическим дискуссиям не привык».
Многие россияне, продолжает автор статьи, хотят четких указаний, а не дискурса. И связано это не с тем, что им лень думать, а с тем, что на месте споров и разногласий так и не появилось культуры обсуждения, поиска решений. Кроме того, попытка установления в 90-х годах демократии разбилась еще и о хаос и бедность, так что для многих россиян само понятие демократии теперь еще надолго дискредитировано.
Конечно, попытки реформ были в России и раньше, но все они закончились ничем – по разным причинам, отмечает Немировская. Тут она вспоминает Петра I, отмечая, что его модернизация носила скорее внешний характер, в реальности же он при помощи православия и государственных инструментов подавлял зачатки свободомыслия. Поэтому знать и воспротивилась попыткам Екатерины Великой провести модернизацию и отменить крепостное право, отмечает Немировская. В итоге его отменили только в 1861 году, напоминает автор статьи.
Кроме того, развитие России на протяжении вот уже нескольких веков определяет спор между славянофилами и западниками, пишет журналистка. Причем западники никогда не могли «пробиться» - и дело не в силе славянофилов, поясняет Архангельский, а в инертности масс. «Славянофилы еще тогда были в меньшинстве. Просто большинство вообще не думало. Есть те, кто думает иначе, и те, кто вообще не думает. Западники и славянофилы были замкнутыми интеллектуальными кругами, они достали лишь до очень малой прослойки общества. Поэтому никто никого и не переманил на свою сторону», - цитирует Донблют Архангельского.
При этом писатель считает, что «разрабатывать какую-либо определенную историческую личность или событие в качестве значимых для российского менталитета очень сложно», отмечает издание. Так как многие русские верят не в факты, а в мифы.
«Проблема культурного сознания в том, что массы готовы быстро менять отношение. Теперь уже ведутся разговоры о том, что Иван Грозный вовсе и не был таким уж ужасным. Если это продлится еще на протяжении долгого времени, то люди это примут. Или Петр I – он может вмиг стать негативной фигурой. Единственный, кого признают массы, - это Сталин. Не настоящий исторический Сталин, а образ Сталина – сильного и жесткого властителя, который стучал кулаком по столу и мог обеспечить порядок», - поясняет Архангельский.
Автор статьи также обращает внимание на отношение Архангельского к православию. Он выступает против того, чтобы искать в православном христианстве объяснения для поведения россиян, как это теперь делают консерваторы из околокремлевских кругов. Они обращаются якобы к высоким, типично православным ценностям, к внутренней свободе, которая проистекает из православной веры и которая важнее свободы внешней. Этим пользуется, например, влиятельный публицист Максим Шевченко. «Мы Россия. Мы любим Европу, мы любим европейскую культуру. Но мы не Европа. Мы не либеральная нация. Мы не верим в западные ценности и западные свободы», - цитирует его издание.
Но суть в том, поясняет автор статьи, что 90 процентов русских хоть и называют себя православными, но действенной верой они не живут. Да, патриарх очень тесно связан с Кремлем, и так дело обстоит уже не первый век. Но Архангельский отмечает: «Живое православие – это культура меньшинства. У него нет ничего общего с политической системой, с политическими решениями, с Россией, которая сегодня говорит о якобы русском мире, сражается на Донбассе или присоединяет Крым».
Фото: AFP PHOTO / KATYA ABRAMKINA
В нашем паблике в VK самые свежие статьи и сюжеты зарубежных СМИ
Сегодня в СМИ
