— Как вы оцениваете итоги рассмотрения резолюции палатой представителей?
— Конечно, я разочарован результатом слушаний. Но, признаться честно, я ожидал такого результата, поскольку я знал позицию партий бельгийского парламента в отношении России. Позвольте напомнить, что моя партия — Народная партия Бельгии — была единственной, открыто выступавшей в поддержку российской стороны на протяжении последних трёх лет, с 2014 года, когда, собственно, санкции были введены впервые. Так что мы тут единственные, кто хочет защищать Россию. Это я, конечно, знал.
И всё же в какой-то степени я доволен. Потому что эти слушания позволили нам открыть дискуссию. И эта дискуссия, может быть, приведёт к деэскалации мер, которые были приняты. Так что нам нужно оставаться внимательными и продолжать начатую работу.
— Каковы ваши дальнейшие планы? Будете ли вы пытаться возобновить слушания, возможно, внеся изменения в резолюцию?
— Абсолютно точно! Это я могу подтвердить: мы будем продолжать работу. Возможно, мы будем призывать не к снятию санкций, а, например, к их смягчению. Внесём изменения в резолюцию на уровне терминологии.
— Проблема санкций сегодня в большей степени экономическая или политическая?
— Во время дебатов в парламенте я сказал, что разочарован не только как депутат, но и как гражданин тем, что Бельгия, являясь, в общем-то, маленькой страной, в своих действиях ориентируется на позицию больших и более значимых стран. Ведь на сегодняшний день — и это очевидно — вся Европа в своих действиях полностью полагается на политику Соединённых Штатов. В комиссии (по иностранным делам палаты представителей. — RT) я так и сказал: я разочарован, что Европа настолько следовала за администрацией Барака Обамы. Но сейчас-то у нас есть шанс изменить ситуацию, потому что мир меняется. И политика тоже меняется. Знаете, есть такое выражение: «Политика — это как любовь. Здесь не бывает «никогда», не бывает и «всегда».
И вот сегодня настали времена изменений — с избранием Дональда Трампа, который открыто заявил (и я расцениваю это как очень сильный ход), что он хочет сближения с Россией и диалога с президентом Путиным. Это очень важно! Настолько же важно, как и заявление кандидата в президенты Франции от правоцентристов Франсуа Фийона, который говорит: «Санкции были большой ошибкой. И если меня выберут, я хочу работать с Россией».
Я считаю, что с этими санкциями Европа совершает историческую ошибку. Потому что сейчас Россия и Соединённые Штаты начнут сближение, а Европа останется за бортом.
Во время дебатов в парламенте я использовал такое сравнение: не ровён час Европа со своим чемоданчиком останется на платформе вокзала совсем одна. И лишь будет наблюдать за уходящим поездом, на котором будут ехать Россия и США.
— То есть вы не разделяете столь популярного сейчас в мире мнения, что избрание Дональда Трампа президентом США — это страшная ошибка?
— Нет, конечно. Я вообще не понимаю, почему Дональда Трампа осуждают ещё до того, как он приступил к работе. Правильнее же судить по делам, верно? А не по тому, что кому-то, например, не нравится его причёска или цвет галстука.
— Многие аналитики считают, что после поддержки британцами брексита и избрания Дональда Трампа в США следует ожидать прихода к власти в Европе праворадикальных партий. Вы разделяете такую точку зрения?
— Нет. Я не думаю, что крайне правые придут к власти. Тут, кстати, я сделаю ремарку: лично я не считаю, что Дональд Трамп — представитель «экстремальной» партии. И уж тем более я не считаю его ультра. Он популист. Так что логичнее, наверное, говорить о подъёме партий и политиков популистского толка. Вот я, например, тоже популист. И это не плохое слово. Популист — это тот, кто слушает, что говорит народ. И транслирует его волю. Победа Дональда Трампа — это победа людей, а не элиты, которая сидит в Вашингтоне или Нью-Йорке и совершенно оторвана от жизни обычных людей в других штатах страны. И эти «бу-бу-бу» прессы об экстремизме — просто версия людей, оторванных от реальности. Победа Дональда Трампа — это победа слоёв населения, которые до сих пор никто не хотел слушать.
Знаете, Народную партию Бельгии тоже называют ультраправыми. Хотя мы совершенно не ультра.
Просто сегодня, когда ты говоришь об исламе, ты сразу исламофоб. Когда ты говоришь о миграции, ты сразу расист. Мы очень любим говорить о свободе слова. Но на самом деле сегодня лучше вообще рот не раскрывать, мы никогда не были настолько стеснены в высказываниях своего мнения.
— Вы призывали бельгийское правительство вмешаться в санкционный вопрос на уровне Европейского союза. Бытует мнение, что реальную политику ЕС определяют Германия и Франция. Вы согласны с этим?
— Так и есть. Это правда, что Берлин и Париж на уровне руководства ЕС всегда хорошо поддерживают друг друга. Но сейчас другие страны ЕС начали более активно защищать свою позицию и что-то реально менять. Например, в вопросе миграции есть Венгрия, Словакия, Чехия, та же Греция, которые не согласны и реально противостоят политике, диктуемой Ангелой Меркель. Поскольку уже очевидно, что её курс провалился и что её политика — серьёзная ошибка.
— В России исходят из того, что санкции — это надолго…
— Я вам так скажу: мы недаром говорили о Дональде Трампе. Он уже меняет многое. И он снимет санкции с России. А Европа — вы увидите — на автомате последует за США. Как маленький барашек. Я даю на это год. Максимум через год ситуация будет совсем иной. И мы с вами ещё бутылку шампанского по этому поводу откроем.