— Господин президент, предлагаю начать с темы, самой значимой на международной арене и, возможно, здесь тоже. Я задам вопрос, который задают посетители сайта RT Arabic: «Почему Дамаск поддержал российскую специальную военную операцию на Украине?»
— Причины разные. Россия — союзник Сирии. Против России развязана война, которую я не связываю с темой расширения блока НАТО, как думают некоторые. Эта война не прекращалась даже ещё до коммунизма и Первой мировой войны. Это перманентная война, и у России здесь основная роль как части мирового баланса сил.
Мы можем рассматривать Россию с двух точек зрения: в качестве союзника, который если побеждает в битве или его политическая позиция на международной арене становится сильнее, то это нам выгодно. Или с другой точки зрения: можно сказать, что сила России сегодня способствует возвращению потерянного международного баланса, даже если это возвращение частичное.
А этот баланс, которого мы так хотим, отражается в первую очередь на небольших государствах, и Сирия одно из них. Это как минимум является причиной (нашей поддержки. — RT). Но сейчас я не буду углубляться в юридические детали, я рассуждаю стратегически.
— Российское руководство заявляет, что это битва за новый мировой порядок. Господин президент, считаете ли вы это последним препятствием на пути к многополярному миру или же к нему ещё предстоит долгая дорога через американскую гегемонию?
— Некоторые говорят об этой войне в контексте окончания существования однополярного мира, которое, как они предполагают, началось после падения Советского Союза. Такое высказывание не точно, но в нём есть доля правды: если мы говорим о двух блоках — Варшавском и НАТО — и об отсутствии одного из блоков, если мы говорим в политическом смысле, если мы говорим, что Совет Безопасности управляется западными странами во главе с Соединёнными Штатами. Но на самом деле однополярный порядок начался после Второй мировой войны, после того как по итогам Бреттон-Вудской конференции доллар стал главенствующим в мире с валютной точки зрения.
Сейчас важнее, чем военный аспект, или, возможно, равный ему по значению, чтобы не преувеличить, говоря, что важнее, экономические результаты нынешней войны (против однополярного мира), и прежде всего положение доллара. Если доллар продолжит занимать господствующее положение в мировой экономике, несмотря на итоги этой войны, то ничего не изменится.
— Многие говорят, что с помощью доллара США шантажируют мир и тех, кто не согласен с их точкой зрения. Как вы относитесь к этой экономической войне Запада против Москвы? Можно ли её сравнить с той экономической блокадой, которой подверглась Сирия?
— Тема доллара — это не шантаж, а воровство. Америка обещала после Второй мировой войны, что доллар будет иметь золотой эквивалент. В начале 1970-х годов, во времена Никсона, Соединённые Штаты решили отделить доллар от золота, поэтому он превратился в не имеющую цены бумагу. Однако США смогли покупать всё что им угодно во всём мире за бумажки, не имеющие цены. Это воровство, и это воровство происходит по всему миру. Сегодня США повысили процентную ставку, и по этой причине все остальные валюты упали в цене, при этом пострадали страны с наиболее слабой экономикой.
Да, это способ блокады, поскольку доллар — мировая валюта, и этот доллар проходит через американские банки или через так называемую американскую Федеральную резервную систему, и вы находитесь под властью этого доллара. Поэтому всё ваше будущее как государства, страны, народа, как общества, как экономики зависит от милости Америки. Конечно, это часть блокады, без всякого сомнения, а без этого доллара Америка никогда не будет великой державой.
— Я прошу вас, господин президент, сравнить западные санкции против Москвы с тем, что пережил Дамаск (экономическую блокаду). До какой степени возможно такое сравнение?
— По поводу блокады. Вы предлагаете говорить о ней без привязки к доллару…
Конечно, можно говорить об одном и том же менталитете, поскольку это менталитет гегемонии и колониализма, менталитет высокомерия. Они рассуждают так же, как несколько веков назад, считая, что Запад имеет всё, в чём нуждается мир. Сегодня ситуация изменилась относительно России, Китая, относительно многих других государств с растущей экономикой.
Мы в блокаде, но мы по многим необходимым товарам не нуждаемся в импорте из тех западных стран, с которыми были разорваны наши отношения. Тот же менталитет, но и таким же будет фиаско, поскольку любое государство сможет обеспечить свои основные потребности, связанные с его жизнью и ростом, без американского разрешения.
— Хотелось бы подробнее поговорить о курдских силах, особенно учитывая, что они контролируют нефтяные скважины при поддержке США. Каково ваше видение этой ситуации и какие у Дамаска есть козыри для возвращения собственности и территорий?
— Что касается оккупации, то проблема не в оккупации какой-то страны или вторжении как таковом, независимо от размеров армии. Проблема заключается в агентах, которые идут бок о бок с захватчиком. В этом заключается проблема, и именно это происходит в Сирии. Есть силы, которые действуют под руководством США, представляя их интересы и угрожая единству сирийского общества. Естественной реакцией, которую мы и наблюдали в восточных районах, в этом случае будет то, что большая часть граждан не приемлет предательства и реверансов в сторону оккупантов. Поэтому начались конфликты между этими силами и гражданами. Пока существуют агенты, оккупант будет силён. Поэтому первым делом необходимо избавиться от них. Если ослабить тех, кто действует в интересах оккупанта, то он сам автоматически уйдёт, потому что народное сопротивление обратится против него. Таким образом, противостоять любому вторжению при отсутствии военных возможностей можно с помощью народного сопротивления. Это и есть решение.
— Но ведь речь идёт не только о проблеме с США, но и о Турции, которая не скрывает своего стремления создать так называемую буферную зону на территории Сирии. Как вы планируете это предотвратить?
— Тем же самым образом. Любое вторжение сразу же сталкивается с народным сопротивлением. Конечно, в тех местах, где присутствует сирийская армия, которая на данный момент есть не во всех районах. И когда военные условия будут позволять вступать в прямую конфронтацию, то мы будем это делать. Это уже происходило два с половиной года назад, происходило столкновение между сирийской и турецкой армиями. Сирийская армия смогла уничтожить некоторые турецкие цели, оказавшиеся на сирийской территории. Сейчас ситуация будет идентичной, насколько позволяет наш военный потенциал. Кроме того, как мы говорили, будет народное сопротивление.
— А что с Идлибом? Каково ваше видение ситуации?
— У нас есть военные и политические планы по его освобождению. То же самое касается любых других оккупированных территорий. Это не обсуждается. Любые территории, занятые хоть турками, хоть террористами, со временем будут освобождены.
— Нет ли у Дамаска обиды на те страны, которые его оставили в этом кризисе?
— Во-первых, обида — знак слабости. Во-вторых, обида ни к чему не приводит, ни к каким положительным результатам в отношениях между странами. В-третьих, мы должны отличать ошибки политики, принятой странами, от народов этих стран. Мы стремимся к арабско-арабским отношениям, то есть к народам. Поэтому нет никакой обиды. В-четвёртых, мы понимаем, что у арабских стран есть свои обстоятельства, ведь мы можем сказать «нет» во многих вопросах, но многие арабские страны не могут сказать «нет».
Мы никого не оправдываем. Это не оправдание, а действительность. Поэтому мы должны исходить из действительности. Сейчас упрёки и обвинения бессмысленны. Мы должны смотреть в будущее. Об этом мы всегда говорим на всех переговорах. Мы смотрим в будущее, а то, что случилось в прошлом, уже случилось. Упрёки ничего не меняют. Разрушение уже случилось, потери случились, кровь уже пролита, поэтому давайте теперь позитивно поговорим. Это и есть сирийский подход.
— Считается, что отношения с арабскими странами не будут полноценными до тех пор, пока существует близость между Дамаском и Тегераном. Как Сирия сможет сбалансировать свои отношения с Ираном с одной стороны и с другой стороны с Королевством Саудовская Аравия, если отношения восстановятся?
— Во-первых, отношения Сирии с любой страной не подлежат обсуждению ни с кем в этом мире. Никто не может определять вместо Сирии, с кем она будет строить отношения, а с кем не будет строить отношения. Никто не может определять это вместо нас, так же как и мы не определяем ничего вместо кого-либо.
Никто не должен вмешиваться в принятие нами решений, так же как и мы не вмешиваемся в чьи-либо решения.
Этот вопрос не подлежит никакому обсуждению. Даже если бы его предложили нам обсуждать, мы бы его отвергли с самого начала. Во-вторых, многие страны, которые раньше поднимали этот вопрос (а сегодня он уже не обсуждается на протяжении многих лет), сами ведут переговоры с Ираном. Но это противоречие. В-третьих, Иран — важная страна. Если мы хотим говорить о стабильности на Ближнем Востоке, нам нужны отношения со всеми странами региона. Исходя из этих соображений, если мы хотим говорить о вопросе баланса отношений, то (озвученный вами в вопросе. — RT) принцип неверен.
— Особенно учитывая, что Дамаск проводил курс на сбалансированные отношения на протяжении многих лет.
— Именно так, но не исходя из идеи баланса, потому что баланс означает наличие противоречащих друг другу сторон, между которыми мы балансируем. Мы не смотрим на вещи таким образом. Мы понимаем, что все эти страны имеют общие интересы. Процесс не нуждается в балансе отношений. Нужна открытость, нужны хорошие отношения. Сейчас идёт диалог между несколькими странами Залива и Ираном. Мы смотрим на этот диалог позитивно вне зависимости от наших отношений с этими странами Залива.
— Можем ли мы после нормализации отношений (Сирии с арабскими странами. — RT) стать свидетелями посреднической роли Дамаска между Эр-Риядом и Тегераном?
— Конечно, логика такова, что, если есть разногласия между сторонами, с которыми у вас хорошие отношения, для вас естественно играть роль посредника, чтобы сблизить эти страны, потому что это служит вашим личным интересам и общим интересам стран региона. Это естественно. Но у нас сейчас не со всеми сторонами нормальные отношения. Поэтому мы не можем играть роль посредника в настоящее время.
— Некоторые арабские страны нормализовали отношения с Израилем. Как вы оцениваете этот факт? Ходят даже слухи, что Сирия не будет исключением. Некоторые говорят, что Дамаск пойдёт на нормализацию отношений с Израилем при условии, что оккупированные Голанские высоты будут возвращены Сирии. Может ли это случиться?
— Во-первых, это неправильный термин. С самого начала мирного процесса в 1990-х годах мы в Сирии отвергаем термин «нормализация», потому что «нормализация» как лингвистический термин означает, что этот процесс должен быть естественным процессом, а естественный процесс должен протекать гладко, как вода, без препятствий, и он не может быть принудительным или искусственным. Слово «нормализация» — слово вымышленное. Его цель — заставить арабов пойти на уступки Израилю, притом что в обмен они ничего не получат. Вот какова цель («нормализации». — RT).
Сирия не изменит свою позицию, пока есть оккупированная территория, Голаны. Когда Голанские высоты вернутся в состав Сирии, тогда и можно будет вести разговор. Но отношения (с Израилем. — RT) будут восстанавливаться не в рамках нормализации, а как нормальные отношения между любыми двумя государствами. Обычные отношения не означают ни теплоту, ни охлаждение. Они означают лишь то, что хочет народ и что определяет народ.
— Пока мы с вами разговариваем, продолжаются израильские обстрелы. Один из последних — в районе аэропорта Дамаска. Мы бы хотели услышать ваш комментарий на этот счёт.
— Это другой вопрос. В конечном счёте обстрелы направлены на то, чтобы заставить Сирию пойти на уступки. Вмешательство Израиля с самого начала было связано с тем, что террористы в Сирии стали терять свои позиции и их ждал неизбежный крах. Израильская армия — такой же террорист для нас, как и любой другой террорист, будь то сириец или иностранец. И когда террористы в Сирии стали отступать и их моральный дух стал падать, потребовалось вмешательство Израиля, чтобы поднять моральный дух террористов и снова мобилизовать их. Поэтому то, что делает Израиль сейчас, укладывается именно в эти рамки и не в какие-нибудь другие.
— После позитивного изменения риторики во многих арабских и западных странах хотелось бы спросить, изменился ли имидж Башара Асада?
— Что касается восприятия населением этих стран, то да, безусловно: имидж изменился, но не потому что мы обращались к Западу. Всё-таки язык другой и информационные возможности другие, но большая ложь, которую использовали западные чиновники вначале, и безграничные преувеличения поставили их в трудное положение, сделали их похожими на тех, кто взобрался на дерево и залез высоко, уже не зная, как слезть с него. Эта ложь не прекращается.
Давайте посмотрим основные западные информационные сайты, которые тесно связаны с политическими силами. Эти силы продолжают лгать. Упомянутые сайты показывают, что комментарии граждан западных государств свидетельствуют о том, что граждане не верят в эту ложь. Если говорить о революции, то что это за революция, которая длится уже 11 лет при поддержке самых могущественных и самых богатых стран мира... Допустим, народ поддерживает эту революцию и народ против этой власти. Однако власть не пала. Что же получается, это власть суперменов?
Это весьма неубедительная ложь, ни одна революция не может длиться так долго. Было много и другой лжи, которую распространяли среди народов западных стран. Но ложь со временем была раскрыта. Так что я могу сказать: «Да, имидж изменился», однако это не значит, что граждане западных стран знают, что происходит на самом деле. Западные граждане знают, что есть большая ложь. Однако не факт, что они знают реальное положение дел в нашем регионе.
— Мы ждём, чтобы западные граждане узнали большую правду…
— Так и должно быть.
— Спасибо вам большое, господин президент, за это интервью, особенно если учесть, что канал RT переживает сложный период и подвергается притеснениям. Большое вам спасибо, что вы приняли нас.
— Спасибо за ваш визит в Сирию! Я хочу воспользоваться этим случаем, чтобы поздравить российский народ с национальным праздником, который приходится на двенадцатое число этого месяца.
Вы упомянули блокаду RT. Вы являетесь частью битвы, вы одно из орудий. Оружие сегодня (и мы ведём похожую битву, но с другими названиями) — это не автоматы или ракеты. Наше оружие — правда. Правда сегодня самая большая жертва за последние десятилетия.
Надеюсь, что это интервью станет кирпичиком в строительстве большой истины, на возведение которой уйдут годы.