19 августа 1991 года ряд высокопоставленных советских руководителей выступили против политики президента Михаила Горбачёва. Во время его планового отпуска в Форосе заговорщики объявили о введении в СССР чрезвычайного положения и создании ГКЧП, чтобы не допустить развала Советского Союза. Однако реализовать свой план они не смогли.
Сам Горбачёв в это время был в Форосе. О том, что происходило на даче президента СССР, рассказывает начальник его охраны, генерал-майор КГБ в отставке Вячеслав Генералов.
— Где вы были 19 августа?
— С 18-го числа я был в Форосе вместе с Горбачёвым.
— Сколько человек охраняли Горбачёва в тот момент?
— Около 130 человек личной охраны, ещё были сотрудники из 9-го Управления. Я не беру в расчёт пограничников и моряков, которые тоже привлекались для охраны объекта и находились снаружи. А внутри были сотрудники 9-го Управления и личная охрана.
— Разделяя людей на сторонников и противников путча, вас причисляют к его сторонникам. Почему?
— Это надо спросить у тех, кто причисляет. Я же выполнял свои функциональные обязанности, которые были предписаны мне моей должностью. Причём каждый год везде и всегда я выполнял эти функции. Сейчас рассказывают, что во время путча объект якобы окружили три дивизии, но это всё инсинуации. Привлечения дополнительных сил не было.
Кстати, после того как маршал Язов, один из членов ГКЧП, отдал приказ по Министерству обороны о приведении войск в боевую готовность, я запретил выдавать пограничникам оружие. Как они несли до 19 августа наряды со штык-ножами, так и продолжили нести.
Моряки и пограничники подчинялись мне. Потому что они были прикомандированы на охрану объекта, в моё распоряжение.
— Когда в стране было введено чрезвычайное положение, вы были рядом с Горбачёвым на даче в Крыму. Весь мир был убеждён, что президент СССР насильно отстранён от власти, а путчисты говорили, что он болен. Так всё-таки действительно президента удерживали силой на даче?
— Никто его не блокировал. По идее, он должен был 20-го числа вылетать вместе со мной в Москву на подписание Союзного договора. Когда образовался ГКЧП, 19 августа, я предложил ему: «Давайте я вам организую самолёт для вылета в Москву». У меня были такие полномочия. «Нет, мы никуда не полетим», — ответил он. Дочь с зятем тоже отказались лететь и остались там. Поэтому говорить о том, что его кто-то блокировал, неверно. Это была самоизоляция. Более того, он приказал личной охране усилить посты до ночного варианта, что означало взять оружие. И когда ко мне пришли и передали это распоряжение, я сказал, что у меня нет сил на ночной вариант охраны объекта. Он самоизолировался, чтобы его никто не трогал.
— Какова ваша роль в этом эпизоде истории страны?
— Я вам скажу такую вещь. Я никак не влиял на действия президента. Если бы он хотел... Его приглашали гэкачеписты, когда прилетали к нему в Крым: «Поехали в Москву, там решим все вопросы». Он сказал: «Я никуда не полечу, я болен». Потом ко мне приходил его помощник Черняев: «Нам нужно вылететь в Москву». Я ему: «Хорошо». Но Михаил Сергеевич сказал, что не полетит. Хотя везде потом в материалах следствия было написано, что я «изолировал президента».
— Вы сказали, что накануне к Горбачеву приезжала делегация из Москвы, вы их назвали «гэкачеписты», и они звали его в столицу. Получается, Горбачёв знал о готовящемся путче?
— Во-первых, он знал положение дел в стране. Шёл не первый год, уже года два или три как всё начало рушиться. У приехавших к нему людей накипело. И они высказали своё мнение о том, что наступил крайний срок. И если не принять срочные меры, то дальше страна может развалиться. Он не внял их словам, сказал: «Делайте что хотите, пошли вы к чёрту, я никуда не поеду, я больной».
— Вы слышали это, вы были рядом в этот момент, когда он их посылал к чёрту?
— Я был в доме, но не в кабинете. Поэтому я знаю об этом только со слов тех людей, которые там были. Потому что потом мы все вместе собрались, и они рассказывали, как что было.
— Сколь многочисленна была делегация?
— Пять человек. Не было Стародубцева, Тизякова, Пуго, Янаева, председателя правительства Павлова.
— На видео из Фороса Горбачёв говорит, что у него нет связи. Это действительно было так?
— У него не было правительственной связи только в кабинете. Но я ему предлагал: «Раз вам отключили телефон, пожалуйста, давайте подгоним машину к вашей даче. В машине есть правительственная связь». Он: «Нет, я не буду из машины говорить, пусть мне включат в кабинете».
Я звонил, докладывал Крючкову (член ГКЧП, руководитель КГБ СССР). Крючков сказал: «Не я командую связью. Члены ГКЧП сказали, что телефон ему не включат. Если хочет — пускай говорит из машины». У меня связь была. Я по такой же правительственной связи разговаривал и с Москвой, и со всеми, с кем нужно было.
— То есть Горбачёву правительственную связь отключили после того, как он сказал: «Идите к чёрту, делайте что хотите»?
— Да. После его отказа ехать в Москву, чтобы он не начал обзванивать американцев, немцев и так далее, ему отключили телефон, пока не разберутся с положением дел в стране.
— А кто заведовал связью? Кто дал приказ отключить Горбачёву правительственную связь?
— Я не знаю, какие там у них взаимоотношения в ГКЧП были. Я не был ни на одном их заседании. Я думаю, что связь подчинялась Крючкову. Потому что Управление правительственной связи подчиняется председателю КГБ.
— А вам какие приказы во время августовского путча были отданы?
— Я занимался охраной. И хочу вам сказать такую вещь: если бы члены ГКЧП имели какие-то злые намерения по отношению к Горбачёву, то действовали бы совсем по-другому. А они как раз наоборот, хотели сохранить Горбачёва, его авторитет на международной арене и в стране. Поэтому и вели себя очень осторожно и неуверенно. Они всё время твердили: «Нам главное, чтобы Горбачёв не потерял авторитет в мире, чтобы Горбачёв не потерял авторитет в стране. Но надо спасать страну. И мы готовы ему помочь». Они были преданны ему. Потом уже стали говорить, что члены ГКЧП затеяли всё, потому что боялись, что их сместят, что уже якобы были заготовлены указы об их отставках. Не было этого ничего. Ничего они не боялись: ни увольнений, ни отстранений от должностей.
— В стране перестройка, гласность, страна открылась миру. Всем это нравилось. И вдруг вот эта пресс-конференция, где гэкачеписты сидят за столом президиума...
— Это, действительно, был провал. Они не готовы были к этим событиям и не знали, что делать дальше. ГКЧП — это была такая скоропалительная организация, которая не продумана была до конца. А то, что вы говорите — перестройка, гласность — да, до 1987 года включительно было всё нормально. Все радовались. Но когда начались сбои в промышленности, когда перестала финансироваться армия, когда перестало финансироваться Министерство обороны и Министерство внутренних дел — вот тут все поняли, что всё идёт к развалу.
А то, что гэкачеписты сидели, как за столом президиума, так в Политбюро они тоже так сидели. Их отучить сразу никто не мог, и они не смогли уже отучиться. Они воспитаны были так. У них партийная дисциплина, свои взгляды на вещи. А чрезвычайная ситуация действительно не готовилась. Не было никакой пропаганды в средствах массовой информации. Ничего не было. Поэтому успеха не было.
— Получается, простой народ вообще не понимал, кого и от чего гэкачеписты пытаются спасти?
— Всё правильно. Незадолго до этого проводился референдум с вопросом: «Согласны ли вы с сохранением Советского Союза?». Помните его результаты? Люди проголосовали за сохранение. А в это время стали готовить подписание Союзного договора, который фактически аннулировал все результаты референдума. В договоре прописывались такие решения, которые разваливали страну сразу после подписания. И многие руководители республик не хотели его подписывать. Назарбаев, например, был категорически против. Ельцин сначала был тоже против. И готовился договор этот в тайне. Именно его публикация накануне 18 августа стала катализатором всех этих событий. Этот договор и побудил членов ГКЧП к действиям, и они поехали к Горбачёву с предложением.
— А кто готовил Союзный договор?
— Договор готовили члены президентского совета СССР Вадим Медведев и Александр Яковлев при содействии или при участии Горбачёва. Все остальные приглашались только на оглашение каких-то отдельных пунктов, отдельных глав этого договора. Несколько раз в Огарёве собирались все заинтересованные лица, но согласия среди них не было. Подписание договора планировалось в два этапа. 20-го числа его должны были подписывать Ельцин, Кравчук, Назарбаев и ещё некоторые. Но Назарбаев сказал: «Я не приеду на подписание этого договора». Начались разброд и шатание.
— Кстати, Яковлева считают «серым кардиналом» перестройки и распада СССР.
— Так оно и было. Благодаря Яковлеву отпустили Прибалтику. Он ездил туда с Медведевым, приехал, уговорил Горбачёва, чтобы тот дал добро на отделение Прибалтики.
— Как же случилось, что столь значима оказалась роль одного человека в таком большом и многоструктурном государстве?
— Как вам сказать. Преданность Горбачёва Александру Яковлеву. Благодаря ему Горбачёв двинулся в Политбюро. Благодаря Яковлеву Горбачёв стал первым лицом. Они друг другу помогали. Когда Яковлев был послом в Канаде, Горбачёв его вытянул назад в Москву. Когда он здесь обосновался, то Яковлев уже начал помогать Горбачёву.
— Вы понимали мотивацию гэкачепистов? Почему у них всё-таки ничего не получилось?
— Почему у них не получилось, я уже сказал: не подготовлено всё было. Люди не готовы были действовать жёстко. Они поставили такую задачу: ни одной жертвы не должно быть и нельзя уронить честь мундира Горбачёва. А как это можно было сделать в таких условиях? Вспомните, как Ельцин действовал в 1993 году. Он взял и дал команду расстрелять Белый дом. Там человек 300 погибло, если не больше. И никто никого не обвинял, всё нормально. А тут три человека упали под танки — и считают, что это были жертвы того путча.
— Как вы считаете, события августа 1991-го послужили толчком к распаду СССР?
— Развал начался гораздо раньше. Возьмите ту же самую Прибалтику. Возьмите Карабах, который воевал уже в полную силу. Возьмите боевые действия в Узбекистане, в Оше и так далее. Всё началось в 1990 году и даже раньше. А 1991-й стал результатом того, что никакие меры для погашения конфликтов не предпринимались. Подписание беловежских соглашений было продолжением распада. Ельцин же не совсем уж дурак был. Он сказал, раз Горбачёв отпустил Прибалтику, то и мы хотим стать самостоятельными республиками. Хотя это всё неконституционно и незаконно было.
— На ваш взгляд, можно было избежать распада СССР?
— Я думаю, что нет. СССР всё равно бы распался. В стране уже началась разруха. Цена на нефть упала до низкого уровня. Люди перестали верить в партию, партию отстранили от руководства страной, а ничего взамен не дали. А люди привыкли к роли партийных органов: в партийные органы люди могли пожаловаться, партийные собрания принимали решения и так далее. А что дали взамен? Ничего. Дали самостоятельно выбирать директоров заводов и предприятий. А к чему это привело? К анархии. И всё катилось к развалу, не в декабре, так чуть позже.
— Вы помните момент, когда какое-то непродолжительное время одновременно существовали КГБ СССР и КГБ РСФСР?
— Да. И МВД второе существовало. Баранников командовал российским МВД, а Пуго командовал союзным МВД. Иваненко командовал КГБ российским, а Крючков командовал КГБ союзным.
— Так это же двоевластие получалось?
— Конечно. Вдруг ни с того ни с сего Ельцин — как он себя считал, президент Российской Республики, — выпускает указ о том, что все силы МВД и КГБ подчиняться должны ему. С чего это вдруг? И таких ляпов было полным-полно.
— А зачем Горбачёв допустил избрание Ельцина президентом РСФСР?
— Дело в том, что Горбачёв очень боялся Ельцина. Он не знал, как поступить. От каких-то резких движений, от того, чтобы шашкой махнуть и загнать Ельцина куда-нибудь послом, его удерживали Медведев и Яковлев. А сам он ничего не мог решить. Он просто-напросто боялся его.
— Как сложилась ваша профессиональная карьера после путча, после распада СССР?
— Меня уволили, без звания, без должности, без выходного пособия, без пенсии, с лишением всех наград. Но я потом, когда закончился суд над ГКЧП, подал в суд на ФСБ. Меня восстановили в звании, восстановили в должности. Более того, я ещё проработал полгода. Но всё равно уволился. Мне предлагали должности, но я сказал: «Нет, я в этом КГБ больше работать не буду». И ушёл.
— Чем вы сейчас занимаетесь, ваши хобби, увлечения?
— На пенсии, живу на даче. Я инвалид второй группы. У меня неважно с сердцем. Я живу всё время на даче, никуда не выезжаю. Общаюсь только с лучшими друзьями.