В пятницу руководство непризнанной Приднестровской Молдавской Республики (ПМР) с раннего утра посещает мемориальные места Бендер, отдавая дань памяти павшим защитникам города летом 1992 года. Траурные мероприятия не стали отменять даже из-за коронавируса, вспышка которого вынудила власти региона ещё весной ввести жёсткие ограничительные меры.
Помимо возложения цветов к могилам погибших и монументам в их честь, сегодня в Бендерах прошла церемония открытия обновлённой гребной базы, где прошла и традиционная регата памяти, в которой принял участие нынешний президент ПМР Вадим Красносельский. В ходе мероприятия участники опустили на воду венки и цветы в память о погибших защитниках Приднестровья.
В 16:45 по всему городу была включена электросирена, её ревущий тревожный гул не раз оглашал город и 28 лет назад. После чего была объявлена минута молчания — именно в этот момент 28 лет назад в Бендеры пришла настоящая война.
Помимо чиновников 19 июня к городским мемориалам приходят и обычные горожане. Несмотря на тридцатиградусную жару и непобеждённый коронавирус, для жителей старшего поколения эта дата — одна из главных в году. Как и во всех других локальных конфликтах на территории бывшего СССР, день, ставший точкой невозврата для всего региона, жители Приднестровья, и особенно Бендер, будут помнить ещё очень долго.
«Чемодан — вокзал — Россия»
Фабула конфликта на Днестре хорошо известна. В конце 80-х годов прошлого века в тогда ещё советской Молдавии постепенно стали задавать тон унионисты, провозгласившие, что молдаване этнически являются румынами и что Бессарабия в 1940 году была незаконно отторжена Советским Союзом у Румынии, с которой и нужно поскорее воссоединиться.
Резкий подъём прорумынских настроений сопровождался ухудшившимся отношением к представителям других национальностей — дискриминация по национальному и языковому признаку стала в разной степени проявляться во всех сферах жизни, а на многотысячных митингах Народного фронта Молдовы зазвучали немыслимые для советских людей лозунги — «Чемодан — вокзал — Россия!».
Когда власти советской Молдавии в 1989 задумали сделать молдавский язык единственным государственным в республике, тихое недовольство жителей пяти районов на левом берегу Днестра, где преобладали русские и украинцы, вышло наружу. На массовые забастовки и митинги протеста не могли не реагировать в Кишинёве, но какое-то время разногласия пытались решать политическим путём.
В 1990 году, вскоре после образования ПМР, в регионе впервые пролилась кровь.
Камнем преткновения стали подчиняющиеся Кишинёву органы правопорядка на левом берегу, от сотрудников которых ультимативно требовали или переходить под юрисдикцию приднестровских властей, или отправляться служить на другой берег Днестра. Согласиться с требованием Тирасполя подчинявшиеся Кишинёву молдавские силовики желанием не горели, и градус противостояния стремительно повышался.
Первой «горячей точкой» в ноябре 1990 года стали Дубоссары, расположенные примерно посередине вытянувшейся вдоль Днестра узкой полоской республики. Противостояние местных жителей, взявших под контроль мост через Днестр, и направленных Кишинёвом отрядов полиции обернулось стрельбой, в результате которой погибли трое местных жителей.
В последующие месяцы столкновения стали происходить всё чаще. Рос накал страстей и в обществе. Притеснения стали испытывать не только русскоязычные на правом берегу Днестра, но и молдаване, работающие или живущие на левом берегу. В молдавских сёлах левобережья молодых девушек боялись отпускать на улицу в одиночку, опасаясь изнасилований. Имели место и расправы на национальной почве в отношении молдаван — факты отдельных военных преступлений по отношению к мирным жителям со стороны обеих сторон конфликта не отрицают и в Приднестровье.
Самым «упорным» оказался комиссариат полиции Бендер, который, несмотря на усилившееся в 1992 году силовое давление со стороны приднестровских гвардейцев и практически полное отсутствие возможностей для нормальной работы, никак не хотел сворачивать свою деятельность. Ситуация здесь усугублялась тем, что сам город находится на правой, «молдавской» стороне Днестра и в отличие от остального Приднестровья исторически всегда следовал тем же маршрутом, что и вся Бессарабия. Но подавляющее большинство жителей Бендер были русскоязычными, многие из них приехали в город относительно недавно и были категорически против ожидавших их, как они были уверены, притеснений по языковому признаку и вхождения в Румынию.
Выстрелы у типографии
Именно очередной вооружённый инцидент с участием бендерской полиции 19 июня 1992 года и стал отправной точкой для полномасштабной бойни.
Этому не помешало то, что ещё 18 июня в Кишинёве прошло очередное заседание парламента страны, на котором с участием депутатов от Приднестровья, ранее подвергавшихся в молдавской столице избиениям и задержаниям, было принято постановление об урегулировании ситуации мирным путём и создана совместная комиссия из высокопоставленных лиц, представители которой сразу же выехали для работы в Бендеры.
Обе стороны в дальнейшем уверяли, что события следующего дня стали для них полной неожиданностью.
В 16:45 к городской типографии подъехал автомобиль с четырьмя гвардейцами, чтобы забрать в Тирасполь изготовленные там листовки. Двое зашли внутрь, а к двум оставшимся подошли несколько сотрудников отдела полиции, потребовав предъявить документы. В момент разбирательства по этой группе был открыт плотный огонь — полицейские и гвардейцы смогли укрыться в находящемся неподалёку отделе полиции. Молдавская сторона заявляла, что огонь по ним был открыт с позиций, где находились осаждавшие отдел полиции гвардейцы. В Приднестровье считают, что конфликт у типографии спровоцировали молдавские полицейские.
Начавшаяся перестрелка из автоматического оружия стала быстро усиливаться. Не в первый раз обстреливаемые со всех сторон молдавские полицейские пытались по телефону добиться от приднестровцев прекращения огня, но на этот раз переговоры не помогли — гвардейцы комбата Костенко отказались прекратить стрельбу по полицейским, несмотря на требование главы города Вячеслава Когута.
К этому моменту начальник отдела Виктор Гусляков, уроженец Бендер, русский по национальности, уже запрашивал помощь из Кишинёва. Около 20:00, после начала боёв, Когут дозвонился до главы МВД Молдовы Константина Анточа и уговаривал того не вводить войска в город, заверяя, что местные власти делают всё для прекращения огня, однако это не помогло — принципиальное решение о вводе подразделений МВД и армии руководством Молдовы уже было принято.
Вечером в город разными способами стали проникать вооружённые формирования молдавских силовиков и волонтёров. Появилась бронетехника. В Бендерах начались полномасштабные уличные бои с применением пушек, миномётов, крупнокалиберных пулемётов — довольно быстро всем стало очевидно, что одной только помощью осаждённым полицейским молдавские власти ограничиваться не собираются, решив взять Бендеры под свой контроль.
Воспоминания о войне
«Мне тогда было пять лет, но я очень хорошо помню тот день. Мы живём в центре города, относительно недалеко от типографии. После обеда со старшей сестрой играли во дворе дома, вдруг послышались хлопки, тогда я ещё не знал, что это стреляют. Помню, ребята постарше подумали, что салют запускают. К вечеру стрельба усилилась и взрослые стали беспокоиться. Когда стемнело, весь наш дом спустился в подвал», — в беседе с RT вспоминает те дни бендерчанин Дмитрий Ягодкин.
Тираспольский фотограф Валерий Кругликов — личность в Приднестровье известная. Уже несколько десятилетий он старается запечатлеть все самые значимые события в жизни Приднестровья. За ходом конфликта он следил с самого начала и 19 июня 1992 года, узнав о бое в Бендерах, немедленно направился в эпицентр событий.
«В тот день в центре Тирасполя на площади я снимал выпускной бал. Ранним вечером, когда всё началось, за мной прибежали сотрудники информагентства «Ольвия-пресс», сказали, что в Бендерах стрельба и что у школьников повредили выпускные аттестаты. Мы сразу же поехали туда. Приехали в штаб, располагавшийся в Доме советов на главной площади, потом переместились в расположенный рядом рабочий комитет, там уже принимали первых раненых. Я сразу понял, что дело серьёзное, в этот момент уже активно работали снайперы», — рассказывает он RT.
К полуночи молдавским частям, вошедшим в город с двух направлений, без особых потерь удалось фактически взять его под контроль — находившиеся в городе подразделения со стрелковым оружием с трудом противостояли молдавской бронетехнике и героически удерживали лишь несколько ключевых зданий в центре.
Последующие несколько дней для жителей города превратились в ад — приднестровцы, в составе которых помимо армейских подразделений были и российские добровольцы, и местные казаки, и подразделения спасателей, предпринимали всё новые и новые попытки прийти на подмогу немногочисленным защитникам города.
Отбить мост в итоге удалось, после чего на правый берег хлынула подмога и начались тяжёлые бои с применением бронетехники и снайперов и постоянно меняющейся линией фронта. Вдобавок с господствующих высот молдавские части поддерживали артиллерия и миномёты.
«Отсняв первые фотографии 19 июня, я тогда вынужден был вернуться с ними в Тирасполь, а уже следующим утром снова отправился в Бендеры. Тогда нам как-то удалось проскочить по мосту. По дороге я увидел, что со стороны Кишинёва идёт колонна бронетехники. Поспешил в штаб, рассказал им. Те стали звонить, выяснять. Я им сказал, что пока они будут звонить, техника будет уже здесь. Так и вышло. Пока они звонили, подъехала первая БМП и обстреляла нас. Я спросил находившихся там казаков, нет ли у них чего-то покрепче автоматов. Нашли один гранатомёт и пошли на улицу. Первую машину пропустили, а вторую подбили. Попали в борт, тут же залезли туда, закрыли окно водителю, сломали антенну, но рядом уже была их пехота и пришлось ретироваться», — о событиях тех дней 69-летний ветеран приднестровской журналистики рассказывает так, будто они происходили накануне.
Сам он подчёркивает, что оружие в руки в те дни не брал, но активно помогал оборонять город.
«Вечером 20 июня попал в районе поликлиники под снайперский огонь. Мы залегли, доползли во двор, лежали на месте где-то час. Потом одна женщина открыла дверь и мы ползком пробрались в здание. Стал звонить в штаб, сообщать об их передвижениях, но связь вскоре оборвалась — в ночь на 21 июня молдавские войска заняли телефонную станцию. В итоге просидели сутки безвылазно, шёл бой, и только когда они уже отступать стали, я вышел и продолжил снимать всё происходящее».
Алле Колот в 1992 году было 22 года. 18 июня она поехала к родителям в село на юге Молдавии и о боях за город узнала из теленовостей — вместе с новостями о боях к жителям Молдовы 20 июня обратился и президент Мирча Снегур, объявивший, что в Бендерах происходит «наведение конституционного порядка».
«Помню, что тогда немного легкомысленно отнеслась к этим новостям о стрельбе, думала они всё преувеличивают. Обратно я поехала 20 июня, но до Бендер поезд не доехал, остановившись перед въездом в город буквально в поле. Домой пришлось идти пешком вдоль путей. Все были налегке, а у меня тяжёлые сумки с едой, и я быстро отстала. Помню, была ещё мысль — не бросить ли эти баулы с фруктами и брынзой, чтобы поскорее попасть домой. Я жила в микрорайоне Ленинский на окраине, идти было не так далеко.
Когда дошла до железнодорожного переезда, чтобы повернуть в сторону дома, то впервые увидела окопы вдоль железной дороги и множество вооружённых мужчин в гражданской одежде и с белыми повязками на лбу (воевавшие на стороне Молдовы бойцы без форменного обмундирования использовали их для обозначения своей принадлежности к наступавшим. — RT). Один из них крикнул на молдавском, чтобы я быстрее шла отсюда.
Так я поняла, что молдавские части захватили наш микрорайон, и в последующие дни он находился под их контролем. Пока шла домой, попала под обстрел, после чего бегом добежала до подъезда.
В нашей пятиэтажке в соседнем подъезде жил молдаванин, член Народного фронта Молдовы. Он с крыши стрелял по людям, своим же соседям. Убил совсем молодого парня лет 18, прямо у подъезда. Его похоронили прямо у дома. А сам этот стрелок почти сразу уехал в Кишинёв, ему там дали квартиру, и у нас он больше не появлялся», — вспоминает Алла, которая, как и многие приднестровцы, давно переехала в Россию.
Из-за боёв в домах у многих жителей пропали электричество, газ, перестали работать магазины, в отсутствие СМИ для людей главным источником информации стали соседи.
«Есть было нечего, все магазины разграблены, кем именно, я точно не скажу, но проблема с едой была серьёзная. Приходилось с риском для жизни ходить на огороды за картошкой. Помню, что Молдова привозила гуманитарную помощь, её раздавали жителям в нашем районе. С другой стороны, помню, что среди них было очень много мародёров. Мой отец в деревне долго не мог со мной связаться и выходил на трассу, чтобы узнать у водителей маршруток об обстановке в городе. Он видел множество нагруженных различным имуществом молдавских машин», — говорит Колот.
Информацию о массовом мародёрстве и грабежах оставленных квартир в те дни позже подтверждали и независимые наблюдатели, причём такие факты отмечались и в районах, контролируемых приднестровскими войсками.
Тогда же в СМИ стали мелькать и сообщения о вывозе с бендерских предприятий в Молдову ценного оборудования или даже целенаправленного разрушения промышленных объектов, но позже выяснилось, что мародёры, с которыми молдавские военные не слишком успешно, но пытались бороться, интересовались имуществом горожан, а не промышленным оборудованием.
Повреждения же индустриальных объектов и имевшие место пожары на них объяснялись в основном случайными попаданиями — тушить пожар на контролируемом на тот момент Молдовой маслоэкстракционном заводе Бендер, который мог спровоцировать мощный взрыв, в условиях непрекращающихся боёв выезжали пожарные из соседних молдавских городов и даже Кишинёва.
22 июня в ходе конфликта впервые была применена боевая авиация. Молдавские лётчики на доставшихся им после раздела имущества 14-й армии самолётах МиГ-29 попытались разбомбить мост через Днестр, чтобы отрезать Бендеры от левобережья. Два истребителя сбросили три бомбы, одна из которых упала в Днестр, а две другие — на близлежащее приднестровское село Парканы. По счастливой случайности обошлось без жертв.
Инцидент вызвал большой резонанс и возмущение, в том числе и у командования 14-й армии. Когда 26 июня те же два МиГа попытались атаковать крупную нефтебазу в районе Тирасполя, подразделения ПВО 14-й армии открыли огонь из ЗРК, поразив одну из целей.
К 23 июня, когда кровопролитные бои немного стихли, стороны договорились о беспрепятственной уборке многочисленных трупов с городских улиц, которые в предыдущие дни просто некому было подобрать и которые на жаре стали быстро разлагаться. Из-за этого, а также из-за общей неразберихи и переполненных моргов многих павших хоронили прямо на городских улицах.
К этому моменту густонаселённые, пышущие жизнью Бендеры, которые в советское время считались курортом и притягивали жителей Москвы и Ленинграда, представляли собой страшное зрелище. Красивый, старинный, утопающий в розах город с прекрасной инфраструктурой и промышленностью в считанные дни едва не превратился в город-призрак — после боёв остались сотни раскуроченных снарядами многоэтажек и частных домов с выбитыми стёклами и повреждёнными фасадами, горы подбитой и сожжённой боевой техники на улицах, запуганные и прячущиеся по подвалам люди.
Точное число погибших с обеих сторон за несколько дней боёв неизвестно, цифры колеблются, по разным оценкам, от 300 до 500 человек, включая мирных жителей. Количество раненых превысило 1200 человек.
После интенсивной бойни в ситуацию экстренно вмешалась Россия. Срочно прибывший в регион Александр Лебедь сменил прежнего командующего Юрия Неткачева, до этого не вмешивавшегося в противостояние, и стал действовать более решительно. В начале июля по различным позициям молдавских войск был нанесён мощный упреждающий артиллерийский удар, после которого всем стало очевидно, что больше российские военные не будут безучастно смотреть на происходящее. И хотя сейчас в Приднестровье отношение к Лебедю неоднозначное, для многих жителей региона он и сегодня — настоящий спаситель, а вхождение в состав России — заветная мечта.
«Когда в город вошли российские миротворцы, они в том числе расположились недалеко от нашего дома. Люди срывали розы и несли солдатам. Встречали как освободителей, потому что все тогда понимали, что именно Россия нас спасла, остановила этот ужас. Помню, свекровь наварила молодой картошки, приготовила соленья и отправила меня передать её солдатам. Я отказывалась, было как-то неловко, но она меня уговорила. Пришла, а ребята говорят, что у них всего вдоволь. В итоге взяли у меня этот обед, но за это насыпали мне полную сумку банок с тушёнкой», — вспоминает Алла Колот.
К концу июня Бендеры лишь немного выдохнули, но локальные перестрелки продолжались и общее напряжение из-за нестабильной ситуации оставалось.
Окончательной стабилизации пришлось ждать ещё месяц. Лишь 21 июля 1992 года в Москве Борис Ельцин и Мирча Снегур в присутствии главы ПМР Игоря Смирнова подписали соглашение о прекращении огня, которое соблюдается до сих пор. За этим следит миротворческий контингент России, Украины и Молдовы, основу которого составляют дислоцированные в регионе российские военные.
Худой мир
В Приднестровье, где до сих пор очень бережно относятся к советскому наследию, символам и воинскому подвигу, взгляд на события в Бендерах за 28 лет почти не изменился.
«Агрессия», «оккупанты», «фашисты» — при описании тех событий это далеко не самые жёсткие эпитеты, звучащие из уст местных жителей. Многие из них уверены, что нападение было заранее спланированным, а разрушение города и стрельба по мирным жителям — сознательными и целенаправленными.
Даже приднестровские исследователи, восстанавливавшие хронологию событий тех дней, рисуют несколько иную, более сложную картину. При этом при разговоре с бендерчанами становится очевидным, что версия событий молдавской или хотя бы нейтральной стороны не только никому не известна, но и мало кому интересна — у людей здесь уже сформировалась своя правда и свои представления, с которыми даже перед лицом очевидных фактов они не расстанутся.
Всё это относится к людям старшего поколения. У молодёжи к этим события отношение уже несколько иное.
«Ужасы войны своими глазами я толком не видел. Просидев несколько дней в подвале, мы с мамой и сестрой отправились к родным в Одессу. С трудом добрались до вокзала Тирасполя, где было очень много беженцев. Часть пути до Одессы пришлось проехать стоя в товарном вагоне — весь состав был забит людьми, — вспоминает Дмитрий Ягодкин.
— Помню, что впервые страшно мне тогда стало в тот момент, когда надо было возвращаться в Бендеры. Ещё помню страшный громкий звук сирены по всему городу, от которого с тех пор мне каждый раз не по себе. Но мы же были детьми — залезали в ещё неубранную подбитую технику в поисках гильз и патронов, не задумываясь, что перед этим там кто-то погиб. Воевавший в ополчении отец категорически отказывался что-то рассказывать нам о тех днях, поэтому даже не представляю, что он пережил», — сказал он.
На бытовом уровне никакой вражды между жителями обоих берегов Днестра как не было тогда, так нет и сейчас. Прохождение приднестровской границы для молдаван — минутная формальность, многие приднестровские студенты едут учиться в Кишинёв, а тираспольский «Шериф» — гегемон чемпионата Молдовы по футболу последних двух десятилетий. И таких примеров вполне успешного сосуществования в фактически едином пространстве у двух регионов немало.
Однако, несмотря на мир и отсутствие вражды между людьми, до решения приднестровского конфликта на практике ещё очень далеко, и это хорошо понимают на обоих берегах Днестра.
Урегулирование не только может ударить по экономическим интересам элит с обеих сторон Днестра, но и неизменно спровоцирует более глобальные тектонические сдвиги в сфере геополитики — придётся решать вопрос с пребыванием российских войск, что-то делать с крайне прорумынски и пророссийски настроенными массами. К таким подвижкам сейчас в регионе никто не готов, и всех устраивает статус-кво: Приднестровью в условиях экономической блокады помогает выживать Россия, а в бурлящей политической жизни Молдовы всё настолько сложно, что приднестровский фактор может окончательно осложнить ситуацию.
Ну а комиссариат полиции в Бендерах, из-за которого 28 лет назад в городе полыхнула война, как и две подчинённые Молдавии тюрьмы на территории города, по-прежнему функционируют.
Из года в год приднестровские власти продолжают добиваться их вывода, из-за чего между сторонами постоянно возникают конфликтные ситуации. К счастью, ценой большой крови и тысяч сломанных судеб теперь их научились решать за столом переговоров.