Враг должен бояться всегда. Липкий ужас должен постоянно обволакивать души тех, кто носит чужую форму. Для этого командир танкового батальона Ашта и его заместитель Тор планируют короткий огневой налёт в ливень ночью, когда даже просто ходить по полям и лесопосадкам трудно, не то что вести бой. Вязкий чернозём наворачивается на протекторы грузовиков, автомобили с боеприпасами заносит с колеи на минированные поля. Пока вытолкаешь по раскисшей земле «борт», берцы и резиновые сапоги тяжелеют от комьев грязи. На вид невесомые капли дождя сбивают летящие снаряды с траектории на дальних расстояниях. Вода заливает блиндажи и траншеи, заставляя солдат оборудовать новые под ливнем стеной. Самое время, чтобы добавить страха в души неприятеля.
Стол с блокнотами, планшет и модель танка освещаются импровизированной «лампой» с абажуром из сухпайкового пакета. Ашта и Тор проговаривают последние детали операции. «Стоит ли эту позицию использовать как карман для отстоя?» — карандаш командира опускается на карту. «Они её просто проскакивают, и мне идёт доклад, что прошли», — уточняет зам. «Принимается. Команда прикрытия?» В темноте движется несколько силуэтов: «Здесь». Ашта говорит им взять пулемёты.
Указания даны, по местам расходятся командиры экипажей и стрелки, которые будут помогать товарищам. Ашта раскладывает по столу блокноты, ещё раз проходится по записям. Своё отношение к СВО он мог бы сформулировать так: «Ничего личного, только долг».
Выпускник Харьковского танкового училища, Ашта больше 30 лет назад отказался принимать присягу Украине — недавно бывшей советской, а тогда уже ставшей незалежной и самостийной республике. «Мы собрались в зале, и командир полка как-то между прочим сообщает, что завтра принимаем присягу, ха-ха-ха, это пустая формальность. Тут поднимается замполит первой роты — ветеран Афгана Сашка — и задаёт вопрос: «Товарищ полковник, вы сейчас нам сказали, что присяга — это формальность?» Собеседник RT берет паузу, как бы передавая ту напряжённую тишину, которая повисла в далёком 1992-м.
Тогда верность присяге уже распавшейся стране смотрелась как странное упрямство. Украина казалась более благополучной, чем другие «республики-сёстры». Окружающие убеждали, что, расставшись со «старшим братом», новая страна будет процветать. Государства, которому клялись в верности военные, формально не существовало. И всё же 146 человек из тех, кто был тогда в зале, посчитали, что слова, которые они произнесли в 18 лет на плацу перед знаменем, важнее любых других соображений.
«Мы могли четыре десятка машин выгнать колонной. Если мы бы из Черновцов двинулись, то не было сил, которые нас смогли бы остановить. Но нас собрал комдив, попросил ничего не предпринимать. Взяли расписку, что мы будем соблюдать все законы и правила. Она и сейчас в моём личном деле», — вспоминает Ашта. С документом о том, что отказался переприсягать, будущий комбат уехал в Северо-Кавказский военный округ. Там его ждала война — первая чеченская кампания, а затем вторая.
Тор прощается с комбатом и уходит в дождь — ещё раз говорить с командирами танков.
С Украиной зам Ашты расстался в 2014-м. До этого в Киеве у него был успешный бизнес, достаток, он мог путешествовать по миру — всё, о чём мечтали «протестующие» в кастрюлях и без. Точкой невозврата для Тора стало 2 мая, когда в одесском Доме профсоюзов проукраинские активисты сожгли заживо своих политических противников. «Я понял, что мне с этим государством не по пути. И оказался в ополчении», — говорит он.
Через 15 минут рёв двигателей сообщает, что боевые машины пошли на позиции. Ещё через полчаса секундные вспышки разорвут темноту — механики-водители выведут танки на прямую наводку. Светлячки снарядов полетят по настильной траектории, затем звуки моторов будут удаляться, экипажи выберут новые позиции, где на мгновение так же ясно, как днём, будут видны броня и надпись «Гусеничка» — по позывному героя «русской весны» 2014-го, трагически погибшего ещё до СВО. А затем под грохот «выходов» с той стороны (противник пытается ответить на вылазку) танки в полной темноте уйдут обратно.
«В нулевой видимости отработать позиции противника под дождём крайне сложно. Как только мы начали работу, по нам понеслось всё, что возможно. Спокойно жить мы им не дадим», — с гордостью заявляет Тор. «Да мы и себе спокойно жить не даём», — добавляет командир бригады Алексей Верещагин с позывным Патриот. Как и Тор, киевлянин Патриот отказался от своей прошлой жизни в 2014 году.
«Часть семьи, оставшаяся по ту сторону фронта, меня буквально прокляла. Какое уж там общение. До начала СВО для них боевые действия в Донбассе были всё равно что в Африке. Мол, воюете? Ну дурачки, делать вам нечего. А с 24 февраля никаких других объяснений, кроме как «Россия напала», от них не слышно. Просто вот на пустом месте у них всё случилось», — недоумевает он.
Настроен собеседник RT решительно: «Я не верю в мир по результатам переговоров. Он возможен, когда у врага выбиты зубы и всё переломано, чтобы он их не смог собрать. Тогда можно заключать мир — на своих условиях».