«Скажите, пожалуйста, ему, чтобы он больше не называл нас ждунами. Мы никого не ждём, мы за Россию», — просит женщина в одном из дворов Токмака, города в Запорожской области. Собравшиеся вокруг, преимущественно тоже женщины с детьми, согласно кивают.
«Он» — это квартирующий в доме российский доброволец. Жителей двора обижает, что их новый сосед сперва относился к ним настороженно. В шутку он назвал одного из них «ждуном».
«Мы же знаем, что он нас защищает! А если те придут, — продолжает женщина и показывает рукой в направлении фронта. — Они же нас первых…»
Что именно «те», то есть украинские военные и нацбаты, сделают, если ворвутся в город, жители Токмака не поясняют. И так понятно: истории местных людей, оставленных в Киевской, Харьковской областях и в Херсоне, стали настоящим кошмаром для многих.
Алексей (имя изменено по просьбе собеседника) с иронией признаёт, что он как раз настоящий «ждун». Правда, ждёт он российскую армию, ждёт в родном Харькове. Он делает всё, чтобы не вызывать подозрений, — внешне, для чужих, он идеальный «кастрюлеголовый» (так он сам называет фанатов нынешнего режима на Украине): категоричный, резкий, бескомпромиссный.
«Живёшь как разведчик-нелегал. Если хочется слить негативную энергию, то делаешь вообще что-то безумное. Я косил под сторонника Порошенко. Потому что спецслужбы постоянно засылают агентов, которые пытаются людей раскрутить на откровенность. Это давно все тут просекли, поэтому на разговоры такие не выходят. Внешне выглядит так, как будто все тут поддерживают Украину, а на самом деле боятся попасть на провокатора. Все опасаются говорить. Нас процентов 70 таких. Это примерно электорат Владимира Зеленского. Те, кто голосовал за него и обманулся», — объясняет он видимость монолитности общества на Украине.
Впрочем, есть и искренние сторонники украинской власти.
«Военные, вернувшиеся с передовой, — это самый запаянный, верящий в пропаганду контингент. С теми, кто так или иначе связан с боевыми действиями, с ними придётся серьёзно работать, когда Россия победит», — считает Алексей.
Работать после освобождения придётся и с частью молодёжи, убеждён он. Если старшее поколение воспринимало ситуацию адекватно, то молодые поверили пропаганде киевской власти. Впрочем, даже среди юношества сторонники текущего правительства далеко не в большинстве.
«На Восточной и Центральной Украине прекрасно понимают, что мы нужны только России», — объясняет Алексей мотивы молчаливых пророссийских обладателей паспортов с тризубом. И повторяет для выразительности: «Чем бы ни закончилось, мы нужны только России».
Максим тоже ждал. Ждал возвращения в родной город — Северодонецк. И дождался: с победоносными частями Луганской Народной Республики он вернулся туда, где до «майдана» боролся с СБУ будучи… офицером украинского МВД. Служил в милиции и давил наркобизнес, который, по его словам, «крышевала» Служба безопасности Украины.
«Мы открывали оперативно-разыскное дело на дилера, а на него стоял запрет. Эсбэушники просто прикрывали свой бизнес. А формально говорили, что наркобарыга — это их агент», — описывает он методы работы украинской контрразведки.
С боями Максим снова пришёл на малую родину и опять стал оперативником, только теперь, помимо наркотиков, он начал бороться и с наследием восьми лет, которые он называет оккупацией. «Кому-то мозги и промыли», — описывает он расхожей фразой произошедшее с земляками. Хотя для многих отрезвлением стали весна и лето 2022-го. Уходящая Украина не жалела своих граждан, поведение ВСУ стало лучшей контрпропагандой.
Отступали украинские военные так же, как и из других городов, обстреливая дома и грабя магазины. Грабили не абы как, анархически, а организованно, со смекалкой. «Они вскрывали магазины, раздавали гражданским какие-то продукты, фотографировали это, снимали на видео. Показывали, что вот, мирные от безысходности берут еду. Потом выгоняли народ и уже сами нормально так затаривались, вывозили всё просто подчистую», — раскрывает Максим тактические приёмы ВСУ в информационной войне.
Были и более масштабные эпизоды. Так, при отходе ВСУ от выстрела разнесло вход в торговый центр «Джаз». Максим уверен, что украинские военные били прицельно. «Раньше здесь был целый ювелирный ряд. Вот его и обчистили», — предполагает он.
Украина потеряла Северодонецк, но в городе пытаются работать спецслужбы Украины.
Некоторых наивных «ждунов» они используют как агентов, впрочем, практически одноразовых — «патриоты» за скромное денежное вознаграждение пытаются передавать разведывательные сведения СБУ или Главному управлению разведки ВСУ. Их почти мгновенно ловят.
«За 300 гривен и фотку получают в итоге лет 15. Это цена их… скажем так, недомыслия. А кураторы про них забывают быстро. Для них это всё равно — сепары, третий сорт. Использовали и забыли, никто жалеть не будет», — говорит Максим.
Оперативник продолжает рассказывать о своей работе.
«Обычно мы кого тут ловим — бывших теробороновцев, которые прикопали оружие, наркобарыг. А как-то накрыли майнинговую ферму! — улыбается Максим. — Зашли, начали обыск и за сейфом обнаружили удостоверение сотрудника спецслужб Украины. Принадлежало владельцу квартиры. То есть он, офицер, уехал во время боёв в ЛНР, остался тут и решил добывать криптовалюту».
Кадровые сотрудники украинских спецслужб, агенты, позволившие втянуть себя в ломающую жизнь игру по глупости, — с ними, считает Максим, надо бороться. А что касается обычных рядовых «ждунов», то они «в массе своей после победы России и сами забудут, что кого-то ждали, и сами себя убедят, что всегда хотели жить в составе единой страны», заключает оперативник.