— В женском одиночном катании от России в Сочи выступят сразу три спортсменки, претендующие на место в олимпийской сборной. Причём все они — Камила Валиева, Елизавета Туктамышева и Майя Хромых — имеют высокие шансы на попадание в финал Гран-при. Насколько сложно фигуристам находиться в максимальной форме на протяжении нескольких месяцев?
— Это невероятно тяжело. С тех пор, когда я катался сам, спорт стал в этом плане совершенно иным. В наше время соревнований такого формата, как нынешняя серия Гран-при, просто не существовало, поэтому все начинали сезон достаточно вяло и постепенно набирали форму к главным стартам. Когда стали проводиться этапы Гран-при, конкуренция по-прежнему позволяла выкладываться не на всех стартах и при этом сохранять довольно высокие позиции. Иными словами, у фигуристов не было острой необходимости держать форму с октября и до конца марта. Сейчас с самого первого старта сезона, особенно олимпийского, все спортсмены так или иначе на виду. Из-за конкуренции кататься приходится на грани своих возможностей. Держать этот уровень, во-первых, травмоопасно, во-вторых — очень сложно психологически, поскольку нужно постоянно заставлять себя тренироваться на пределе сил, держать вес, причём очень жёстко. Это реально безумно сложно, но другого пути просто нет.
— Кто в этом плане вызывает у вас особое восхищение?
— Не назову кого-то одного. Все наши лидеры с самого начала сезона так или иначе работают именно в таком режиме, и очень хочется надеяться, что выдержат гонку. Никто не даёт слабину, не «вываливается».
— Бытует мнение, что официальные тренировки не говорят ровным счётом ничего, поскольку на соревнованиях спортсмен может выглядеть совершенно иначе. На что обращаете внимание вы?
— Прямой связи между тренировками и соревнованиями действительно нет. Для судей и технических специалистов они имеют чисто практическое значение: посмотреть, кто и какие элементы делает в программе, насколько они стабильно выполняются, каков потенциал спортсмена в плане уровней сложности.
— Хотите сказать, что оценка на 90% складывается в судейском сознании ещё до начала соревнований?
— Нет, я этого не сказал. Но определённое понимание — способна ли, допустим, спортсменка получить четвёртый уровень за вращение или, напротив, имеет больше шансов потерять на этом элементе в сложности — приходит как раз в наблюдениях за тренировочными прокатами. Это на самом деле правильно, потому что на соревнованиях всё происходит очень быстро, а количество повторов, когда судья может пересмотреть тот или иной элемент, лимитировано. Поэтому Международный союз конькобежцев (ISU) и требует, чтобы техническая бригада присутствовала на каждом прокате. Вторая оценка спортсмена, безусловно, тоже очень сильно зависит от презентации программы до старта турнира. Опытные наставники всегда напоминают фигуристам, что на официальной тренировке нужно не только уметь кататься на публику, но и быть «хорошо одетыми», то есть показывать себя в максимально выигрышном свете.
— На этапе Гран-при в Токио Виктория Синицина получила первый уровень сложности за дорожку шагов на одной ноге. После этого Александр Жулин сказал, что не понимает, как вдруг фигуристка разучилась кататься. Но умение владеть коньком и способность выполнить заданные требования — это несколько разные вещи. Согласны?
— Абсолютно верно. На том уровне, о котором мы ведём речь, кататься, за единичными исключениями, умеют все, особенно танцоры. Любой может делать шаги, повороты, но при этом далеко не каждый выполняет элементы чисто — так, чтобы даже после пересмотра к технике исполнения нельзя было бы придраться. Уровень сложности зависит не только от количества разнообразных поворотов, но и от того, насколько идеально выполнен каждый из них. Любая мелочь, которая сделана недостаточно тщательно, способна привести к потере уровня. И таких деталей множество.
— Слушаю вас и вспоминаю, сколько баллов раньше теряла Лиза Туктамышева из-за своей фирменной и иногда демонстративно небрежной манеры катания.
— Лиза вообще уникальная фигуристка. Она могла выиграть абсолютно всё ещё в прошлом олимпийском цикле, но уступала в мелочах. На невнимательном отношении к тренировкам, к соревнованиям, к своей собственной форме. Для меня Туктамышева — это человек-загадка. Способности колоссальные, талант тоже велик. Научиться в зрелом возрасте многооборотным прыжкам — очень сложная задача. До пубертата девочкам, как правило, не бывает страшно или больно — они этого просто не воспринимают. С возрастом отношение серьёзно меняется: ты чётко понимаешь, на что идёшь и чем это может закончиться. Но Лиза справилась! Это лишний раз говорит о её уникальности и неординарности. Возможно, она слишком сильно зависит от настроения, я не знаю. Но каждый раз не могу отделаться от мысли, что Туктамышева не реализует на льду и половины своих возможностей.
— В противовес напрашивается пример экс-чемпиона мира Дайсукэ Такахаси, перешедшего два года назад в танцы. У японца каждый танцевальный шаг, что называется, красиво упакован и перевязан бантиком.
— Так и должно быть. Главная задача фигуриста, заключается в том, чтобы максимально выигрышно продать судьям те элементы, которые он выполняет. Такахаси, как разумный, взрослый и очень опытный спортсмен, это прекрасно понимает. Тем более он всегда был превосходным катальщиком. Поэтому и преподносит свои шаги судьям именно так, как вы сказали: «Вот вам! Получите и распишитесь!» В моём понимании, подобным образом должен поступать каждый фигурист. Неважно, выступает он один или в паре. Сегодня мало кто способен подать своё катание так, как в этом сезоне делает Такахаси.
— Я бы сказала, что на это способен Михаил Коляда, но пока мы только ждём от него раскрытия собственного потенциала. Это повод для сожаления или свято место пусто не бывает?
— Миша, безусловно, очень талантлив, не обделён возможностями, но, на мой взгляд, слишком поздно решился на перемены в собственной жизни. Когда он перешёл к Алексею Мишину, был уже слишком сильно психологически задавлен негативным опытом своих предыдущих выступлений. Поэтому ему так сложно сейчас абстрагироваться от этого груза и показывать то, на что он реально способен. Можно ли это назвать бедой российского одиночного катания? Думаю, что всё же нет: наши одиночники ещё не вышли на тот уровень, на котором находятся российские девушки, и надо понимать, что к золотым медалям нельзя пройти, ни разу не наступив на грабли. По ним несколько лет ходил Максим Ковтун, сейчас очередь Миши. Остаётся только надеяться, что более молодые спортсмены будут учиться не только на своих ошибках, но и на ошибках своих предшественников.
— Вам с Еленой Валовой тоже довелось идти к золоту Игр в Сараеве по граблям?
— Наш путь получился очень коротким, поскольку мы только за год до тех Игр вышли на международную арену. Уровень конкуренции в мире в парном катании тогда был не слишком высок, чего нельзя было сказать о ситуации в нашей стране. Поэтому все свои шишки мы набили как раз на внутреннем уровне. Выступать на чемпионатах Европы и мира оказалось намного проще.
— При этом вы на собственной шкуре испытали, что такое, когда на одном льду с тобой и у одного тренера катаются прямые соперники. Насколько сложно находиться в подобной атмосфере?
— С точки зрения подготовки такая конкуренция — благо, поскольку она постоянно толкает спортсмена вперёд. Но психологически это очень тяжело. Ты постоянно грузишь себя мыслями о том, что не имеешь права на ошибку. И побеждает в подобном противостоянии тот, у кого банально оказывается крепче нервная система. Собственно, очень схожая ситуация сейчас наблюдается у наших девочек-одиночниц: конкуренция внутри группы у них гораздо выше, чем на главных стартах.
— Присутствует ли при подобной конкуренции ревность в сознании спортсмена?
— Грамотный специалист никогда не покажет, что отдаёт предпочтение кому-то из учеников.
Та же Тамара Николаевна Москвина всегда выстраивала тренировочный процесс очень профессионально. Никто из её спортсменов не мог пожаловаться, что как-то обделён вниманием.
— В своё время вы фактически в одиночку работали с Татьяной Тотьмяниной и Максимом Марининым в Чикаго. Сейчас с Евгенией Тарасовой и Владимиром Морозовым одновременно работают шесть или семь высококлассных специалистов. В чём плюсы и минусы такого подхода?
— С Тотьмяниной и Марининым нам больше всего не хватало конкуренции. Кататься в одиночку вообще сложно, поскольку приходится постоянно перешагивать через себя, заставлять работать. Но посмотрите, что происходит с Тарасовой и Морозовым: сколько бы специалистов с ними ни работало, на льду они всё равно катаются одни. А это совсем не то, что кататься в компании с другими парами. На мой взгляд, Жене с Володей было бы намного проще, если бы вокруг имелась конкурентная среда, позволяющая постоянно чувствовать, в каких именно качествах следует добавить.
— Их четырёх спортивных пар, претендующих на поездку в Пекин, Дарья Павлюченко и Денис Ходыкин стоят особняком благодаря очень узнаваемому акробатическому стилю катания. Как вам кажется, имеет ли будущее подобное направление в парном катании?
— Мне оно не слишком импонирует, скажу честно. Хотя я отдаю должное и ребятам, и их тренерам за то, что они так активно пытаются привносить в парное катание новизну. Но чисто технически ряд элементов вызывает определённые вопросы.
— Например?
— Например, акробатический подброс партнёрши, с которого у Павлюченко и Ходыкина начинается короткая программа. По сути, это подкрутка — с той лишь разницей, что партнёрша вращается в воздухе над головой партнёра не вокруг продольной оси, а вокруг поперечной. Я совершенно не исключаю, что кому-то из судей может прийти в голову засчитать этот элемент именно как подкрутку и поставить за неё ноль.
— Нечто подобное, если не ошибаюсь, уже случалось в одиночном катании, когда фигурист решил украсить дорожку шагов амплитудным перекидным прыжком, но элемент засчитали как сорванный аксель.
— Совершенно верно. Поэтому я и сказал: не вижу в акробатическом стиле какой-то новой ветви развития. Ребята, безусловно, молодцы, что всё это пробуют. Но нужно быть очень аккуратными, вписывая подобное новаторство в рамки правил.
— Если бы вы были простым зрителем и имели возможность приобрести билет только на один вид программы...
— Это точно были бы не танцы. Думаю, пошёл бы на парное катание. На короткую программу.
— Почему?
— Произвольная в каком-то смысле интереснее, более разнообразна по элементам, но значимость короткой программы, на мой взгляд, выше. И нервное напряжение совершенно несравнимо с тем, что испытывает спортсмен перед произвольным прокатом. Почему — понятно: выступая в короткой программе, фигуристы могут обеспечить себе либо отрыв, либо разминку. А что значит не попасть в сильнейшую группу? Твоя вторая оценка у каждого судьи автоматически опускается минимум на 0,5. Не оказался в парном катании в первой четвёрке — и ты вне борьбы. Поэтому так часто и повторяют в нашем виде спорта, что короткой программой нельзя выиграть соревнования, но можно их проиграть.