Мы ждали золота от Колесникова, а завоевал его Рылов. Очень дежурно внешне, стартуя по второй дорожке, куда попал с пятым полуфинальным результатом. Два лидерских коридора достались абсолютному (в плавании на спине) олимпийскому чемпиону Рио Райану Мёрфи и дебютанту Игр — Клименту. Их полуфинальные результаты разделила микроскопическая величина в 0,05 секунды, и сразу стало понятно, кто именно поведёт борьбу за главную медаль Игр в финале.
Как выяснилось, у Евгения на этот случай имелся свой личный сценарий.
Когда победитель опережает соперника на 0,02 (а именно такая разница высветилась на табло и, увы, не в пользу Колесникова), это любят называть удачей. Мол, кому-то просто больше повезло. Но 0,02 — это не о скорости, а о характере. Способность спортсмена вырвать касание на последнем сантиметре дистанции говорит прежде всего о том, что человек был стопроцентно готов к выступлению. Стопроцентно сконцентрирован на своих действиях.
Примерно как на Олимпийских играх в Пекине оказался готов к финишу на стометровке баттерфляем девятикратный (на тот момент) олимпийский чемпион Майкл Фелпс и не готов Милорад Чавич. Хотя по скорости серб ту дистанцию у американца выиграл. Это было настолько очевидно, что на последнем метре дистанции Чавич и сам успел поверить, что он чемпион. И тут Фелпс стремительно сунул руки в финишную стенку...
Сейчас можно усмотреть глубокий символизм в том, что именно на Рылова, когда тот ещё плавал в юниорах, обратил внимание четырёхкратный олимпийский чемпион Александр Попов. Когда я поинтересовалась, почему именно этот парень так запал в душу легендарному пловцу, Попов ответил: «Он реально хорош. И у него очень умный тренер».
И снова параллель: когда-то спортивная судьба свела в одном временном пространстве плавающего на спине Попова и совсем не старого ещё тренера — Геннадия Турецкого. Первое, что сделал новый наставник, — перевернул спортсмена со спины на грудь. Так мир получил величайшего спринтера. Вот только у Турецкого к тому времени уже имелся серьёзный тренерский опыт: его первый большой спортсмен Геннадий Пригода был третьим на «полтиннике» вольным стилем на Играх-1988 в Сеуле. А у Андрея Шишина маленький Женька Рылов стал мальчиком первого тренерского набора. Когда нет опыта, не хватает знаний, но душу испепеляет желание бросить весь мир к своим ногам.
Они и бросили — в Токио. Но кто же мог предположить, что это произойдёт на стометровке?
Любой грандиозный успех — это всегда целая цепочка случайностей. Не знаю уж, насколько правильно здесь будет употребить слово «повезло», но вслед за Поповым (и по его инициативе, кстати) в личном спортивном пространстве Шишина и Рылова появился великолепный и очень тонкий знаток техники плавания Михаил Зубков. Огромную и, возможно, неоценимую роль сыграла директор спортивного клуба в подмосковном Видном Гульнара Романадзе.
После того как 17-летний Рылов выиграл две дистанции на юношеских Олимпийских играх в Нанкине, она лично ходатайствовала перед муниципальным руководством, чтобы семье, которая после переезда из Новотроицка несколько лет мыкалась по съёмным квартирам, дали собственное жильё. Потом находила деньги на подготовку, закупала необходимые тренажёры, оборудование. И кто знает, как могла бы развиваться карьера Рылова, не случись в его жизни этой всепоглощающей заботы.
По поводу стометровой дистанции Евгений как-то заметил, что сочетать её с основной, то есть двухсотметровой, не так просто. Во-первых, это разная техника. Во-вторых, работа на стометровке требует огромного объёма нагрузок в зале, силовых и очень тяжёлых тренировок в воде, а это довольно сильно тормозит скоростной прогресс в более длинном плавании.
«На 200 м мышцы загружаются по-другому. Выходить после двухсотметровки на сотню, как правило, не слишком получается — мышцы задействуются по-разному. Но мне очень хочется залезть на обе дистанции», — объяснял пловец в одном из интервью.
Расписание стартов в олимпийском Токио в этом отношении оказалось Рылову на руку. В его пользу сыграло даже непривычное для пловцов утреннее время финалов: в рамках коммерческой серии ISL Евгению как-то пришлось стартовать совсем поздним вечером, и он признался, что для него это стало тяжёлым испытанием.
Пловец не стартовал в кролевой эстафете 4 х 100 м, которую Россия сокрушительно проиграла накануне. Соответственно, не был чрезмерно утомлён физически и прибит эмоционально. Теоретически он вполне мог претендовать на место в эстафетном составе: как-никак в послужном списке Евгения значится эстафетное золото чемпионата Европы — 2018 и спринтерское серебро мирового первенства — 2019. Возможно даже, что его присутствие в этом виде помогло бы избежать столь шокирующего итога, но жалеть об этом сейчас уже точно не приходится.
Стоит ли жалеть Колесникова? Отчасти да. Проиграть олимпийское золото всегда больно. Репетицию абсолютно аналогичной ситуации все мы видели в воскресенье, когда в фехтовальном финале уже на третьей Олимпиаде подряд проиграла российская саблистка Софья Великая. С другой стороны, сам Рылов пять лет назад угодил в схожую ситуацию на Играх в Рио: первым отобрался в финал на двухсотметровке, мысленно уже успел не то чтобы почувствовать себя чемпионом, но, выходя на старт в финале, думал, по его собственным словам, не о дистанции, а о том, как бы её не проиграть. И проиграл.
Победа Рылова на стометровке в Токио получилась очень «рабочей». Когда я дозвонилась до Шишина с поздравлениями, он сразу предупредил, что на разговор есть максимум две минуты. Объяснил: мол, сразу после награждения нужно готовить Рылова к вечернему заплыву в эстафете 4 х 200 м, выкупать его как следует после стометровки, чтобы восстановились и успели отдохнуть мышцы. А по поводу столь долгожданной победы, которую наверняка ещё только предстоит осознать, тренер сказал: «Я бы, конечно, расстроился, если бы Женька приплыл к финишу не с золотом, а с серебром. Всё-таки на обеих дистанциях на спине он отобрался в Токио первым номером. Могу точно сказать: готовить один из этих видов нам было бы значительно проще. Так что в этом отношении мы с Рыловым постоянно ходим по краю. Но пока получается».